Новосёлы - Мисько Павел Андреевич - Страница 15

• Предыдущая
• 15/38
• Следующая

Вспомнил-таки о кошке… Когда куклы у дяди Левона смотрели, никто не спрашивал, и я радовался – забыли!

– По-всякому! – отмахнулся я. – Кролем и это… Брассом… На спинке…

Не буду же я рассказывать, как она ела нас живьём, рвала когтями на полосы!

– А вот так она может? – Серёжа погрёб ладонями около пупка.

– По-собачьи? По-собачьи у неё лучше всего получается.

Хорошо, что не знают, как она удрала от нас. Интересно, где она ночевала? В нашем доме или убежала куда?

– Эй, тёзка! – крикнул Женя-большой сверху. Услышал, наверно, о чём мы разговариваем. – Ты на меня за вчерашнее не сердишься?

Я не успел и рта разинуть.

– Ну и молодец… Лови! Насовсем…

Что-то стукнуло мне в ладони и отскочило в сторону. Наклоняюсь… Ух ты! Ослик… Нет, не ослик, а козлик или бычок – есть маленькие рожки. Такой, что собран из кусочков, как бусы. Стоит на круглой коробочке, а из ног нитки в коробку идут. Надавишь на дно – он и выделывает всякие штуки. Умора просто!

Жора и Серёжа сразу пристали: «Дай нажать!» А Павлуша предложил оторвать снизу крышку и посмотреть, что там внутри.

Я дал им надавить по разу, сам давянул раза три и спрятал козлика в карман. Потом будем с ним забавляться…

– Адью, друзья! – помахал нам Женя с балкона.

Не желает, чтоб мы слышали их с Галкой разговоры. Ну что ж, пойдём…

К гаражу профессора Дервоеда не подошли. Ничего интересного. Стоит сам в дверях, смотрит, как из досок сооружают крышу гаража, и говорит, говорит. Наверно, всё о вреде, который причиняют бродячие кошки и собаки. И о том, какая польза была бы, если бы их всех переловили. Иван Иванович, видимо, совсем уже на работу не ходит. Когда ни посмотришь, всегда здесь где-нибудь торчит…

Сегодня на гараже не те рабочие, что вчера. Вчера их было трое, и все пожилые. А сегодня два молодых парня. Один худощавый, голый до пояса, в джинсах и пляжной шапочке с синим козырьком. Может, студенты?

Огибаем свой дом, выходим на улицу. Интересно, что там натворил дождь?

У обрыва стоит дядя Левон. Смотрит вниз и кого-то отчитывает:

– Вылезай, тебе говорят! Не спрячешься, я вижу… Не подкапывайся, говорю, рухнет на голову, и капут тебе будет!

Мы подняли правые руки, подошли к дяде Левону. Ого, ну и ровище образовался за ночь! Овраг даже, а не ров: в него можно спрятать и гараж дяди Коли, и половину гаража Дервоеда.

Где кончается склон, начинаются огороды соседней, нижней, улицы. Весь картофель на огороде занесло песком – одни верхушки торчат. Как будто растения только-только начали всходить. По картошке расхаживает высокий угрюмый дядька. То затылок почешет, то постоит, подперев руками бока. Интересно, как он будет теперь выкапывать этот картофель? Полуметровые ямы надо рыть.

– Салют! Салют! – наконец заметил нас дядя Левон. – Вот, полюбуйтесь на этого страуса. Голову спрятал, а пятки торчат. Вылезай, говорю тебе!

Из-под берега, из-под бахромы свисающих корней видны чьи-то знакомые сандалеты. Жора поднял камешек, прицелился – раз! Не попал… Поднял второй – шпок!

– Ой! – послышалось из-под обрыва, и вылез Вася. К коленкам и рукам прилип песок, а на голове – хоть горстью сгребай. – Подземный ход будет! – потеребил Вася грязными руками огненные волосы. – Вон за ту грушу выведу!

На склоне, метра на три от вырытого водой оврага, стоит груша-дичок. Старая, корни толстые, узловатые. Между корнями пацаны вырыли ямку. Если ещё и оттуда копать, из-под груши, навстречу Васе, то можно вырыть подземный ход намного быстрее. Здорово придумал Рыжик!

– Совсем выходи! Вылезай! – Левон Иванович выманивал Васю рукой, как будто выгребал его оттуда. – Какой номер твоей квартиры?

– А он в школу ещё не ходит, считать не умеет, – подколол Серёжа.

– Не знаю? Семнадцатая! – буркнул Вася.

– Вот я сейчас скажу твоей мамаше, что сам себе роешь могилу.

Вася хитро посмотрел на дядю Левона, на нас.

– А моя мама спит после работы, нельзя её будить.

