Вид транспорта — мужчина - Милевская Людмила Ивановна - Страница 48

• Предыдущая
• 48/56
• Следующая

Денисия кивнула:

— И присядем, и, раз уж я здесь, а вы трезвы, поговорим о деле.

Аронов с укором заметил:

— Обращаю ваше внимание, на этот раз первая начали вы.

— Что — начала?

— Мне шпильки вставлять, — присаживаясь к столу, пояснил он и спросил:

— Вот какая была необходимость нетрезвость мою поминать?

— Никакой, — согласилась Денисия, тоже присев к столу. — Простите меня и давайте поскорей перейдем к делу. Помнится, вчера вы хотели мне что-то сказать.

— Да, хотел, но куда вы спешите? — небрежно бросил он, тщательно намазывая на кусочек хлеба паштет из гусиной печенки.

— А вы полагаете, я прилетела в Париж позавтракать с вами, — язвительно парировала Денисия, мысленно ужасаясь тому, как этот баловень судьбы нежно и трепетно себя обожает.

"Вон с какой любовью готовит себе бутерброд, — подумала она, — с какой лаской паштет намазывает.

Разве может такой кого-то, кроме себя, любить? Нет, не может", — решила она.

Аронов нанес последний мазок и.., протянул бутерброд Денисии.

— Это мне? — растерялась она.

— Вам. Я терпеть не могу гусиной печенки, зато вы паштет из нее обожаете.

— Откуда вы знаете? — удивилась Денисия.

Она ожидала ответа, но Аронов неожиданно рассердился и с неприязнью сказал:

— Я вам уже признавался в любви. Сколько можно? Теперь давайте наконец перейдем к нашему общему делу. Ведь нас связывает только оно.

— Давайте, — растерялась Денисия, и он деловито продолжил:

— Докладываю вам, если вы еще сути разведанного не забыли. Что у нас есть? Есть некий «Модекс», который связан с «Трансконтрактом». Что известно нам про этот «Контракт»?

Аронов вопросительно посмотрел на Денисию.

— Что он благотворительствует, — ответила она и впилась зубами в сотворенный им бутерброд.

— Правильно, но не просто благотворительствует, а перегоняет деньги со счетов «Модекса» на счета общественных объединений. Те из них, которые упомянуты в вашей папке, надежно прикрыты всевозможными документами, Я пробовал подкопаться, но ничего не вышло. Деньги, переведенные «Модексом» через «Трансконтракт», действительно были израсходованы по назначению.

— Неужели пошли на помощь нуждающимся? — удивилась Денисия.

Аронов грустно кивнул:

— Да, растеклись по детским домам, по приютам, психушкам. Но «Трансконтракт» зачем-то десять процентов оставил себе?

— Оставил.

— О чем это говорит?

Денисия предположила:

— Наверное, о том, что эти пожертвования сделаны для отвода глаз.

— Именно! — оживился Аронов. — Из наших рассуждений следует, что есть основная благотворительная организация, которая и снабжает боевиков оружием. Точнее, деньгами, а уж оружие они сами сообразят где купить. И я эту организацию нашел.

— Правда?

— Комитет солдатских вдов. Вам о чем-нибудь говорит это название?

— Слышала, — задумчиво ответила Денисия. — Гусаров давно о Комитете рассказывал. Жаловался, что они не по правилам играют, а прищучить их трудно. И потом я о них читала.

Аронов вскочил и возбужденно забегал по комнате.

— Точно, барышня, точно. Прищучить их трудно, потому что они благотворительствуют не только в нашей стране, но и за границей. К ним деньги текут отовсюду.

Он вдруг остановился и, прищурив глаза, ревниво спросил:

— А Гусаров у нас кто?

— А Гусаров у нас жених, — ответила Денисия.

— Да?

Аронов задумался и, отвечая своим мыслям, сказал:

— Ладно, продолжим. Так вот, этот вдовий Комитет активно общается с чеченскими боевиками как в самой Чечне, так и за пределами России.

— Да вы что?! — ужаснулась Денисия. — И все знают об этом?

— Именно.

— Как такое возможно?

— В нашей стране возможно все, но нам важно не это. Самое интересное то, что почетным членом интересующего нас Комитета является знаете кто?

— Неужели Эльдар Валев?

Аронов кивнул:

— Он.

