Возвращенный рай - Мильтон Джон - Страница 9

• Предыдущая
• 9/11
• Следующая

Ветров, от коих всякий чтит язык

Властителя Земли и Преисподней;

Уведать алчу, Кто Ты, коль грозит

Мне гибелью пришествие Твое.

Соблазны принесли Тебе не вред,

Но честь — и, признаюсь, я посрамлен.

Засим не стану боле бренных царств

Земных Тебе навязывать — возьмешь

Их Сам, коль вообще восхощешь брать.

Но мнится мне, Ты по природе чужд

Земных венцов, Тебе милей куда

Раздумье, созерцанье, мудрый спор:

Еще дитятей с материнских глаз

Ты скрылся, и пустился прямиком -

Наедине! — во Храм, и найден бысть

Во кресле Моисеевом, среди

Испытанных наставников: учил,

А не внимал! В дитяти зрится муж,

Как утром зрится, коим будет день.

Восславься мудростью! На целый мир

Простерши царство, разум простирай,

Доколе целый мир им обоймешь.

Не Моисеев положил Закон

Познанию предел, и не Пророки;

Сколь дивно ведать, мыслить, научать

Язычникам дает Природы свет!

И спорить с ними примешься не раз,

Коль убежденьем жаждешь одолеть;

Без их учений с ними у Тебя,

С Тобой у них — велик ли разговор?

Как убедишь их, опровергнешь как

Их суеверья, сказки, парадоксы?

Но пред зерцалом предрассудку — смерть.

Взгляни, пока мы не сошли с горы,

На запад — но поближе: на брегу

Эгейском виден град; в нем воздух чист,

Прекрасны зданья, почва же легка.

Афины! Око Греции, искусств

И красноречья матерь! Сколь умов

Там родилось, не то нашло приют

В самих Афинах, иль невдалеке!

Вон роща Академа, где Платон

Преподавал науки; там пичуг

Аттических все лето льется трель;

А вон Гиметт цветистый; гулом пчел

Трудолюбивых часто он манит

Ученого к раздумью; вон Илисс

Журчащий ток стремит. А во стенах

Градских немало есть почтенных школ:

Вот в этой бысть воспитан Александр,

Завоеватель мира; вон Ликей,

Соседствующий с живописной Стоей.

Постигнешь там всевластье звонких струн,

Разнообразье стихотворных стоп,

Теченье песен, гимнов, од, поэм -

Их складно сочинял и славно пел

Слепой Мелезиген, сиречь Гомер,

Чьи строки объявлял своими Феб.

Посем у строгих трагиков учись:

Наставят наилучше ямб и хор

Во нравственности мудрой; сладок звук

Речений кратких, назиданий тож

Касаемо стремлений и страстей

Высоких, и страданий, и судьбы.

Посем прочти прославленных витий,

Чье красноречье древле произвол

Народной власти усмирять могло,

И сотрясало Артаксерксов трон,

Над греческими стогнами гремя.

Посем же к философии склони

Прилежный слух, зане Сократов кров -

Лачуга та вон — свыше осиян;

Оракул звал Сократа, и не зря,

Мудрейшим из людей; текли что мед

Сократа речи, школы напитав

Издревле и поднесь: и Эпикур

Им внял, и Аристотель, и Зенон.

О сем размысли семо, иль домой

Вернувшись; окончательно созрей,

Чтоб царствованья вынесть бремена;

Учась, возможешь властвовать вполне

В Себе, а царствуя — умножишь власть."

Спаситель же премудро молвил так:

"— Ты мыслил, Я всеведущ — ныне мнишь,

Несведущ вовсе. То, что должно знать,

Я ведаю. Кому даруют свет

Всевышний, изначальный — тем наук

Иных не надо, истинных пускай;

А в этих — ложь; иль заблужденья, сны,

Догадки, построенья на песке.

Первейший и мудрейший семо рек:

«Я знаю, что не знаю ничего»;

Самодовольны басни плел второй;

А третий все сомненью подвергал;

Иные чтили благость, но при ней -

Обилие и длительную жизнь,

Телесные услады и досуг.

А вот и Стоик: сей философ горд,

И мнит, что добродетелен — и столь

Умен и совершенен, что себя

Он числит ровней Богу — иль превыше;

И, не страшась ни Бога, ни людей,

Презрел он все: богатство, радость, боль,

Страданье, смерть и жизнь — ее прервать

Он волен, дескать, сам! И похвальбой

От истины стремится он спастись.

