Кто хочет спать с миллионером? - Милевская Людмила Ивановна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая

Далила его успокоила:

– Хорошо умерла, всех простила.

– Ей бы в бога поверить, – вздохнул Свиридов. – Без бога нельзя умирать – страшно и тяжело.

– Кажется, Марьванна поверила, – предположила Далила и, убеждая себя, сказала:

– Конечно, поверила, раз всех простила. Она к Леночке очень спешила.

– Значит, поверила, – успокаиваясь, согласился Свиридов. – А винила себя теща зря. Леночка не из-за картин, она от обиды из жизни ушла.

– А что за обида?

– Ее два друга любили. Знаете, как оно в молодости бывает: один только влюбится, и туда же второй. Что-то вроде соревнования у них, у пацанов.

– И чем это кончилось? – насторожилась Далила.

– Выбрала Леночка одного. Поженились, жили, и счастливо жили, а тут этот из-за границы приехал, второй. К ним не пришел, случайно Ленка с ним где-то столкнулась. Он ей подарки, то да се… Уж не знаю, как это случилось, но мужу Ленка с тем изменила, а муж ее не простил. И тот не женился.

Свиридов задумался, а потом вдруг сердито сказал:

– Вот теща все нам бубнит, что плохо Ленку мы воспитали, а ведь воспитывала сама. Никому подойти к ней не давала. А теперь плачет: «Ах, писала картины». При чем здесь картины? Она и писала-то их потому, что заработать пыталась. Гордая, в тещу пошла, у нас кусок хлеба просить не захотела. По дурости согрешила, за побрякушками погналась, и вот результат: муж бросил, любовник уехал. Куда ей было деваться? Писала картины. А их не покупали. Умер талант. Талант как ребенок, его беречь, холить, лелеять надобно. Ленка стала прикладываться к бутылке. Крови всем нам попортила. А теща себя винит. Не виновата она. И я не виноват. И Леночка не виновата. А теща вбила себе в голову, что мы ей не можем простить.

Далила раздраженно подумала: «Да что же он о ней все как о живой? Умерла уже теща, пора бы понять».

Выйдя из больницы, Далила почувствовала, что не может сегодня работать – покойная Марьванна душу разбередила.

«Буду просто кататься по городу», – решила она, пискнув сигнализацией и открыв дверцу «Форда».

И долго каталась, размышляя о теще Свиридова, о Делягиной, о Шульгине…

Совесть – жуткая штука: человека поймает, где и не ждешь, и уж мучает так, что самая страшная боль отступает.

Однажды умирал на руках Далилы богатый влиятельный человек – сам позвал, не покаяться, облегчение хотел получить от психолога. Всю жизнь не верил ни в бога, ни в дьявола, ни в человека, а у последней черты и поверить хотел, да не смог – осталось уповать на науку.

Глядя на его страдания, Далила тогда подумала:

«Может, нет ни рая, ни ада? Может, все это существует только в нашей душе?»

Мучился человек тот ужасно из-за сущего пустяка, чем поразил всех родных. Когда-то кого-то обидел, даже не друга, просто знакомого; все о том уж забыли давно, а он вспоминал в подробностях и деталях, плакал, корил себя, чужой болью страдал…

И кто маялся? Он, жестокий злодей.

Его полная прегрешений жизнь не располагала к сочувствию. Родственники, коллеги, друзья лишь изумлялись, пожимали плечами, вздыхали и на Далилу смотрели как на оракула: ждали, психолог все объяснит.

Она долго и себе объяснить не могла, чем зацепила жадного, бессердечного человека ординарнейшая история: у кого-то он что-то давно отобрал. Эка беда.

Да мало ли он народу обидел?

Что там обидел – убил! А вот поди ж ты, как совесть его воспалилась. Из-за чего?

Долго Далила гадала (тот давно уже умер) и наконец поняла: злодей уцепился за мелочь, чтобы остальное забыть. Лежа на смертном одре, он вдруг понял, что есть у него душа, которой он ничего не дал с первого вздоха и до последнего. Деньги, автомобили, дворцы – все для тела. А что для души? Он думал – власть. Выходит, ошибся. Все есть у него, даже зависть есть всенародная, а вспомнить нечего. Радости ноль и бесконечность мучения. Все его ненавидят.

