Альтернативная культура. Энциклопедия - Десятерик Дмитрий - Страница 29

• Предыдущая
• 29/96
• Следующая

Понтер Юккер (р. 1930, Вендорф, Мекленбург) — немецкий художник. Учился в Висмаре и Берлине-Вейсензе, Дюссельдорфской академии (1955-1958, ее профессор с 1978 года). Первая персональная выставка состоялась в Милане в 1959 году. Член группы ЗЕРО, Дюссельдорф (1961-1966). Издал десять выпусков газеты «Юккер-цайтунг» (с 1968). Автор фильма «Черное помещение — белое помещение» (1972), декораций к операм Вагнера («Парсифаль», 1976; «Лоэнгрин», 1979). В 1983 году Юккеру вручен Императорский перстень. Посетил Сибирь в 1984 году (также Японию, Китай, Монголию). Наиболее известен многочисленными инсталляциями с использованием гвоздей (с 1957), во второй половине шестидесятых обращался к кинетике.

ИРОНИЯ (от др.-греч. eironeia — притворство, отговорка) —

1) философско-эстетический прием, основанный на расхождениях между замыслом и результатом, зачастую замыслу противоположным;

2) скептическое отношение к реальности, один из лучших способов сомнения, природное свойство рационального ума.

Уже в Древней Греции иронизирование стало особым искусством, возведенным в ранг риторического приема. Со времен немецких романтиков (формулировка трагической И., возникающей вследствие конфликта между субъективной волей автора, героя и всесилием слепой и беспощадной судьбы, или И. судьбы дана Ф. Шлегелем в 1814 году) сопутствует любой возвышенности и пафосу. Ведь ироник (eiron), разгадывая И. или же умело пользуясь ею, поднимается над обыденностью, смеется над судьбой, над всем, что порождает страх, добиваясь результата за счет издевательства, притворства, насмешливого сталкивания противоположностей. Оттого в последние два столетия И. эквивалентна особой жизненной позиции.

И. является эффективным способом противостоять «свинцовым мерзостям» жизни, сопротивляться сколь угодно жестоким политическим установлениям, отрезвляться среди массовой истерии, в том числе и проверять на прочность собственные иллюзии. Именно потому с такой тщательностью сталинский и фашистский (а также любые иные диктаторские, фундаменталистские) режимы вытаптывали малейшие признаки иронического стиля. Все должно было быть максимально серьезно, ведь холодок И. — тихий перманентный вызов, неподчинение на индивидуальной территории. Именно стократно усиленный пафос, лишенный, вопреки заветам Шлегеля, иронического противовеса, лег сокрушительной глыбой на Германию и СССР. Это привело к полному омертвению официальной культуры и, в случае с СССР, к неизбежному появлению иронического подполья.

И., несмотря на блистательные образчики прошлого — «Похвала глупости» Эразма Роттердамского, тексты Свифта, далека от сегодняшней злободневной клоунады сатириков. Скорее, сейчас это умение сохранять независимую отстраненность даже в наиболее возмутительных ситуациях. Такое умение держать дистанцию крайне благотворно для совершенствования формы произведения. Так, с 1980-х годов без значительных потерь существует целая школа поэтов-иронистов, пережившая иные современные ей направления, например, «метаметафористов». Насквозь ироничны по отношению к советской реальности были соц-арт и концептуализм — родные братья по андерграунду.

Теперь, во времена новой искренности и «новой автобиографии», И. применяется, скорее, по необходимости и не всегда удачно: все-таки это слишком специфическое растение, требующее особого общественного климата и необходимого количества независимых умов. Сегодня же общее моралистское устремление накладывается на странную войну всех против всех; диффузный террор откликается раздерганностью искусства во множестве сомнительных величин. И. — инструмент сродни скальпелю и незаменима в препарации твердых неподатливых социумов; однако и лучший скальпель бесполезен на болоте.

Но это ненадолго. Когда от нового пафоса начнет поташнивать не одну злую натуру, либерализма станет слишком много, а масскульт окончательно утратит инстинкт самосохранения, желчное жало И. вновь вопьется в умы — ради убийства и спасения.

[Д. Десятерик]

СМ.: Гонево, Игра, Концептуализм, Монтаж Аттракционов, Постмодернизм, Соц-Арт, Стёб.

КИБЕРПАНК — по одной версии, термин появился в 1980 году, в фантастическом журнале, издаваемом Айзеком Азимовым, как название рассказа Брюса Бетке, по другой — в круге писателя, отца К., Брюса Стерлинга. Первым К.-романом стал «Нейромант» Уильяма Гибсона (1984).

Появление К. связано с распространением персональных компьютеров, благодаря чему материализовались многие научные идеи 1950-1960-х годов. Идеология прочитывается в названии: кибер — хай-тек, отрицание природы, панк — анархомаргиналы, бунт против культуры. Сочетание парадоксальное и потому привлекательное. В К.-литературе все синтетическое: одежда, наркотики, плоть, интеллект. Никакого экологизма, в гармонию никто не верит. Специфическое отношение к телесности: имплантанты, нанотехнологии, крионика увеличивают возможности тела, специальные приспособления позволяют осуществить запись сознания и перенос его в компьютер. Соответственно, важная тема — взаимодействие сознания с виртуальными мирами, данными в комплексе ощущений, а один из центральных конфликтов — столкновение человека с искусственным интеллектом, который начинает мыслить самопроизвольно. К. антигуманен (здесь человек — не мерило всех ценностей), мрачен, но, как сказал Брюс Стерлинг, «эта мрачность честна ». Другое свойство — максимализм, по словам Стерлинга: «Во вселенной К. мысль о том, что существуют некие священные границы, в которых должен держаться человек,— заблуждение... границ, защищающих нас от самих себя, не существует».

Кибер-альтернатива плохо прижилась в киноиндустрии, несмотря на развитие спецэффектов. Вначале был «Бегущий по лезвию бритвы» Ридли Скотта по роману депрессивного фантаста Филиппа Дика, затем посредственный «Джонни-мнемоник» по Уильяму Гибсону. Чуть более интересны «Странные дни » Кэтрин Бигелоу. Малобюджетное исключение — фильм Дарена Аронофски «Пи», снятый всего за 70 тысяч долларов. Развлекательный «Газонокосилыцик» и сериал «Дикие пальмы» объясняли обывателям виртуальную реальность; наиболее зримо это удалось братьям Вачовски в «Матрице», в строгом смысле К. не являющейся. Удачные примеры — «Нирвана» Габриэле Сальваторе и «ЭкзистенЦ» Дэвида Кроненберга, хотя в последнем почти отсутствует хай-тек. Напротив, изящный «Авалон» японца Мамору Осии формально относится к К., не соответствуя его духу.

В любом случае, К., так и не поднявшийся выше жанровой фантастики, скоро коммерциализировался (вплоть до тестов в гламурных журналах на «киберпанковость»). Стерлинг неоднократно объявлял о смерти течения. Энергия кибер-культуры сосредоточилась в хакерах. Сам К. стал респектабельным мейнстримом, в 1990-е годах — субкультурой калифорнийских яппи, дни проводивших в офисах Силиконовой долины, а по ночам изображавших суперменов в Сети, в 2000-е годы — увлечением подростков из физико-математических школ или первокурсников столичных вузов. В радикальной среде К. уже синонимичен плохому вкусу.

• Предыдущая
• 29/96
• Следующая