Научат ли? Скорей, собьют с пути,

Себя не зная, Бога же — подавно;

Не ведая, как зачинался мир,

Как человек, запрет поправши, пал,

Как смертному потребна благодать.

И много, но превратно о душе

Толкуют; славен, мыслят, человек,

А не создавший человека Бог,

Которому даются имена

Судьбы и Рока, что к мирским делам

Жестоки, дескать. Истины здесь несть,

И жаждущий обманется ея

Подобьем ложным, облаком пустым

Жестоко. Да и чтенье многих книг

Не здраво, учат мудрые; читать

Без перерыва и не привносить

В прочитанное разум либо дух

Толикий же, иль высший (токмо инде

Сего не ищут) — значит пребывать

В начитанном невежестве, набрав

Не перлов, но ракушек, как дитя

Сбирает их на берегу морском.

А коль свободный услажу Я час

Напевом иль поэзией, то где,

Коль не в родном наречии, сыщу

Их образцы? В Писаньи гимны есть,

И музыкою полнятся псалмы.

Плененной песней иудейских арф

Пленялся победивший Вавилон,

А греки ей потщились подражать,

Но скверно: им всего любезней петь

Грехи своих божеств, и свой порок,

И в баснях, гимнах, песнях представлять

Богов — глупцами, а себя — зверьем.

Эпитеты раздутые сотри,

Подобные румянам на щеках

Блудниц — и мало сыщешь в остальном

Красы и пользы; ценит верный вкус

Превыше гимны, что сложил Сион;

Там верно славят Бога, и людей

Богоподобных, праведных, святых;

От Бога — песнь, побаска ж — от тебя;

Но и сия от Бога, коль в певце

Природный свет не до конца угас.

Витий ты восхвалял как образец

Красноречивости: они порой

Своей стране привержены и впрямь -

Но много мельче Вестников, что Бог

Наставил; и Пророки научать

Умеют управлению страной

Возвышенней и проще речь держа,

Чем все витии Греции и Рима.

Чем проще речь — тем легче разуметь,

Как счастие народу принести,

Как царство от погибели сберечь -

Лишь изучив Писанье, царь велик."

Так молвил Божий Сын, а Сатана

Смешался, ибо стрел иссяк запас;

И злобно рек Спасителю в ответ:

"— Не алчешь царств, богатств, ниже искусств,

Ниже военной чести: ничего,

Что я сулил; не хочешь созерцать

Иль деять ради славы — но тогда

Почто явился в мир? Пустынна глушь

Тебе вполне пристойна. Ворочу

Тебя откуда взял. Но помяни

Слова сии: придется пожалеть

О том, что помощь добрую мою

Отверг, явив толикий приверед;

А ведь поял бы просто и легко

Престол Давидов, или мировой;

Ты вырос, вызрел — нынче ль не пора

Вершиться предсказаньям о Тебе?

Теперь же, коль читаю в Небесах,

Иль пишут Небеса теченьем звезд,

Их сочетаньем, о путях судеб,

Немедля предреку Тебе труды,

Печали, поношения, борьбу,

Обиды, муки, тягостную смерть;

Тебе пророчат царство — не пойму,

Вещественное ль, нет ли; таче срок

Неясен; без начала, без конца -

Навеки воцаришься: не могу

Прочесть руководящего числа

Средь этой вещей россыпи светил."

Засим он взял (понеже знал, что власть

Его еще не вышла), и в пустыню

Снес Божья Сына, и покинул там,

Исчезнув якобы. Закат померк,

Сгущалась тьма и ниспускалась ночь:

Суть обе невещественны оне,

Суть лишь небытность света или дня.

Спаситель, кроток, не смущен ничуть

Воздушным странствием, хоть утомлен,

И холоден, и гладен, подыскал

Себе приклон близ мощного ствола,

Дабы под сенью сплетшихся ветвей

Укрыть главу от ниспадавших рос.

Но укрывался втуне: у главы

Встал Искуситель, навевая сны

Ужасные. Из тропиков гроза

Явилась, раздирая тяжких туч

• Предыдущая
• 9/11
• Следующая