Попытался из прошлого выудить что-то хорошее, заглянул в свою душу, а там лавина чужого горя и боли стремительно движется, того и гляди сметет. Испугался он и поставил печать на страшные воспоминания: выбрал самый безобидный грешок и давай над ним убиваться, вот, мол, какой я чувствительный – и себе польза, и людям обман. Пусть думают, что он добрый.

Многие у последней черты прибегают к такой вот печати. И в чем парадокс: чем хуже жил человек, тем легче это ему удается, запечатать свою грешную память.

«А что, если мне совсем не удастся? – вдруг испугалась Далила. – Я сегодня сгубила невинную душу и спокойно катаюсь по городу. Допустим, завтра про Шурочку я забуду, но где гарантии…»

Гарантий не было никаких – совесть на то и совесть: взбунтоваться может в любой миг жизни. Кто-кто, а психологи знают, что такое бунт совести. В наш век беспредела совесть не в моде, но она как закон притяжения – ее нельзя отменить. Ты ее гонишь в дверь, она через окно возвращается: неврозами, стрессом, депрессией, тревогой, бессонницей.

«А что я могу поделать? – запсиховала Далила. – Я же не знала, что так получится. Чем я помогу этой Делягиной? Только себя погублю из-за проклятой буржуйки».

Совесть злорадно спросила: «Ага! Из-за буржуйки?! Уже подыскиваешь себе оправдания? Раз буржуйка, можно безвинно сажать».

Далила попыталась отбиться от совести: «Допустим, Шульгин убийца, но как я докажу? Где улики? Кто меня станет слушать? Шульгин очень опасен. И хитер. Как он ловко влюбленность в меня разыграл, когда увидел, что я приближаюсь к цели. Удивительно, что он меня не убил. Нет, не могу я ввязываться в битву с ним. Я боюсь».

Далила попыталась отбиться от совести, но не получилось.

– А, черт возьми! – зло выругалась она и позвонила Орлову.

«Уже знает об аресте жены», – поняла Далила по его обреченному голосу.

– Я присутствовала при обыске, – призналась она и, не позволяя опомниться, быстро спросила:

– Иван, почему ваша жена оказалась в рабочее время дома?

Он ответил:

– Ее заманили, домработница сообщила, что случилась беда. Шура бросила все дела и примчалась.

– Вы знаете, в чем ее обвиняют?

– Догадаться нетрудно, – буркнул Орлов и спросил:

– В убийстве Делягина?

– Не только, – поеживаясь, сказала Далила.

– Не только? В чем же еще?

– В убийстве Жилина.

– Жилин убит?!

Вопль прозвучал убедительно – Далила подумала: «Орлов об убийстве не знал».

– Вы сегодня встречались с Жилиным? – поинтересовалась она, предвидя ответ.

– Да, я с ним утром встречался.

– Пытались выкупить чертежи сейфа?

Орлов выдохнул:

– Нет, не пытался.

– Почему? – удивилась Далила.

– Жилин был чем-то напуган и твердил, что нет у него чертежей. Были, но нет уже.

– Думаю, он не врал. Чертежи у него отобрали.

– Кто? – поразился Орлов. – Откуда вы знаете?

– Дело не в этом, – отмахнулась Далила. – Я хочу попытаться вытащить вашу жену. Только действовать надо стремительно, потом будет поздно. Вы должны мне помочь.

Он оживился:

– Да, конечно, что нужно делать?

– Вы знаете, где жил покойный Делягин в детстве?

– Нет, но узнаю легко. Он родился в Москве.

– Меня интересуют его школьные и студенческие годы.

Орлов пообещал:

– Хорошо, я узнаю и перезвоню.

– Сделайте это срочно, – попросила Далила.

Любой человек, которому приходилось упрямо и долго решать задачу, знает: ответ частенько дает сама жизнь. Этот пресловутый ответ может прийти откуда угодно: из уст соседа, с экрана телевизора, из газеты, из трещинки в старой стене, из лучика солнца или его ненароком подскажет вопросом прохожий, плачем – ребенок…

Далиле ответ подсказала покойная теща Свиридова. Умирая, она случайно открыла мотив Шульгина, а бывшая соседка Александра Делягина этот мотив подтвердила:

– Да, Шульгин и Делягин были друзья не разлей вода. Однокашники, в одной школе учились. Оба любили худышку Верочку Иванову.

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая