Тайной владеет пеон - Михайлов Рафаэль Михайлович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/99
• Следующая

И он проводит рукой по тонкому, не очень замет­ному рубцу.

— Боец со стажем, — шутливо говорит Мануэль. — Всю жизнь будешь воевать?

— Такая у меня профессия, — вздыхает Вирхилио. — Не будь сейчас Армаса и армасовцев, вы бы, сеньоры, работали, учились, влюблялись, детей нянчили, а я все равно сидел бы в какой-нибудь дыре и выслеживал заговорщиков.

Он протягивает палец по направлению к Рио Дульсе.

И, словно по жесту волшебника, ожил лес, со сто­роны реки послышался пронзительный свист и разорва­лась шрапнель.

— Прижмитесь к земле! — крикнул Вирхилио. — Лучше у стволов.

Все трое подползли к деревьям. Снаряды начали рваться в лагере.

Мануэль припал к земле: на ноге выступила кровь. Друзья оттащили его под защиту стволов. Вирхилио осмотрел рану.

— Осколок под самой кожей. Потерпишь?

Он надрезал кожу ножом, подцепил крошку метал­ла и осторожно ее вынул. Мануэль стиснул зубы, но молчал. Чиклерос успел нарвать какой-то травы, при­ложил ее к ране и перетянул ногу Мануэля своим шар­фом.

— За сутки поставлю тебя на ноги, — успокоил Чик­лерос грузчика.

— За сутки они меня отправят к дьяволу, — сказал Мануэль.

Вирхилио и Чиклерос переглянулись.

— Молчание! — сказал Вирхилио. — Я старый раз­ведчик и плохих советов не даю. Скажешь, что давно просился в Пуэрто к дочери и повздорил с команданте; представился случай — и сбежал из отряда.

Снаряд разорвался на поляне. Но толстые стволы вековых деревьев заслоняли трех мужественных гвате­мальцев, и только вздрагивали кроны и стонали ветки при каждом взрыве.

— Не умею притворяться, — наконец откликнулся Мануэль.

— Мы поработаем на тебя с Чиклеросом, — заключил Вирхилио. — Но ты и сам не плошай. Ну, держись, ребята!

— Эх, было хорошее время, — вздохнул   Чиклерос.

Обстрел прекратился. Прорезая воздух автоматны­ми очередями, на поляну с разных сторон высыпали сотни людей: солдаты, офицеры, люди в штатском. Вы­сыпали и застыли в удивлении и тревоге.

Лагерь был пуст.

А потом были взяты в плен Вирхилио, Мануэль и Чиклерос.

На том же месте, где несколько часов назад засе­дал партизанский штаб, была раскинута палатка для группы Фоджера. Здесь, кроме нескольких офицеров, которые ожесточенно спорили, находился человек в штатском, которого представляли старику Наранхо как Аугусто Чако, посланца самого президента.

— Я предлагал начать операцию на сутки рань­ше, — горячился полковник Леон. — Вдумайтесь, сеньо­ры: угли еще тлеют, эксперт утверждает, что сигареты раскуривались в полночь, следы ног свежие...

— А ноги исчезли, — язвительно вставил капитан, не терпевший самодовольного полковника.

Офицеры засмеялись, но вмешался Фоджер:

— Смех здесь неуместен, сеньоры. Нам всем снимут головы, если мы не отыщем ног. Что произошло? Ваши версии?

— Ковер-самолет, — желчно сказал капитан.

— Элексир невидимки, — пробормотал кто-то в углу.

— А если посерьезнее? — оборвал офицеров Фод­жер.

Водворилось молчание. Никто первым не решался высказать мысль, которая напрашивалась, но могла вы­звать необузданный гнев Фоджера.

— Вот что, Фоджер, — сказал напрямик Чако. — Или они предпочли смерть в болоте вашему обществу, или же их здесь не было.

— Отряд здесь был, — твердо сказал Фоджер, — и вы сами это отлично знаете.

— Ваш корреспондент из отряда мог великолепно надуть вас.

— Я не такой простак, Чако, — отрезал Фоджер. — Мы запеленговали его во время приема. Координаты сходились здесь,

— Тогда... — Чако встал, и лицо его покрылось ли­хорадочными бледными пятнами. — Вы упустили их. Нам нужны не мертвецы в болотной тине, а люди, ко­торые знают явки, пароли, координаты других отрядов. Вы... вы болван, Фоджер.

— Не забывайтесь, Чако! — вскричал Фоджер.

Но Аугусто Чако, смотря вперед широко раскрыты­ми глазами, в которых застыл ужас, кричал:

— Вот он... Карлос Вельесер... Хватайте его, я не могу выносить этот взгляд... Почему вы его не хва­таете?

