Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина (ЛП) - Стюарт Йен - Страница 18

• Предыдущая
• 18/80
• Следующая

Если вы все еще не поняли шутку, взгляните на название главы.

План ЛеГион сработал; Джереми построил часы.

Ти…

Как и хотели Ревизоры, время остановилось. И не только на Диске: временной застой со скоростью света распространяется по всей Вселенной. И вскоре остановится вообще все. Монахи истории бессильны, потому что остановка времени коснулась и их. Восстановить ход времени может только внучка Смерти, Сьюзен Сто Гелит. И Ронни Соха, который раньше был Хаосом, пятым всадником Абокралипсиса, но из-за творческих разногласий покинул остальных, прежде чем они стали знаменитыми. К счастью, Ревизоры любят соблюдать правила, и надпись «НЕ КОРМИТЬ СЛОНА» вводит их в серьезное замешательство, если никакого слона поблизости нет. А еще у них непростые и часто фатальные отношения с шоколадом. Они живут за счет украденного времени.

Удлинитель похож на машину времени, но вместо того, чтобы перемещать во времени людей, он перемещает само время. И это не вымысел, а самая настоящая реальность — как и весь Плоский Мир для его обитателей. В Круглом Мире изобретателем первой вымышленной машины времени — не считая снов или временных сдвигов в сюжете — был, по всей видимости, редактор газеты «The New York Sun» Эдвард Митчелл. В 1881 году он напечатал в своей газете анонимный рассказ под названием «Часы, которые шли задом наперед» («The Clock That Went Backward»). Самое известное устройство для путешествий во времени было описано в романе Герберта Джорджа Уэллса «Машина времени» (1895 г.), который стал стандартом для всех последующих историй. Роман повествует о викторианском изобретателе, который, построив машину времени, отправляется в далекое будущее. Оказавшись там, он обнаруживает, что человечество разделилось на два обособленных вида — злобных Морлоков, обитающих в глубоких пещерах, и изящных Элоев, ставших для Морлоков предметом охоты, но неспособных что-либо изменить из-за собственной лени. По книге было снято несколько фильмов, и все они получились довольно жуткими.

Несколько раз роман начинался неудачно. Уэллс изучал биологию, математику, физику, геологию, черчение и астрофизику в Педагогическом колледже естественных наук, который впоследствии стал Королевским колледжем естественных наук, а позднее вошел в состав Имперского колледжа в Лондоне. Основы своей будущей «Машины времени» он заложил, будучи студентом этого колледжа. Его первый рассказ о путешествиях во времени под названием «Аргонавты времени» («The Chronic Argonauts») был опубликован в 1888 году в «Журнале естественнонаучного колледжа» («Science Schools Journal»), в создании которого принимал участи и сам Уэллс. Главный герой этого рассказа отправляется в прошлое и совершает убийство. Способ перемещения во времени остается без объяснения, а рассказ в целом напоминает истории о безумных ученых в духе «Франкештейна» Мэри Шелли, хотя и написан заметно хуже. Впоследствии Уэллс считал «Аргонавтов» настолько серьезным пятном на своей репутации, что уничтожил все экземпляры, которые только смог найти. В «Аргонавтах» нет даже элемента парадоксальности — в отличие от рассказа Томаса Энсти Гатри «Временные чеки Турмалина» («Tourmalin's Time Cheques») 1891 г., где впервые были упомянуты многие из стандартных парадоксов, связанных с перемещением во времени.

В течение последующих трех лет Уэллс написал еще два варианта своей истории о путешествиях во времени — к настоящему времени утерянных, — постепенно превратив сюжет в представление об отдаленном будущем человечества. Очередной вариант — в виде трех взаимосвязанных рассказов под общим названием «Машина времени» — появился в 1894 году в журнале «National Observer». Эта версия была во многом похожа на окончательный вариант романа, однако еще до окончания публикации редактор перешел в журнал «New Review». На новом месте он заказал публикацию той же серии, но Уэллс к тому моменту успел внести в текст несколько существенных изменений. Многие эпизоды из рукописей так и не попали в печать — например, сцена, в которой герой, отправившись в прошлое, сталкивается с доисторическим гиппопотамом[37] или встречается с пуританами в 1645 г. Журнальный вариант романа мало отличается от книги, изданной в 1895 году. В этой версии главный герой путешествует только в будущее, где становится свидетелем судьбы, постигшей человечество после его разделения на апатичных Элоев и ужасных Морлоков — в равной степени вызывающих отвращение.

Откуда у Уэллса появилась такая идея? Авторы научно-фантастических произведений обычно отвечают, что «это плод воображения», однако в данном случае мы располагаем более конкретной информацией. В предисловии к изданию 1932 года Уэллс отметил, что к написанию романа его побудили «студенческие дискуссии 80-х, проходившие в лабораториях и дискуссионном клубе Королевского колледжа естественных наук». По словам сына писателя, на эту мысль Уэллса натолкнула статья о четвертом измерении, прочитанная другим студентом. Во вступительной части романа Путешественник во времени (хотя его имя не упоминается, оно, вполне вероятно, совпадает с именем главного героя в более раннем варианте — доктор Небогипфель) использует четвертое измерение, чтобы объяснить, почему такая машина возможна:

В поздневикторианскую эпоху представление о времени как о четвертом измерении стало распространяться в научных кругах. Возникло оно, благодаря математикам, которые в попытках дать определение «измерения», пришли к выводу, что оно не обязательно должно быть связана с направлением в пространстве. Измерение — это просто переменная величина, а количество измерений — максимальное возможное число таких величин, при котором их можно варьировать независимо друг от друга. Таким образом, чар, основная магическая частица Плоского Мира, на самом деле состоит из резонов, представленных, по меньшей мере, пятью разновидностями: верхний, нижний, боковой, сексапильный и мятный[39]. Следовательно, чар обладает как минимум пятимерной природой — при условии, что верхний и нижний резоны независимы, что вполне вероятно, учитывая их квантовость.

В XVIII веке математик Жан Лерон Д’Аламбер, который в младенчестве был брошен на пороге церкви (по ее названию он получил имя Лерон), в статье для «Энциклопедии, или толкового словаря наук, искусств и ремесел» предложил рассматривать время как четвертое измерение. Другой математик, Жозеф Луи Лагранж, использовал время в качестве четвертого измерения в своей работе «Аналитическая механика» 1788 г., а в «Теории аналитических функций» 1797 г. недвусмысленно отметил, что «механику можно считать четырехмерной геометрией».

• Предыдущая
• 18/80
• Следующая