Четверо детей и чудище - Уилсон Жаклин - Страница 40

• Предыдущая
• 40/48
• Следующая

– Шлёпа, что случилось? Ты как? – забеспокоилась я. Мы спустились и положили ее на траву. Подлетела Моди и в волнении стала гладить Шлёпу по бледным щекам.

– Шлёп-Шлёпа? – сказала она. – Не болей!

Шлёпа открыла глаза и с трудом села. Она всё еще не могла перевести дух.

– Не буду! Я уже поправилась, Моди. Не бойся, – сказала она.

– Дыши глубоко, вдох – выдох, – посоветовала я. – Ты вся белая. Что случилось-то?

– Не знаю. Сначала все супер, мчу вверх ракетой, а потом вдруг затошнило и голова закружилась. Меня даже вырвало немножко. Надеюсь, на вас не попало. Потом я, похоже, вырубилась – хотя никогда в жизни в обморок не падала. Как думаете, я заболела?

– Может, укачало? Меня часто в машине укачивает, – предположил Робби.

– Ты у нас известный хлюпик, – сказала Шлёпа. – Со мной такого не бывает. Мне раньше никогда так плохо не было.

– Так ты и в космос раньше не улетала, дурында. Ты же выше самых высоченных гор поднялась. А, ну точно! Все понятно! Тебе кислорода не хватало. С альпинистами такое бывает – «горная болезнь» называется.

– Ты такая всезнайка, Розалинда, – уколола Шлёпа. – Иногда до жути раздражает. Небось на уроках вечно руку тянешь, а все такие: «Ну вот, опять эта Розалинда Хартлпул выпендривается!»

Я вспыхнула:

– Обязательно такой злыдней и врединой быть, Шлёп?

– Ути-пути. Да я просто дразнюсь.

– Ты иногда такая противная! Не понимаю, чего ты к нам с Робби цепляешься? Я думала, мы теперь друзья. – Я чуть не плакала.

– Конечно, друзья. Для этого друзья и нужны. Чтоб дразниться сколько влезет, – не унималась Шлёпа.

– Раз так – вряд ли у тебя много друзей, – сказала я.

Теперь Шлёпа залилась краской, и я поняла, что попала по больному месту. Мне вдруг стало ее жалко, хотя и сердилась я на нее тоже будь здоров. Я сделала над собой гигантское усилие:

– Ладно, хватит из-за пустяков ругаться, такое замечательное желание пропадает. Полетели дальше.

Мы встали, и на сей раз нам удалось взлететь всем вместе. Я хотела лететь пониже, над самой землей, но мы пока еще не выбрались из леса, а вилять между деревьями было непросто. То вправо, то влево – словно какой-то хитрый народный танец.

– Давайте чуть-чуть повыше, – крикнула я. И мы поднялись выше деревьев.

Моди засмеялась от удовольствия:

– Выше, выше, как Шлёп-Шлёпа. – Она откинула голову назад и расправила пушистые белые крылья.

– Нет-нет-нет, не надо, Моди! – испугалась Шлёпа и схватила ее. – Я глупая, вот так высоко и полетела. Видела, как я потом упала? Не будь такой же глупой, малютка Моди.

Шлёпа поймала мой взгляд и скорчила мне рожу. Вслух она не извинилась, но все и так было ясно. Я сжала ее руку:

– Ух! Полетаем!

Мы парили над Оскшоттским лесом, улетая все дальше и дальше, ловя потоки воздуха, соскальзывая вниз и снова взмывая вверх. Стайки птиц шарахались от нас, беспокойно галдя, – принимали нас за хищников.

Вышло солнце и согрело наши крылышки. Я чувствовала, как наливаются румянцем щеки, все тело приятно покалывало. Шлёпа пела во вес голос, Робби кричал «Смотрите на меня!», Моди смеялась – и если бы псаммиад отрастил пару мохнатых крыльев и полетел с нами, я бы пожелала, чтобы этот полет никогда не заканчивался.

Мы летели над лесами и пустошами, миновали огромный парк, потом какой-то городок.

– Папа здесь живет? – проорал Робби. – Где наш дом?

– Нет, мы уже очень далеко. Понятия не имею, где мы, – крикнула я в ответ – и впервые в жизни меня это ничуточки не волновало.

– Я знаю, где мы, смотрите! – крикнула Шлёпа и издала веселый клич.

От ветра у меня слезились глаза. Я смахнула слезы и увидела сверкающие на солнце странные спирали и кольца.

– Что за место? – спросила я.

– «Чессингтонский мир приключений»! – объяснила Шлёпа. – Пошли прокатимся зайцами на самых высоченных американских горках!

