Вид транспорта — мужчина - Милевская Людмила Ивановна - Страница 54

• Предыдущая
• 54/56
• Следующая

— Вот, звоните в любое время суток, — смущенно улыбаясь, пошутила она и добавила:

— Вам всегда рада. Я вам жизнью обязана.

— Надо же, — хитро улыбнулся Аронов, — вы так береглись и все-таки кому-то чем-то обязаны. Мужчине! И как оно вам? Не слишком страшно? Помнится, вы очень боялись этого.

— Нет, не страшно, даже приятно, — ответила Денисия и ушла.

Он растерянно смотрел ей вслед и думал: "Дурак.

Черт меня дернул так глупо шутить. Теперь ей звонить бесполезно".

Прошла неделя-другая. Душевная боль и тоска по сестрам слегка притупились. Жизнь Денисии щедро полнилась приятными событиями. С учебой наладилось, однокурсников она догнала, и решился жилищный вопрос: на все оставшиеся от приключений деньги была куплена квартира в Москве. Правда, более чем скромная: однокомнатная «хрущобка», потрясающе ободранная, но Денисия была счастлива — надоело скитаться по чужим углам. Хоть плохонькое, да свое. Драгоценности продавать она не захотела, решила оставить память о Зое.

Радуясь квартире, Денисия засучила рукава и сама принялась за ремонт. Грызла гранит науки, а в перерывах красила стены и полы.

Чуть позже и с работой наладилось. Неожиданно позвонил адвокат покойного банкира и спросил:

— Могу я поговорить с Зоей Воровской?

— А в чем дело? — удивилась Денисия.

— Дело в том, что передо мной лежит брачный контракт, на котором стоит ее подпись. По этому контракту после смерти мужа Зоя Воровская должна получить десять процентов капиталов покойного. Это очень солидная сумма, которая будет принадлежать ей сразу же после того, как она поставит в необходимом месте свою подпись, такую же, как на контракте.

Денисия вспомнила тот трагический день и поняла, почему вдруг банкир предложил ей контракт подписать. Он Зоенькой ее называл, а сам уже раскусил, старый хитрец, что никакая она не Зоя. Поэтому решил, не обнаруживая своего прозрения, оставить наследство Денисии в качестве компенсации за убитую сестру. Зоя после смерти законного мужа и без всякого контракта что-нибудь получила бы, а Денисия вряд ли смогла бы прикинуться женой Воровского без этой подписи.

Да, Денисия прекрасно знала, что на брачном контракте стоит не Зоина, а ее подпись, но, памятуя о своей клятве не лгать никогда, она с достоинством ответила:

— Зоенька погибла раньше своего мужа, так что солидной суммой вам придется распорядиться как-нибудь по-другому.

Потрясенный адвокат спросил:

— Простите, а с кем я разговариваю? Вы не ее сестра? Не Денисия?

— Да, это я, — подтвердила она.

— Тогда должен вам сообщить. Господин Воровский поручил мне исполнить его последнюю волю, а воля его такова: в случае, если вы не захотите признать себя Зоей Воровской, я рву конверт с контрактом и при свидетелях вскрываю второй конверт. Насколько мне известно, там должно лежать завещание, касающееся вашей персоны. Не могли бы вы в ближайшее время посетить мой офис?

— Хорошо, я прямо сейчас и приеду, — согласилась Денисия.

Адвокат ей напомнил свой адрес, и она тут же к нему отправилась. Там при свидетелях был вскрыт конверт с документами. Адвокат их внимательно прочел и торжественно огласил:

— Это учредительный пакет частного благотворительного фонда, в который господин Боровский за несколько дней до своей смерти перевел все свои средства. Фонд зарегистрирован во Франции, в Страсбурге. Учредителями этого фонда значатся сам Воровский и некий Бертран Машикули. Согласно уставу они должны были выбрать и выбрали бессменного руководителя, которому предоставили право распоряжаться всеми средствами фонда сообразно установленным целям, следовательно, благотворительно. Этого руководителя я и должен сейчас объявить. Итак, объявляю, — повысил голос адвокат, — президентом благотворительного фонда является Гронская Денисия Давыдовна. Это вы?

Денисия подтвердила:

— Это я.

Адвокат продолжил:

— Согласно уставу вы можете благотворительствовать как в самой Франции, так и за ее пределами.

