Драгоценная кровь - Стадникова Екатерина - Страница 1

Солнце добралось до зенита и зависло в синем небе над рыночной площадью Фальвика, маленького городка, раскинувшегося у стен замка с тем же названием. Базарный день — большое событие для местных жителей. Здесь все знали друг друга в лицо и по имени, а приезжих чуяли издалека. Ошалевшая от жары рыночная площадь кипела страстями: дородные торговки расхваливали свой товар, соловьями заливались зазывалы, чумазые мальчишки сновали в толпе, надеясь обчистить карманы зевак, зычно покрикивали на прохожих кучера и возничие, всхрапывали и били копытами лошади. Слепни и мухи атаковали их сотнями, что твои проклятые ангелы. В море голов кто-то вещал о надвигающейся войне, будоража мужчин и пугая женщин, суля всему Невендаару новые беды и кровавые мятежи.

Ни шум и гам, ни звон лютни уличного музыканта не мешали Кассии дремать вполглаза, опершись на прилавок в овощном ряду. Солнце немилосердно пекло макушку. Сегодня как никогда она жалела, что родилась девицей. Чтобы не уснуть, она лениво принялась натирать до блеска верхние яблочки подолом юбки, одновременно разглядывая пеструю публику. Своровать два полных ведра спелых, румяных яблок не фокус, сложнее быстро продать их, не продешевив и не столкнувшись носом к носу с хозяином милого садика за домом тетки Присциллы.

Кассия Блэкбоу была крепкой кареглазой девушкой с широким скуластым лицом и прямым носом. Кудрявые темно-каштановые волосы не желали смирно лежать под косынкой. Они то и дело выбивались прядями, липли ко лбу и лезли в глаза Повадками она не отличалась от своего отца. Мать Кассии утонула, когда девочке не исполнилось и пяти. Саймон же воспитывал дочь, как умел, где лаской, а где розгой. В стрельбе из лука Кассия давала фору любому парню, а в лесу могла догнать оленя. Возможно, оттого и роль торговки фруктами ей не особенно удавалась. Покупатели разбредались овцами под ее тяжелым взглядом из-под сурово сдвинутых черных бровей.

В целом Кассия скорее считалась доброй, чем злой, и скорее порядочной, чем нет. Здесь, в городе, она жила с вдовой троюродной теткой по материнской линии, которой было чем заняться, кроме воспитания дальней родственницы. Кассия честно платила тетушке Присси за постой и не питала относительно нее иллюзий. Единственный способ освободиться от карги — выйти замуж. Да только кто ж возьмет?

По толпе волной прокатился настороженный ропот, когда под аркой ворот показалась сутулая фигура «Колдун, колдун…» — бежал от лотка к лотку шепоток торговцев.

Неприятный старик, одетый не по погоде в длинный теплый плащ без рукавов, медленно двигался, опираясь на резной посох, точно разыскивал кого-то. Костлявой когтистой рукой незнакомец придерживал кошель, висевший на поясе. Судя по виду, кожаный мешочек трещал по швам от монет, но местные жители не спешили звать старика к прилавкам.

Мурашки суеверного страха пробежали по спине девушки. «Если не смотреть, пройдет мимо», — решила Кассия. Она склонилась над ведрами и принялась с утрированным тщанием перебирать товар.

— Почем яблочки, красавица? — проскрипел над ухом голос, похожий на воронье карканье.

— Дорого. — Кассия подняла голову и наткнулась на мутный взгляд серых глаз.

Старик облизнул сухие губы и хищно улыбнулся. Вблизи он был еще противнее: худое острое лицо, длинный нос, сизые веки, редкие желтые зубы и омерзительный запах изо рта.

— Сладкие? — Старик вытянул цыплячью шею.

— Кислые, в рот не взять. — Кассия выпрямилась и с независимым видом подперла кулаками бока.

«Тут кожи на троих, а одному досталось», — фыркнула девица про себя, рассмотрев старика. Одобрительные смешки из толпы подстегивали ее самолюбие.

— Нежная ты, как пух лебяжий. Вот что, милая, я покупаю все. — Старик отстегнул свой кошель и открыл.

Блеск золота заставил зевак ахнуть. Едва ли кто-то здесь видел столько денег сразу, не говоря уже о том, чтобы иметь возможность их заработать.