Мы подлетели поближе, чтобы рассмотреть аттракционы, где народ, визжа, взмывал вверх и ухал вниз. Мы зависли над огромной спиралью с множеством витков – и тут увидели в одном из громыхающих вагончиков свободные места.

– Туда! Быстрей! – крикнула Шлёпа, хватая Моди.

Я вцепилась в Робби, и мы вчетвером спикировали вниз и плюхнулись в вагончик. Два мальчика напротив завопили как резаные – но вокруг и так все орали, а мы мчались и кружились с такой скоростью, что никто бы не смог ничего сделать.

Под конец, когда вагончик заехал на самую крутую горку и начал клевать носом, мы подпрыгнули и взмыли в воздух. Парни завопили еще громче – но они так стремительно неслись вниз, что не могли отпустить поручни, ткнуть пальцем и привлечь к нам внимание.

– Там какие-то животные! Вроде зоопарк маленький. Полетели посмотрим, пожалуйста! – взмолился Робби, не успев перевести дух.

– Слушай, да на животных можно хоть каждый день ходить смотреть, – сказала Шлёпа. – А сейчас нельзя, ты же не можешь прямо в толпу спуститься. Все на тебя вылупятся: «Мальчик, а ты знаешь, что у тебя там сзади огромные пятнистые крылья?» – и тут же в цирк уродцев поволокут. Кстати, пора сматывать удочки, те парни вон в нас тычут. Погнали!

Она взлетела, не выпуская из рук Моди, и нам ничего не оставалось, как последовать за ней. Робби накуксился и стал жаловаться, что устал, и спина болит, и голова кружится. Я тоже притомилась, и у меня тоже ныла спина, а еще плечи и шея. Не привыкла еще носить свои чудесные голубые крылья.

– Шлёп, надо передохнуть, – крикнула я ей вслед.

– Ну что мне с вами делать! Посмотрите на Моди – она же не устала, правда, пуся? – спросила Шлёпа.

Моди все так же весело подскакивала в воздухе и махала белыми крылышками, точно парой платков.

Я растерялась. Нельзя спуститься вниз с Робсом и устроить десятиминутный перерыв. Шлёпа с Моди за это время улетят бог весть куда, и мы их потом в жизни не догоним. Но я видела, что Робби вымотался, – он становился все краснее, и лицо у него сморщилось от натуги.

– Шлёпа! – опять позвала я.

Она обернулась и увидела Робби.

– Ладно, ладно, – сказала она и, прищурившись, посмотрела вниз. – Под нами большой парк. Можем спуститься и где-нибудь за деревьями сныкаться. Ой! Смотрите! Робби, живность !

Внизу безмятежно паслось большое стадо ланей, они щипали траву, подергивая белыми хвостами.

– Пожалуйста! – гордо сказала Шлёпа, как будто сама их наколдовала.

Мы опустились на мягкую траву прямо перед ланями. Они ничуть не испугались и продолжали себе пастись как ни в чем не бывало, а вот девчушка, крутившая обруч в паре шагов, уставилась на нас разинув рот. Обруч брякнулся у нее с талии на лодыжки.

– У вас крылья!  – закричала она, выпучив глаза.

Какой смысл отрицать очевидное? Мы все четверо бешено хлопали крыльями – не так-то уж легко сложить их аккуратно, перышко к перышко.

– Где твоя мама? – спросила я девочку.

– Там, под деревом сидит, – сказала девочка. – Я сюда вышла обруч покрутить.

– Ну так валяй крути, – разрешила Шлёпа.

– У вас всамделишные крылья? – Девочка, перешагнув через обруч, робко подошла ко мне. Дрожащим пальчиком она потрогала кончик моего крыла. – Настоящинские крылья, – повторила она. – Вы что же… феи ?

Шлёпа фыркнула от смеха.

– Конечно! Мы феи, кто ж еще. Красотули, скажи? – Она приняла жеманную позу и захлопала глазами.

– Я всегда, всегда мечтала увидеть настоящую фею, – горячо сказала девочка. – У меня есть вся серия «Феи радуги», и «Феи цветов» тоже, с красивыми картинками.

– Лично я не фея! – возмутился Робби.

– Конечно, ты фея, – сказала я уверенно и повернулась к девочке. – Мы все феи, но только ты про нас никому не рассказывай, даже маме, а то мы исчезнем. Обещаешь?

– Обещаю, – энергично закивала девочка. – А почему вы такие большие?

– Вон та вот маленькая, – сказала Шлёпа, показывая на Моди.

– Нет, она очень большая, а вы просто гигантские , – бестактно сказала девочка.

• Предыдущая
• 40/48
• Следующая