Мужской гарем - Милевская Людмила Ивановна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/58
• Следующая

Так, хватит паниковать! В конце концов, у нее оружие, а у меня профессиональные навыки. Глядишь, и выкручусь", — приободрила себя Далила.

А Миронова без приглашения прошла в гостиную, остановилась у комода, подержала в руке фигурку божка и, поставив его на место, рассеянно отметила:

— Классная змея. Свернулась в клубок и лежит себе у фонтана.

— Вы о чем? — удивилась Далила.

Миронова, кивнув на шеренгу фигурок, сказала:

— Я об этом.

Далила не стала объяснять ей, что держала в руках она не змею, а египетского божка. Вместо разговоров Далила цепким профессиональным взглядом изучала лицо своей гостьи, его мимику и выражение.

«И фонтан, и змея — мужские сексуальные символы, если по Фрейду, — с некоторым облегчением констатировала Далила. — Вряд ли Настя пришла меня убивать с мыслями о сексе и о мужчинах. Вижу в ней больше страха, чем агрессии».

— Присаживайтесь, — предложила она, кивая на кресло. — И не ждите любезности. Благодаря вашей жестокости у меня весь день болит голова.

Раздраженно дернув плечом, Настя сказала:

— Ну, уж извините, первой не я напала. У вас был выбор, которого вы лишили меня.

Далила нахмурилась и промолчала. Миронова плюхнулась в кресло и закурила.

— Я пришла, — сказала она, выпуская дым уголком губ, — чтобы вам сообщить. Сегодня, после нашего разговора, был убит Шатунов.

— Я знаю.

— Знаете?! — поразилась Миронова. — И, конечно же, думаете, что Шатунова убила я.

— Нет, я думаю, что его убили по вашему заказу. Чего вы хотите от меня? — спросила Далила, стараясь придать равнодушие голосу и протягивая девушке пепельницу.

Она знала, нельзя раньше времени становиться жертвой, нельзя провоцировать Настю на действия и агрессию — надо делать вид, что ничего страшного не происходит, они просто беседуют.

Миронова машинально взяла пепельницу и твердо сказала:

— Вы должны мне помочь.

«Сейчас начнет врать, — догадалась Далила, — сочинять, что убийцу она не знает, что куртку вторую не покупала, что пистолет прятала по приказу. Но зачем? Что у нее за игра? И какую роль она отвела мне в этой игре?»

— Я пока не знаю, кто убил Киселева и Трахтенберга, — продолжила Настя. — Я не знаю, кто убил Шатунова.

— Ясное дело, — кивнула Далила. — А от меня вы чего хотите?

— Вы должны мне помочь. Я не могу долго скрываться. Брусницкий болеет, холдинг на мне, и вообще. Я не создана для того, чтобы скитаться. Долго скрываться я не могу, я привыкла к комфорту.

Далиле хотелось сказать: «Не могу вам посочувствовать. О комфорте раньше надо было думать», — но она промолчала, давая Мироновой высказаться.

— Я хочу вас спросить про коллекционную куртку, — продолжила Настя. — Про куртку, которую якобы Ветка себе купила в салоне в Гостином. Как я поняла, вы утверждаете, что я завела Ветку в салон и чуть ли не силой заставила ее купить эту куртку. А потом купила вторую такую же для сообщницы. Так?

— Так, — подтвердила Далила.

Миронова рассмеялась нервным фальшивым смехом, зло загасила в пепельнице окурок и отчеканила:

— А вы попробуйте Ветку заставить. Она упрямая, как осел.

— Любого можно сделать упрямым, если силой давить. А хитрые уговоры делают беззащитными даже отпетых упрямцев.

— Но дело не в том, — отмахнулась Миронова. — Зачем я Ветку-то уговаривала? Никак не пойму. Если послушать тех продавцов, в салоне у них сплошной эксклюзив, весь товар штучный. Вот и выходит, что я никак знать не могла о второй «диоровой» куртке.

«Она не будет меня убивать», — окончательно для себя уяснила Далила и осмелела.

Презрительно покачав головой, она ответила:

— Накануне вы, а скорей ваша сообщница, в тот салон заходили на разведку. Продавщица Марина посоветовала взять две одинаковые коллекционные куртки от «Диор», якобы для ваших сестер-близняшек.

Миронова побледнела:

— И это вы знаете. Вы везде побывали. Но почему вы взялись за меня? Вы мне мстите?

