Тайной владеет пеон - Михайлов Рафаэль Михайлович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/99
• Следующая

Она достала медикаменты, промыла рану и смазала ссадину йодом. Карлос неожиданно схватил ее за руку:

— Наконец-то я поймал тебя, дон Орральде. Сколько наших людей ты отправил к предкам?

Хосе бросился, чтобы зажать рот командиру, но сильным, волевым движением Тереса отвела его руку.

— Он очень тяжело болен, — заметила она. — Ка­ждое лишнее движение ухудшит болезнь.

— Тебя будет судить весь отряд! — крикнул Карлос.

Тереса приложила к его лбу влажную повязку и мягко сказала:

— Я всего лишь слабая женщина, сеньор. Вам нуж­но лежать спокойно.

— Женщина? Какая женщина? Они замучили мою мать, — застонал Карлос. — У меня была только одна мать, и я не мог прийти к ней на помощь.

Он рванулся, но Тереса и Санчео крепко его при­жали к траве; постепенно судорожные движения пре­кратились, и Карлос затих.

— Мальчики, — сказала Тереса. — Мне больше ни­чего знать не нужно. Я забираю больного в надежное место. Но вам к нему приходить будет нельзя.

— Не годится, — сказал Хосе. — Один должен быть с ним.

— Я его выхожу, — возразила Тереса. — Ко мне со­бирается дядька, об этом знает администрация. Случай удобный. Дядьке я телеграфирую, чтоб задержался. Но если вы начнете бегать...

— Сеньорита права, — первый раз вмешался Сан­чео. — Вы получите здорового человека, а отдаете ей полуживого.

— Этого человека ждут в другом месте, — быстро заговорил Хосе. — Люди — те, что его ждут, — тоже рискуют жизнью.

— Но он все равно не способен двигаться, — ска­зала Тереса.

— Мы можем его снести, — вставил Наранхо.

— Далеко? — спросил Санчео.

Ребята молчали.

— Мы еще не знаем, — наконец признался Хосе.

— Хорошо, — решительно заключил Санчео. — Как только узнаете, — его задерживать не будут. А с сеньо­ритой Тересрй вы сможете сноситься через меня. Дого­воримся так: один из вас мой племянник, второй — его приятель. Ты, кариб, — засмеялся он, втянув в себя кон­чик носа и раскрыв широко глаза, отчего вдруг стал удивительно похож на Наранхо, — за племянника не сойдешь.

Они шли лесом и полем, и все время Хосе видел перед собой людей, которые где-то здесь поджидают коменданте. Но какие это люди? И какой знак они должны оставить? На какой стеле?

— Сеньорита, — сказал Хосе, когда они внесли на носилках Карлоса в маленький флигель при больни­це. — Есть одна тайна, которую нам надо узнать. Ее знает только он. Если он придет в себя...

— Я сразу сообщу Санчео, — ответила Тереса. — А вы, сеньор Санчео, станьте тихоней. Я постараюсь вас задержать еще на недельку в больнице.

Санчео сделал гримасу:

— А важное ли дело, чтоб задерживаться?

— Очень важное, — горячо сказал Хосе, в первый раз пускаясь на откровенность. — Такое важное, будто мы поднимаем на ноги первого бойца рабочей партии.

Санчео накрыл ему рот ладонью.

— А вот это уже лишнее, — проворчал он.

— В миле отсюда, — сказала Тереса, — будка путе­вого обходчика. У него переночуйте. Скажите, что от меня.

— Спасибо, сеньорита, — сказал Наранхо. — «Пода­ри мне самое лучшее зеркало», — попросила внучка у старого кариба. — «Я дарю тебе все море», — ответил старик. — «Ну, тогда подари мне самый лучший цве­ток», — во второй раз попросила внучка. — «А ты по­смотрись в море», — хитро сказал старый кариб.

— У меня ничего нет, сеньорита, — засмеялся На­ранхо, рассказав эту сказку: — Но я дарю вам и луч­шее зеркало и лучший цветок.

— Спасибо, Наранхо, — сказала Тереса. — Ты боль­шой кавалер.

Все разошлись.

Мальчики еле держались на ногах, но, выйдя от Тересы, снова направились в лес. Солнце заходило, и цветы, которые утром были огненно-красные, а днем бе­лые, превратились в голубые.

И вот снова Хосе и Наранхо ходят от стелы к стеле, и им кажется, что резные головы смеются над ними. Они всматриваются в непонятные иероглифы и украше­ния и ищут надпись, вышедшую не из-под резца древ­него ваятеля.

— Он сказал: «на стеле с ошибками», — вспоминает Хосе.