– Ничего, разбудим… – В голосе Левона Ивановича появилась решительность. – «Артековцы», боевое задание: выгнать этого упрямого козла… И сами туда ни ногой! Надо принимать меры, а то будет поздно.

Ушёл дядя Левон. Неужели будет подыматься на пятый этаж, будить Васину маму? Ему ведь так тяжело взбираться по лестнице…

Скатываемся по склону к картошке. Заходим снизу в овраг, как в ущелье. Под ногами влажный и плотный, будто спресованный, песок. Вода размалевала его извилистыми стёжками-дорожками. Как здесь глубоко! Два моих роста, не меньше. И таинственно, и страшно… И сыро… Отсюда виден только пятый этаж нашего дома.

Павлуша замер посреди оврага, вертит головой по сторонам. А я раздвинул корни – посмотреть на Васину работу. Жора залез в подкоп.

Ну и землекоп из Васи! Слабак! И на метр не продвинулся под берег, а уже звон поднял: «Пещера! Подземный ход!» Здесь только сверху не толще пяди серая земля с дёрном и корнями, а ниже – песочек. Мягкий, сам сыплется, только тронь. Можно было за утро до самой груши докопаться, а он…

– Вася, без нас – ни-ни! – вылез Жора. Глаза у него сверкали. – Мы придём из школы и начнём с двух сторон… Одни отсюда, другие – из-под груши.

Серёжа тем временем выбрался из оврага, стал на бережку как раз над пещерой – г-гэх! И ещё раз подпрыгнул – гух! Нет, не обрушивается, только что-то густо прошелестело и затихло…

Вася выбрался за нами неохотно. От оврага и не думал отходить.

И тут закричала на него в форточку мать. Разбудил её всё-таки Левон Иванович.

– А я и не лез! Я просто стоял! – отговаривался Вася.

Он даже не смотрел в сторону дома. Врал и ни капельки не краснел!

Мы пошли к школе, поминутно оглядываясь. Все, кто проходил мимо, тоже интересовались размытым склоном. Осторожно приближались к самому краю, боязливо вытягивали шеи, заглядывали вниз. Мы останавливались и ждали: а вдруг кто-нибудь рухнет вместе с землёй, кувыркнётся в овраг?

Как не хочется сегодня идти в школу! Пусть бы завтра было хоть десять уроков, а сегодня – ни одного… Мы вырыли б подземный ход мигом. Левон Иванович не успел бы вернуться из города.

– Смотрите, а на том заборе уже нет фанерин с буквами! – показал Павлуша.

Мы опять остановились. Интересно, что за слова мы тогда читали, когда бегали вдоль забора. Никак не вспомнить.

– Ха-ха-ха! – послышалось возле нас.

Два четвероклассника… Тонкий размахивает портфелем, как будто собрался зашвырнуть его подальше, толстый трясётся со смеху:

– Звонок давно был, а они ворон считают! Ха-ха-ха!

Тонкий подошёл и стукнул меня по затылку. Потом Жоре по спине сумкой – бух!

Ах так?! Мы побросали портфели в песок. Их двое, а нас четверо. Неужели не справимся?

– Ату их! Ату! Ха-ха-ха… – надувался толстяк.

Нас было уже не четверо, а всего двое. Павлуша мчал к школе без оглядки, за ним переваливался с ноги на ногу Серёжа.

– Дон Кихот и Санчо Панса! – обозвали мы обидчиков и припустились вслед за приятелями.

Ну, конечно, опоздали! Тишина в школе… Только где-то грохнула дверь, кто-то протопал ногами по коридору второго этажа.

– Куда в ботинках?! – загородила нам дорогу гардеробщица тётя Дуся.

Вот ещё канитель… И кто их выдумал, эти тапочки! В старой школе, где я первый класс кончал, хоть на руках ходи, никто ни словечка не говорил. И хоть бы этот закон все соблюдали – в тапочках… А то Женя-девятиклассник – сам видел – в чём ходит по улице, в том и в школе. И все старшеклассники так.

Серёжа и Павлуша грохнули дверями своих первого «А» и второго «А». А мы с Жорой во втором «Б».

Мария Сергеевна остановила нас у порога.

– Почему опоздали?

Я вздохнул. Жора переступил с ноги на ногу, посмотрел в потолок.

– Весь класс ждёт, не срывайте урока.

– А это самое… Земля раскололась… Ага!.. Можете проверить… Кабы чуть-чуть, то и наш бы дом туда…

Класс загудел.

– Провалиться на этом месте! Дом уже наклонился… «Скорых помощей» понаехало – со всего города! Людей забирают… Со страха у некоторых это… Обмороки всякие… А мы вырвались, прибежали в школу! – Жора смотрел в глаза учительницы и не мигал.

• Предыдущая
• 15/38
• Следующая