Кассия задумалась. Отец множество раз предупреждал, что не стоит связываться с проходимцами, умеющими читать, но не представляющими, с какого конца браться за арбалет. Однако золото — это золото.

— По рукам, — согласилась она.

— Чудно… — Старик разжал пальцы, и мешочек тяжелых монет плюхнулся на землю.

Если бы не страх перед зловещим незнакомцем, добрая половина народа ринулась бы собирать желтые кругляши. «Интересно, сколькие из них постараются встретить меня в темном переулке, зарезать и ограбить?» — мрачно размышляла Кассия. Еще утром подобная перспектива не маячила на горизонте, теперь же на знакомых лицах читалась нескрываемая зависть.

— Вы, верно, сумасшедший. Заберите свои деньги. Это слишком много. — Она незаметно подобрала монету и сунула в пояс.

— Как знаешь, — пожал плечами старик.

Перехватив поудобнее посох, колдун пару минут кряхтел и пыхтел, пытаясь нагнуться за кошелем, пока Кассия не сжалилась. Восхищаясь собственной выдержкой, она вручила мешочек владельцу. Старик с минуту не выпускал руку девушки из своих цепких сухих пальцев. Незадачливая воровка начала опасаться, что тот успел рассмотреть, куда юркнула краденая денежка.

— Добрая девочка, — наконец произнес незнакомец. — Донеси свои яблоки до моего дома. Тут недалеко. Там завалялась пара медяков, не обижу. Или струсила?

— Ничего не струсила, — возразила Кассия. — Ведите.

Она с вызывающим видом подняла ведра. Никого и ничего не бояться — пожалуй, главное, чему научил ее отец. А если и пугаться, то ни за что не показывать страха. Кассия спиной чувствовала встревоженные взгляды. Но они, наоборот, успокаивали. Если мерзкий старикашка все же решит сотворить какую-нибудь пакость, добрые горожане с факелами первыми изорвут его в клочья. Как с улыбкой говорил Саймон, слушая очередную байку о суровом народном суде: «Убивали и за меньшее».

Улицы шумели и гудели за спиной, а старик все плелся и плелся, спотыкаясь на каждом шагу, словно нарочно. Дома встречались все реже. Миновав опрятный квартал, Кассия с провожатым углубились в запутанные крысиные ходы между низкими хижинами, заключенными в дырявые объятия щербатых заборов. Скудные краски, визг младенцев и свиней, рваные тряпки на веревках, запах лука и рыбы.

— Что, приличнее места не нашлось для проживания? — не выдержав, поинтересовалась Кассия.

— Приличные места заняты приличными людьми, — бросил старик. — Кроме того, ценю уединение. Здесь ничего не меняется…

— Откуда вам знать?

— Отчего же не знать? — Он зашелся раздирающим кашлем.

Старик содрогался так, точно вот-вот вывернется наизнанку. Наконец он стер кровь с губ рукавом, сплюнул под ноги и усмехнулся.

— Вижу, например, что ты не торговка, — доверительным тоном признался незнакомец. — Солдатка ты, а не девица, У тебя по-мужски широкий шаг, осанка воина, нрав дикий. Нет, не девица. Им кроткими положено быть.

— Может, и положено, да я не взяла, — огрызнулась Кассия.

Сколько подобных нравоучений выслушала она от тетушки, и все сводились к банальной фразе «замуж, и детишек побольше».

— Ишь, ощетинилась. — Старик снова поковылял вперед. — Разве ж я осуждаю? Свое пожил, как жить тебе — тебе и решать.

— И решу, — буркнула та.

Однако слова колдуна о предназначении запали в душу. Они бархатцем гладили по шерстке ее самолюбие. Отец служил при охотничьих угодьях лесником, так туда частенько наведывались расфуфыренные и благородные господа. Все из себя гордые, говорили красиво, пальцы в перстнях, драгоценных камней хватило бы на богатое месторождение, а первой стрелой оленя уложить не каждый мог. Потешат себя охотой в лесочке и к столам накрытым жмутся. Кассия всегда прислуживала и думала: чего нет у нее, что есть у них? Понятное дело, чего. Образования и происхождения, в остальном-то она ничем не хуже. Ее приятели-мальчишки в гарнизон крепости служить подались, а Кассия туда разве только кухаркой может попасть. Такая судьба тоже неплоха: кто ж от тепла и сытости отказывается? Но не о том грезилось, не о том мечталось.