Пять рассерженных жён - Милевская Людмила Ивановна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/63
• Следующая

— Ты о чем? — не поняла Тамарка.

Вот это да! Она ещё спрашивает о чем я!

— Я тебя не узнаю! — вскипела я. — Тома, ты ли это? Общипывать своего бедного Прокопыча, вместо того, чтобы искать его убийцу! Ладно эти дуры, а ты? Как могла ты пойти на такое?

— А что — я? — удивилась Тамарка, видимо не совсем подозревая о той разнице, которая существует между нею и теми дурами.

— А то, что ты слишком богата, чтобы мараться об антиквариат моего Фрысика. С твоими виллами и капиталами просто стыдно связываться с такой мелочёвкой. Позор! Просто позор!

Тамарка вскочила с места, грозно глянула на меня и подпёрла руками бока.

— Слышали, что она мне тут предлагает? — обратилась она не ко мне, а к своим коллегам. — Предлагает мне отказаться от моей доли! Поняли, что это значит? Все поняли? — и она обвела хищным взглядом окружающих.

— Это значит, что твою долю она хочет зацапать себе, — мигом сообразила Изабелла и тут же прокомментировала такое поведение: — Вот же сучка!

— Сучка! Сучка! — поддержали её остальные. — Ещё какая!

«Как тяжело разговаривать с такими алчными людьми,» — подумала я и храбро кинулась развеивать их неправильное мнение.

— Я не сучка! — закричала я. — Это вы все сучки, а мне от Фрысика ничего не надо! Вам бы очень хотелось, чтобы я приняла участие в этом мерзком дележе, но заявляю вам: не надейтесь! Этого не будет! Вы все мне противны! Тьфу!

И я сплюнула.

Все сразу как-то повеселели. Моё настроение явно понравилось.

— Почему ты думаешь, что нам очень хочется, чтобы ты приняла участие в дележе? — миролюбиво поинтересовалась Татьяна.

— Если не хочешь, не принимай, — посоветовала Изабелла.

— Действительно, зачем себя насиловать? — выразила недоумение Полина, вернувшая из глубины квартиры.

«Что-то подозрительно долго она прятала нож,» — подумала я.

— В таком случае, я возьму твою долю, — заявила Тамарка.

— А почему это ты? — возмутилась Зинаида.

— Потому, что я лучшая её подруга, — пояснила Тамарка.

Все изумились:

— Да ты что!

— Буквально минуту назад это было очень заметно! — тут уж поддержала всю компанию и я. — Но чтобы вам не было обидно, сразу скажу: делить вообще никто ничего не будет.

Дальше пошло хоровое возмущение.

— Почему?!! — завопили жены.

— Потому что не позволю!

— Кто ты такая?! — вопросили жены.

Я была зла и возражение сыпались из меня сами собой, ну просто как из рога изобилия. Слова от зубов так и отскакивали.

— Сейчас на повестке вопрос — не кто я, а кто вы, — закричала я. — А вы алчные и мерзкие бабы. Вместо того, чтобы искать убийцу мужа, вы делите его добро. Сейчас же иду вызывать милицию.

Если на первые мои фразы жены имели что возразить, то последняя едва ли не сшибла их с ног. С минуту, а это очень много, они жадно хватали воздух, а потом завопили, как резаные. Больше всех, почему-то, распылялась моя Тамарка. Татьяна только за малым отставала от неё.

— Сидишь тут, умничаешь, — гремела Тамарка. — Шляпу на себя надела, очки нацепила!

— Девочки, она нацепила Фросикову шляпу! — завизжала Полина.

— Шляпу я беру себе, — постановила Тамарка, снимая с меня шляпу и напяливая её на свою вздыбленную начёсом голову.

— А я тогда возьму костюмчик, — крикнула Татьяна и вцепилась в мой леопардовый костюм, серьёзно намереваясь его с меня содрать.

Я начала вопить, что костюмчик принадлежит мне, лично мне, но меня уже никто не слушал. Делёж набирал темпы.

— А я возьму себе очки! — обрадовалась Изабелла и сорвала с меня очки.

Все охнули и отпрянули.

Признаться, я не сразу поняла, чему обязана такой гробовой тишиной. То вопили из последних сил, а то вдруг сразу все замолчали.

— Зачем ты это сделала, Мама? — переполняясь ужасом, спросила Тамарка.

Остальные смотрели на меня тоже с ужасом, в котором присутствовало и некоторое уважение.

— Зачем я это сделала? Спроси об этом своего кота! — возмутилась я.

— При чем здесь кот? — изумилась Зинаида.

