Моя свекровь — мымра! - Милевская Людмила Ивановна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/57
• Следующая

— И эта достойная женщина не смогла дать должного воспитания единственному сыну!? — голос Великого Тацу гремел, потрясал и уничтожал.

— Простите, мой великий господин! — взмолился секретарь.

Он рухнул на пол, и в руке его блеснул длинный нож, неведомо откуда извлеченный. С решимостью палача секретарь глубоко вонзил клинок в дубовые доски пола, прижал к лезвию мизинец и…

Только так можно просить прощения у того, кто для тебя больше, чем отец! Только так извиняются перед тем, кто день и ночь печется о твоем благополучии и достатке твоей семьи!

Одно мгновение, короткое движение лезвия, превращенного в гильотину, и палец отделиться от руки.

Но и этого мало!

Счастье! Великое счастье, если Тацу примет его извинения. Если простит.

Секретарь господина Судзуки прижал к клинку мизинец и…

— Не сметь! — прогремел голос Великого Дракона. — Твой палец еще может мне пригодиться. На сегодня ты прощен, но в следующий раз тебе не хватит и двух пальцев!

— Спасибо, мой добрый господин, мой Великий Тацу!

Секретарь господина Судзуки вздохнул с облегчением и подумал: “Стареет Дракон… Десять лет назад за мой промах понадобилось бы десять рук, чтобы хоть на одной из них остались все пальцы…

Знаю, что виноват, но понять не могу и сейчас, как жалкий переводчик может быть важнее гонца из России? Важнее якудзы, из клана Изумрудного Дракона… Но перечить Тацу…

Я повредился умом!»

Однако Великому Дракону не было дела до ничтожных мыслей ничтожного секретаря.

— Переводчика! — грозно напомнил он.

Уже через секунду переводчик, склонившись в поклоне и не смея оторвать глаз от пола, застыл перед Тацу.

— Уважаемый профессор, как продвигаются дела с переводом шедевра госпожи Мархалевой? — учтиво поинтересовался господин Судзуки.

— Продвигаются, о Великий Дракон! — ответил профессор-переводчик.

— Зовите меня просто Тацу, — милостиво разрешил господин Судзуки.

— Да, Тацу, — сохраняя позу кающегося грешника, согласился профессор.

— Не терпится взглянуть на вашу работу, — поторопил профессора Великий Дракон.

Он буквально впился в строки перевода, оставив профессора стоять в противоестественной позе. На лице Тацу блуждала кроткая, умиротворенная улыбка, но…

От первых признаков грозы до леденящего душу окрика Великого Дракона прошел лишь миг.

— Идиот!!! — гремел всевластный якудза. — Высокообразованный кретин!!! Чему ты можешь научить нашу молодежь там, в своем университете! Тебе не удалось понять возвышенную душу этой прекрасной женщины. Этого истинного перла природы. Ты недостоин своей матери!

Великий Дракон потрясал листочками перевода и гремел, гремел, гремел…

Но его уже никто не слышал. Затылок профессора, погрузившегося в глубокий обморок, гулко стукнул по дубовому полу.

— Пустоголовый! — злорадно произнес Великий Тацу, созерцая распростертого на полу профессора.

Несчастный переводчик умудрялся подергиваться от ужаса даже в обмороке.

— Надо же до такого додуматься! — продолжал бушевать Великий Дракон. — До чего он тут мне допереводился! До “идите вы все в задницу”! Да могла ли госпожа Мархалева Софья Адамовна, эта богиня утренней росы, эта нежнейшая из женщин, эта прекраснейшая из писательниц, исторгнуть подобное? Подумал бы своими тупыми профессорскими мозгами, прежде чем нести мне эту похабщину! Убери этот гнусный пасквиль! — приказал грозно он.

Профессор мгновенно пришел в себя и, вскочив с пола, залепетал слова извинений:

— Простите, о, простите Тацу! Это нелепая ошибка… моего аспиранта… Я доверил набор текста… Простите… Это страшное недоразумение… Я лично исправлю… Я понимаю как нелепо…

“Может приказать спустить с него шкуру с живого? — размышлял Великий Дракон. — Или определить его дочь в проститутки? Но… Все равно нет кары достойной отмстить за госпожу Мархалеву. Так и быть, пусть живет, жалкий ученый червяк!”

Словно услышав мысли Тацу, профессор упал на колени и возопил:

— Я закончу перевод шедевра госпожи Мархалевой на год раньше срока! Я искуплю!