— Если бы знать, какие без ошибок, — бормочет На­ранхо.

Тени удлиняются, рельефы на камнях сливаются на фоне багрянца в зловещие черные маски, и мертвый го­род погружается во тьму.

Мальчики выбираются из леса и, еле волоча ноги, добираются до путевого обходчика. Его нет, но нет и замка на двери. Они сваливаются наземь тут же, у по­рога, и молниеносно засыпают. Им снится, наверное, надпись на камне, и они даже не слышат, как путевой обходчик переносит их на лежанку.

Он разбудил их утром, собираясь уходить, и скупо сообщил:

— Больной прибегал — который здоровый. Тереса кланяется — новостей нет. В себя не пришел человек — который больной.

Они растерянно смотрят друг на друга и на обход­чика.

— Фасолевая похлебка в миске. Уэво на полке — ис­печете. И чтоб ничего не оставлять! — сверкнул обход­чик глазами и вышел.

Молча мальчики похлебали густую кашицу из рас­тертой фасоли и положили на угли небольшой плод — уэво, который содержал в себе яд, но вареный или пе­ченый годился в пищу и по вкусу походил на яйцо. Поели и задумались.

— Пеонов не учат читать, — вздохнул Хосе. — А люди обо всем написали — о стелах тоже.

— Дед научил меня читать, — откликнулся Наран­хо. — Вывески. Пароходное агентство Юнайтед фрут компани, — с чувством произнес он. — Отгрузочная кон­тора Юнайтед фрут компани. Парикмахерская для слу­жащих Юнайтед фрут компани...

— Заладил — «Юнайтед и Юнайтед», — с досадой перебил его Хосе.

— А у нас других вывесок нет, — огорченно ответил Наранхо и засмеялся. — Нет, одна есть. Полицейское бюро. Но я ее обходил.

Ребята вышли из будки и повернули к вокзалу. Им встретился светловолосый юноша, с которым Наранхо обменялся несколькими фразами у каменных столбов. Он что-то сказал своему высокому бородатому спут­нику, и оба внимательно посмотрели на ребят. Юноша кивнул им.

— Хосе, ты видел? — шепотом спросил Наранхо. — Они очень странно на нас посмотрели. А что, если это агенты полиции?

— Агенты не шляются в мертвом городе, — резонно возразил Хосе. — Каменных людей не засадишь в тюрьму.

Но в душе он тоже испытывал беспокойство.

По путям из Пуэрто возвращался длинный состав — порожняк. Порожняк на минуту остановился. Группа оборвышей, сбежав с холмов, подскочила к вагонам и стала хватать с платформ помятые и раздавленные ба­наны — остатки сгруженной партии.

— Вот так штука! — удивился Наранхо. — Живут в самой гуще банановых посадок и такие жаднюги.

— Они не видят бананов, — объяснил Хосе. — Пеон не имеет права выносить банан за границы плантации. За это судят.

Раздался свисток — и поезд тронулся. Оборвыши повыпрыгивали из вагонов и разбежались, уплетая полу­сгнившие плоды.

Двое друзей пошли к больнице. Солнце еще не пекло и площадки для гольфа были заполнены выздоравли­вающими американцами.

— Здравствуй, племянничек. — Санчео подошел не­заметно и крепко обнял Хосе. — Ваш друг бредит... тя­желая форма лихорадки. Тереса от него не отходит. Между прочим, замечательная девушка. Про больного пронюхал администратор, но узнал, что — дядька, и угомонился. Приходите вечером за новостями.

— Дон Санчео, — вежливо сказал Наранхо, — нам здесь очень скучно. Вы не сумеете взять для нас в би­блиотеке какую-нибудь книгу?..

Хосе подумал: молодчина Наранхо, сообразил!

Санчео покрутил головой:

— Надо мной засмеется девчонка из библиотеки. Я читаю книгу вверх тормашками. А газету не хочешь?

— Нет, нужна книга, — подтвердил свою просьбу Наранхо. — О здешних стелах. Хорошо бы — с картин­ками.

Санчео повел носом:

— Опять тайна? Тайна с картинками? Ну, подожди­те, надоедливые сеньоры, здесь на скамеечке. Я слетаю мигом.

Это была первая книга, которую когда-либо откры­вали Хосе и Наранхо. Хосе видел еще конторские книги, но они пестрели цифрами. Наранхо вспомнил, как с де­дом они пришли в праздник рождества в церковь и падре, строго осмотрев прихожан, подозвал к себе ста­рого Наранхо.

• Предыдущая
• 39/99
• Следующая