Где вы намерены благотворительствовать?

— Я хочу благотворительствовать в Россия, — ответила Денисия.

— Тогда вам придется открыть здесь филиал, снять офис и принять на работу сотрудников согласно утвержденному штату. Как президенту вам положено жалованье, — сообщил адвокат и пошутил:

— которому и я бы позавидовал.

Таким образом был решен вопрос не только с работой, но и с карьерой Денисии. Она сразу же занялась своим фондом и, преодолевая все бюрократические препятствия, упорно пошла к своей цели.

Казалось бы, все хорошо, все сложилось, но в душе была саднящая рана. Эта рана ее ложь Александру. Он давно не звонил, и Денисия впервые ждала его звонка не с радостным трепетом, а с ужасом. Она дала себе клятву, что не струсит и обязательно сознается, кто она есть на самом деле. Пусть решает он сам, нужна она ему такая или не нужна.

Она по-прежнему ни на секунду не расставалась с телефоном Зои, ожидая звонка. Однако в ожидания ее вплелись новые оттенки, о которых пока Денисия не догадывалась. Поняла эти оттенки она только тогда, когда долго молчавший телефон вдруг ожил. Денисия схватила трубку, закричала: «Алле!» — и услышала голос Гусарова.

И вот тогда-то она в один миг поняла, что страх, который мучил ее, не имел к нему отношения. Да, лгала. Да, обязала себя признаться. Но не такой она человек, чтобы глядеть правде в глаза с дрожью в коленях. Отец ее с детства учил: «Имела смелость согрешить, имей смелость в грехе и признаться».

И эта смелость, воспитанная отцом, у Денисии с детства была. Лишь теперь, услышав голос Гусарова, она поняла, что не его ждала она все эти дни. Увы, не его. И Денисия осознала: как это ни ужасно, но она его больше не любит. И вот в этом действительно было страшно Александру признаться. Слишком это признание на предательство смахивает.

Но и лгать она не могла — что поделаешь, если ушла любовь? А может, и не было вовсе любви? Может, Денисия обманулась, принимая весеннее девичье ожидание чувства за саму любовь?

И сразу возник вопрос: кого же тогда она ждала, если не Александра Гусарова? Кто еще ей мог позвонить по этому номеру?

Только Аронов.

Подумав о нем, она рассердилась: "Не может быть.

Ерунда. Мне просто так кажется. Не могу я в него влюбиться. Надо гнать эти мысли,..

Точно я знаю только одно: Александра я не люблю. То есть люблю, но совсем не так, как его, как Аро…

Короче, совсем не так".

Она размышляла, а Александр говорил-говорил, но Денисия впервые его не слушала. Она была в полном смятении, потому что не знала, как признаться ему, что в сердце ее, похоже, уже поселился другой.

Александр говорил, а Денисия себя ненавидела.

«Я его предала, предала, — мысленно твердила она, понимая, что не способна признаться в своем предательстве. — Что же делать?»

А Гусарова, как назло, прорвало. Никогда он не был таким откровенным, никогда не рассказывал ей про своих друзей.

"Видно, плохо ему, — догадалась Денисия. — И в такой вот момент я должна ему нож всадить в спину?

Нет, не смогу. Признаюсь пока, что я не Зоя, а там будет видно", — решила она.

Он остался один. Последним погиб Шерстяной — дебошир цыган Пьетро. Похоронив убитого друга, Александр поклялся себе, что ни есть он, ни спать не будет и капли спиртного в рот не возьмет, пока не найдет Саламбека. Даже не стал поминать Шерстяного. Лишь, прощаясь с цыганом, сказал у холмика промерзшей земли:

— Отомщу и тогда вернусь, помяну. Но сначала, прости, отомщу. Я убью его, этого гада.

Как сказал, так и сделал. Несколько дней он гнал своего врага по горам. Гнал, как дикого зверя. Гнал, не замечая ни смерти, глядящей в глаза, ни холода-голода, ни усталости, ни жажды, ни боли.

И догнал. Саламбек сначала безудержно в горы пер, а потом вдруг обратно к жилью повернул. Или понял, что Александр не отступит, или решил, что затеряться легче среди людей. Но не затерялся, не успел. Александр настиг его, ранил, а когда нацелился убивать, Саламбек Нахчоев взмолился:

• Предыдущая
• 54/56
• Следующая