— За что? Я понятия не имею о ваших настоящих намерениях, но предупреждаю: убивать меня бесполезно. У меня плохая привычка. Я сплетница.

Любую полученную информацию я мгновенно распространяю среди своих друзей и знакомых. А их у меня много. Боюсь, ваша рука устанет стрелять.

— Будь я преступницей, вас стоило бы убить уже за одно то, что вы нос свой в чужие дела суете, — парировала Миронова. — Но я не убийца. Я для того сюда и пришла, чтобы получить от вас информацию.

— Получили?

— Не всю. Хотелось бы знать, что вы делали в квартире Соболева?

Далила призналась:

— Я не могу ответить на ваш вопрос, зато вы на мой можете. Когда у вас свадьба с Артемом Брусницким?

Настя ахнула и побледнела:

— И это вы знаете!

— А Соболев знает?

— Теперь узнает, — пригорюнилась Настя. — Я хотела вас убедить, что кто-то нас подставляет: меня и Ветку, но теперь вижу, бесполезно. Вы совсем мне не верите.

Далила сочла за благо не отвечать. Миронова, пытливо посверлив ее взглядом, продолжила:

— Между прочим, Киселев и Трахтенберг и мои бывшие любовники. Пистолет Ветке я уже подложила. Теперь с куртками заморочка открылась. Скоро выяснится и про Киселева, и про Трахтенберга. Скажут, Ветка их у меня отбила, а я из мести ее подставляю. А Ветка со всеми моими парнями всегда спала. Она била клинья и под Артема.

— Нормальное поведение для ее психотипа. Вы для Веты кумир, — сообщила Далила. — Она вам во всем подражает и мечтает во всем переплюнуть вас.

— Мне только ваших психологических штучек сейчас не хватает! Дура я, что вообще к вам пришла! — закричала Миронова, внезапно стартуя из кресла и решительно покидая комнату.

Когда хлопнула входная дверь, Далила потянулась к телефону, но передумала — звонить в милицию бесполезно.

«Я не могла ее задержать, — успокоила она свою совесть. — Но откуда Миронова мой адрес узнала?»

Выйдя в прихожую, она обнаружила на тумбочке перед зеркалом запечатанный конверт на свое имя. Обратного адреса не было. Судя по штампу, письмо местное, из Питера и послано уже давно. В почтовый ящик редко заглядывали.

«Матвей утром достал и забыл мне сказать», — догадалась Далила.

Она распечатала конверт, вытащила сложенный вдвое тетрадный лист, развернула, прочитала анонимку и поразилась. Кто-то сообщал ей о связи Насти с Артемом. В конце письма был номер телефона и адрес Артема Брусницкого.

Мелькнула мысль: «Странное совпадение. Не Миронова ли это письмо принесла? Может, хочет в ловушку меня заманить?»

В кармане завибрировал сотовый. Сердце екнуло: «Александр!»

Но это был муж, Матвей. Он игриво спросил:

— Ты ужин готовишь?

— Ты письмо из ящика вытащил? — поинтересовалась Далила.

— Конечно, кто же еще. Я уже в твоем «Форде» и еду домой.

— А я тебя жду, — сказала Далила, испытывая разочарование от того, что звонок не от Козырева.

Чаще всего, когда они ссорились с Александром, он первым звонил: когда сразу, когда на следующий день. Она или мгновенно прощала, или позволяла себе поломаться слегка — в зависимости от обстоятельств.

«Почему на этот раз Сашка молчит? — спрашивала себя Далила. — Хлопнул дверью, зараза, и теперь гордо молчит. А что, если он никогда не позвонит?»

В этих обстоятельствах муж показался Далиле во сто крат милей.

«А как эта полумертвая Левицкая сегодня встрепенулась и упялилась на него, — вспомнила вдруг она, чувствуя возвращение ревности. — Да, мой Матвей — эффектный мужчина. Надо с Сашкой пореже видеться и почаще уделять внимание мужу, — решила Далила. — Тем более что Александр все равно неисправимый кобель».

Признаваясь Далиле в любви, Александр не лгал. Он действительно был непривычно влюблен. Влюблен мучительно и мятежно.

Недоумевая, как такое могло случиться, он чувствовал равнодушие ко всему, что не касалось Далилы. Собственная неотразимость словно упала с той чаши весов, которая должна была уравновесить неотразимость Далилы. Александр впервые в жизни осознал, что не всемогущ с любимой женщиной, что не вся она в его власти, что есть границы и у женской любви.

• Предыдущая
• 33/58
• Следующая