— Ладно, — одобрительно кивнул Великий Дракон. — Ты мне еще пригодишься. А теперь за дело! Скажи, что означает фраза: “с нее элегантно съехала ее прекрасная шляпка”?

— О, — оживился профессор, — это мое достижение. Путем долгих медитаций мне удалось постичь русское выражение “у нее крыша поехала”.

Сказал и тут же пожалел о сказанном. Великий Дракон вновь издал грозный рык.

— Ты посвятил всю свою ничтожную жизнь изучению русского языка? — ядовито спросил он.

— Да, Тацу, да… — кланяясь, как китайский болванчик, пролепетал профессор.

— Это было ошибкой, — констатировал Великий Дракон. — Тебе нужно было идти поденщиком на рисовые плантации. Даже ребенок знает: по-русски “крыша поехала” — значит сошел с ума, спятил. Несравненная госпожа Мархалева прибегла к фольклору. Все великие украшали этим своими труды.

— И все же я в своем переводе более склонен употребить выражение: “безумие слегка тронуло ее прекрасные черты”.

“Все-таки хорошо, что я не приказал удавить этого профессора-недоумка, — подумал Великий Дракон. — Порой и от такого морального урода бывает польза. Может ведь, когда захочет…”

И Великий Тацу отпустил переводчика со словами:

— Только месяц могу дать на исправление твоих мерзких ошибок. Только месяц! Иначе…

— Да, да мой господин, только месяц, — эхом отозвался профессор, испаряясь.

Секретарь к тому времени уже изготовился и доложил еще до того как раздался звон колокольчика:

— Гонец из России, Великий Тацу. Юдзан, начальник буке (военного дома) клана Изумрудный Дракон.

— Докладывай! — приказал господин Судзуки почтительно склонившемуся Юдзану, проскользнувшему в кабинет с изяществом истинного буси (воина).

— Великий Тацу, отец мой и господин, — церемонно начал Юдзан, — спешу доложить, что в целом дела в России идут неплохо.

— Зови меня просто Тацу и говори конкретно, — приказал Великий Дракон.

— Да, Тацу! Мы экспортировали из доверенного вами края, — продолжил Юдзан, — пятьсот девиц легкого поведения.

— В какие страны? — заинтересовался господин Судзуки.

— В Турцию, в Гватемалу, в Алжир и в Гондурас, — без запинки доложил Юдзан.

— Это не хорошо, — огорчился Великий Дракон. — Говорят, в Турции мужчины утратили уважительное отношение к женщине. Бесчестные сутенеры не платят жалование даже трудолюбивым проституткам. Приказываю! Экспорт в Турцию прекратить!

— Будет исполнено, Тацу.

— Продолжай!

— Неплохо обстоят дела и с импортом краденых автомобилей из Японии. За месяц мы импортировали пятьсот пятьдесят машин.

— Каких марок? — вновь проявил интерес Великий Дракон.

— “Субару”, “Мицубиси”, “Ниссан”, “Тойота” — без запинки отрапортовал Юдзан.

— Экспорт краденых “Субару” временно прекратить, — последовало распоряжение господина Судзуки. — Правление концерна в последнее время сотрясают скандалы. Можем ли мы предлагать честным людям ворованные машины, произведенные бесчестными людьми? Нет, не можем! Потому что это будет противоречить принципам ваби. Ваби — одна из ключевых эстетических категорий японцев. Ваби — это уединенность, безыскусность, скромность и честность. Скандалы концерна “Субару” попирают скромность, уединенность и честность. Во всем этом вижу интригу и фарс, значит скандалы попирают и безыскусность. С этого дня никаких “Субару”!

— Да, Тацу, — так ничего и не поняв, признал Юдзан. — Никаких “Субару”.

— Продолжай!

— Неплохо идут дела и с импортом оружия, Тацу. Мы вывезли из России в различные страны триста танков Т?90, сорок две системы “Град”, двадцать систем “Ураган” и пять штурмовиков-истребителей СУ?31, которых нет на вооружении даже в России.

— До сих пор не пойму, как возможно такое, — вставил Великий Дракон и приказал: — Продолжай.

Юдзан продолжил:

— Кроме того, мы продали чеченским сепаратистам пятьдесят переносных ракетно-зенитных комплексов “Игла”.

• Предыдущая
• 30/57
• Следующая