Офицеры в недоумении переглянулись. Полог па­латки приподнял подросток, которого все знали как сына Орральде, и в изумлении смотрел на беснующегося человека.

— Десять лет под чужим именем! — бормотал Ча­ко. — К дьяволу... Теперь твоя очередь... Не упустите Вельесера... Не надо часовых — у старого Наранхо есть слабая струнка.

— Лихорадка, — сказал Фоджер. — Уложите и дай­те хинин.

Чако увели.

— Что тебе, Хусто? — нетерпеливо спросил полков­ник.

— Дон Леон, — сказал мальчик, — мы обшарили с солдатами весь лагерь. Следы ведут к болоту, — он за­мялся, — но близко не подойти. Минеры в этих усло­виях не берутся работать. В бинокль я рассмотрел не­сколько соломенных шляп и курток...

— Ты хорошо поработал, Хусто, — одобрительно сказал полковник, — а теперь пригласи сюда минного капрала.

Капрал подтвердил слова мальчика. В его команде самые искусные минеры. Но в этих чертовых джунг­лях каждая лиана — пороховой погреб. Он просит изви­нить его, но он и его люди бессильны.

Фоджер кивнул головой и вышел из палатки. Офи­церы последовали за ним. Они долго всматривались в бугристую поверхность болота, которое словно вобрало в себя отряд.

— Передайте    солдатам, — вдруг  приказал  Фоджер. — Пятьсот долларов тому, кто доставит мне хоть один платок с болота. Или его семье... в случае не­удачи.

— Бросьте, Фоджер, — попробовал его урезонить капитан. — Мало мы потеряли людей в Ливингстоне?

— Пятьсот долларов не жалко выбросить, — как бы не слыша его, объяснил Фоджер, — лишь бы убедиться, что там и ящерица не пролезет.

— Как вам будет угодно, — холодно сказал капи­тан.

Желающих не нашлось. Фоджер прибавил еще пятьсот долларов. Наконец два солдата приблизились к группе офицеров и сообщили, что за тысячу долларов на каждого они согласны рискнуть. Вот адреса родных. Каждый обвязался длинной веревкой и конец ее оста­вил своим товарищам.

— Зря ты лезешь, Педро, — тихо сказал один из солдат смельчаку. — У тебя жена молодая.

— В молодости и нужны деньги, — блеснул зубами Педро.

Они шли к группе зарослей, держась в десяти — пят­надцати метрах друг от друга. Педро осторожно раз­двинул высокую, в свой рост, траву и ступил в нее. Второй полз напрямик к болоту и вдруг зацепил ногой и потащил за собой лиану.

— Отпусти ее! — крикнул капрал.

В ту же секунду раздался грохот, и облако дыма, земли и листьев закрыло ползущего человека. Когда облачко рассеялось, солдата уже больше не увидели, и только веревка оставалась в руках его товарищей.

— Пошлите ее родным, — тихо сказал капрал. Теперь все смотрели в ту сторону, где залег Педро.

Вот его голова поднялась над травой; он сделал шаг к трясине, еще шаг, потом еще... Как видно, он долго целился, прежде чем нащупал устойчивую кочку. Шаг­нул — и по щиколотку опустился в вязкую массу.

— Здесь не затянет, — донеслось до солдат. Педро двигался осторожно и плавно. Ему удалось по колено в грязи пройти шагов десять. До ближайшей куртки оставалось еще столько же. Но вдруг он покач­нулся, что-то крикнул и оказался в болоте по пояс.

Солдаты дернули веревку. Она натянулась, как струна, но Педро не двинулся с места.

— Тяните! — кричал он. — Меня заносит!

Десять человек тащили веревку к себе, и, когда по­казалось, что вот сейчас черная масса выпустит тело человека и оно, как пуля, пролетит к берегу, — веревка лопнула. Педро продолжал барахтаться и погружаться. Потом протянул руку к куртке и снова что-то крикнул.

— Десять долларов тому, — взволнованно бросил Фоджер, — кто услышит, что кричит этот парень.

— Дайте мне эти десять долларов, майор, — раз­дался голос Вирхилио Аррьоса. — Парень желает и вам задохнуться в такой жиже.

Фоджер резко обернулся. Пленных держали невда­леке, у пригорка. Американец махнул рукой конвоирам и зашагал к палатке. Проходя мимо группы солдат, так и застывших с веревкой в руках, он громко сказал:

— Слово остается в силе. Пятьсот долларов родне каждого.

• Предыдущая
• 23/99
• Следующая