Я уже изготовилась во всех подробностях объяснить, но внезапно завыла Полина.

— Господи, как он сопротивлялся! — выла она. — Как не хотел умирать мой Фросик!

— Да-а, — поддержала её Татьяна. — Умирать совсем не хотел и сопротивлялся крепко. Смотрите, на ней же живого места нет.

Тут лишь до меня дошло, что они имеют ввиду.

— Только не вздумайте на меня стрелки переводить! — закричала я. — Предупреждаю сразу: у вас ничего не получится, потому как…

— Да что там не получится, — не дала мне договорить Татьяна. — Грохнула нашего Фроку и битый час всем зубы заговаривала.

— Господи, как он сопротивлялся! — опять завыла Полина. — Как сопротивлялся! Мой Фросик! Мой бедный Фросик!

— Ты только что своего Фросика собиралась в ковёр закатывать, — напомнила я. — А теперь ревёшь белугой. Слезы льёшь крокодиловы.

Тамарка, все это время пребывавшая в глубоких размышлениях, вдруг встрепенулась, схватила меня за грудки и затрясла, приговаривая:

— Зачем ты это сделала, Мама? Признавайся, зачем ты это сделала, невозможная? Теперь тебя будут судить! Мама! Будут судить!

— Господи, как он сопротивлялся! — выла тем временем Полина. — Как он хотел жить!

— И ещё милицией нас пугала, — с обидой вспомнила Изабелла.

— Да она же все собиралась свалить на меня! — внезапно озарилась догадкой Зинаида и, отпихнув Тамарку, затрясла меня ещё хлеще, приговаривая: — Ах ты сволочь! Ах ты сволочь!

— Это кот! — вопила я. — Это кот! Тамарка его раскормила! Это он завалил меня с лестницы!

Татьяне стало интересно.

— Подожди, — крикнула она, отставляя Зинаиду в сторону. — Мне кажется, она хочет сделать признание. Не мешай, дай ей облегчить душу.

Почувствовав свободу, я отпрыгнула на безопасное расстояние и скороговоркой сообщила:

— Это все Тамаркин кот. Это он опрокинул лестницу. Я упала и набила фингалы. У меня вот и фарш на щеках. Это все от его когтей.

И я принялась разматывать платок, чтобы показать свой «фарш». Увидев «фарш» все ахнули.

— Господи! Как же он, несчастный, сопротивлялся! — с новой силой взвыла Полина.

— Да нет же, — разозлилась я. — Это не он, это кот. Кот Тамаркин.

Все дружно посмотрели на Тамарку. Она пожала плечами, давая понять, что не знает о чем идёт речь.

— Ну как же? — завопила я. — Твой кот вместе со мной упал с той лестницы, что хранится в твоём сарае. С последней ступени! Так что времени у него было достаточно, чтобы разодрать мне щеки, пока он ждал приземления.

Видя недоуменное лицо Тамарки, я уже конкретно спросила:

— Неужели ты не видела в каком он после вчерашнего состоянии?

— В прекрасном, — заявила она. — Лучше не бывает. С большим аппетитом поел и спал, как убитый.

— Так ты мне не веришь? — изумилась я.

— Не верю, — призналась Тамарка.

— У меня же есть свидетель, — обрадовалась я. — Евгений. Мой Евгений. Евгений свидетель!

— Твой Евгений соврёт — недорого возьмёт, — предположила Полина.

— Ты же его совсем не знаешь, — рассердилась я.

— Вообще-то он может, если она его подговорила, — предположила Тамарка. — Но с другой стороны, Женька врать не любитель. А вот я ему сейчас позвоню.

И она ушла звонить в другую комнату.

— Звони здесь! — крикнула я ей вдогонку.

— Ага, чтобы ты им руководила? — усмехнулась Татьяна и из вредности прикрыла дверь кухни.

Пока Тамарка отсутствовала, мой «фарш» и фингалы подверглись тщательному осмотру.

— Вообще-то похоже на когти кота, — сказала Полина по поводу «фарша».

— Да и фингалы не первой свежести, — заметила Изабелла. — Уже цветами радуги заиграли.

— Если бы Фрока приложился, они бы, конечно, вспухли и покраснели, но так посинеть вряд ли успели бы, — согласилась Татьяна.

Я смотрела на них едва ли не с благодарностью.

— Вот вы глупые, — высокомерно изрекла Зинаида. — Никакой логики. Как Фрол мог так расцарапать её щеки, когда у него совершенно нет ногтей? Он же состригает их до основания. Да и щеки у Соньки были под платком. Она же их закутала, он бы не дотянулся.

• Предыдущая
• 15/63
• Следующая