Денисия испуганно сообщила:

— А Зоя мне говорила, что Валев дружок Воровского. Ой, боже мой, как я раньше не догадалась! — ужаснулась она. — Теперь ясно, почему Боровский не одобрил моего намерения обратиться за помощью к Валеву. И по возрасту Валев подходит… Неужели Валев и есть Карлуша?

— Не будем делать преждевременных выводов, но я бы не стал и эту версию отвергать. Надо проверить. Пока знаю одно: Валев активно взаимодействует с Комитетом солдатских вдов. И делается все это под крылом у Добрыниной. Мария Владимировна, высокая душа, вдов в обиду не дает, всячески им помогает, а кое-кто из этой организации ее добрым именем пользуется во благо бандитам.

— А если вы ошибаетесь? — спросила Денисия. — Если клевещут на Комитет?

— У меня есть сведения, что Комитетом были потрачены крупные суммы, когда же кое-кто сунулся их проверять, тут-то и пошла свистопляска. Один сам умер, но при странных обстоятельствах, другой — попал под машину. Список можно продолжить.

— Не надо. Что же это выходит? Выходит, прав был Машикули? Надо внедряться к Добрыниной.

— Еще как надо! — воскликнул Аронов. — А если: я вам скажу, кто у Валева сейчас (правда, тайно) правая рука, то вы и вовсе со мной согласитесь. Малика Нахчоева негласно ведает двумя отделениями его личного фонда.

Денисия отшатнулась:

— Нахчоева? Бандит Саламбек Нахчоев не ее ли родной брат?

— Он ее сын. Вы что-то о нем знаете?

— Только то, что написано в дневнике чеченской девочки.

Аронов разочарованно кивнул:

— Я видел у вас этот дневник, но не читал. Времени не было, так, полистал, но ничего интересного там не нашел.

— А я нашла, — сердито ответила Денисия.

— И что же?

— Там интересно все. Эта девочка, этот ребенок писала о том, что хочет учиться, что мечтает жить так же, как русские дети: в теплых и светлых домах, без бандитов и без войны. Она собиралась закончить школу и, как Мария Добрынина, стать правозащитником. А Нахчоев ее убил. Девочка не захотела стать его женой. Самое ужасное то, что девочка искала защиты как раз в этом Комитете солдатских вдов, а когда с риском для жизни до «вдов» добралась, то увидела там Нахчоева.

— Правильно, — горько усмехнулся Аронов, — сыночек к матери приходил.

— После этого девочка поняла, что ее защитить никто не может. Вы знаете, что-то мне нехорошо, — пожаловалась Денисия, вскакивая из-за стола. — Спасибо за завтрак, я лучше к себе пойду.

— А как же наш разговор?

— Потом поговорим.

— Как скажете, — согласился Аронов, провожая Денисию удивленным взглядом.

Вернувшись в свой номер, Денисия упала на кровать и разрыдалась. То ли ее потрясло подозрение, павшее на Валева, то ли сказалась полубессонная ночь, то ли просто накопилось, но нервы ее не выдержали.

Очень остро почувствовалось все: и смерть сестер, и бессилие перед Карлушей, и обилие зла в этом мире, и почему-то особенно было жалко чеченскую девочку. И над этим над всем Денисия безутешно рыдала.

Вот в такой неподходящий момент опять объявился Гусаров. Объявился и сразу накинулся на Денисию:

— Зоя! Что происходит? Ты где была? Я вчера тебе долго звонил. Ты знаешь, где я?

— Где?

— В Москве. Через несколько часов уезжаю. Давай скорей мчи к нашему памятнику. Я тебя жду.

Денисия схватилась за голову:

— А я не могу.

Александр (что на него нашло?) разъярился:

— Не можешь? Почему это?

— Я не в Москве, — испуганно сообщила она.

— Не в Москве? А где же?

Несмотря на то, что в его голосе послышалась угроза, Денисия сказала правду:

— Я в Париже.

— Что ты там делаешь? — удивился Александр.

— У меня неприятности, я пытаюсь их разрешить, — пояснила она и тут же об этом пожалела.

— А я для чего, по-твоему? — спросил он и начал ее ругать.

Припомнил все то, за что раньше хвалил. И слишком самостоятельная она, и слишком умная, и лезет туда, куда женщине не положено, и от него слишком многое скрывает…

• Предыдущая
• 48/56
• Следующая