Кто хочет спать с миллионером? - Милевская Людмила Ивановна - Страница 40

• Предыдущая
• 40/56
• Следующая

Одной рукой она принялась разглаживать скатерть, а другой елозила по груди, словно в поисках сердца.

– Я, может, все сделала и не так, – промямлила она еле слышно и с жаром добавила:

– Да, все не так, но зато он пошел на контакт.

И тут же заключила испуганно:

– Ой, кажется, я стихами заговорила.

– К черту твои стихи, – рассердилась Далила. – Что ты ему сказала? Быстрей, не тяни!

С плаксивым причитанием Галина поведала:

– Я в последние дни была сама не своя. Ты ушла, не звонишь, мы с Линкой одни. Такое навалилось на меня одиночество. Я расстроилась из-за тебя. Ты тоже все время одна. У вас с Матвеем была такая семья. Все вам завидовали. Я, честное слово, завидовала, как стерва последняя. Как сволочь! Как гадина! Ненавижу себя!

– За что?

– Это я твое счастье сглазила! Из-за меня тебя бросил Матвей!

– Здрасте! – возмутилась Далила. – При чем здесь Матвей?

– До свидания! – вскочила Галина. – Ты дурочкой не прикидывайся!

– Ну, слава богу. Уже и то хорошо, что ты на себя стала похожа. Не злись, а рассказывай.

– А я что делаю? Он позвонил и, как обычно, молчит. Дышит в трубку, а я, как всегда, говорю, жалуюсь.

Далила схватилась за голову и, ужаснувшись, воскликнула:

– Про одиночество снова его грузила!

Галина гордо призналась:

– Да. Я плакала и рыдала. Я жаловалась. И своего добилась. Он не выдержал и заговорил.

– И что сказал?

– Утешал.

– Каким образом?

– Обещал, что жизнь потихоньку наладится, что у Линки отец появится, что и меня, непутевую и дурную, тоже можно любить. И кто-нибудь обязательно в скором времени сильно полюбит. Меня.

– Так и сказал? – поразилась Далила. – «Непутевую и дурную»?

Галина хитро хихикнула:

– Да нет же. Это я так говорю, а он утешал интеллигентно и вежливо. Я только смысл передаю.

– Все ясно, передаешь в доступной мне форме. И чем закончился ваш разговор?

– А ничем. Нас случайно прервали.

– Или нарочно.

Далила расстроилась, горестно подперла щеку ладонью.

– Думаешь, не позвонит? – всполошилась Галина.

– Откуда я знаю? Ты бабскими глупостями побольше его грузи, и будет у вас все о'кей.

– А мне его голос понравился. Ласковый, проникновенный такой. Вежливый. И молодой. Ой, кажется, я опять стихами…

– Ты скоро петь и плясать от счастья начнешь, – усмехнулась Далила и зловредно добавила:

– Как хорошо не иметь мозгов. Радует решительно все.

Сказав это, она вдруг подумала, что в общении с Галкой не подбирает ни мыслей, ни слов – несет все подряд, как глупая баба.

«А если что мне не понравится, о-о-о! Я сразу в обиды, в амбиции», – осудила она себя и, пропитавшись виной, миролюбиво воскликнула:

– Ладно, девчонки, давайте тортом и чаем отпразднуем примирение, и айда в сквер гулять!

На прогулке к Далиле снова вернулось чувство опасности. Ей все время казалось, что за ними следят. Спина и затылок горели от взгляда, причем от мужского.

Женщины иногда отлично умеют ловить мужской взгляд спиной и затылком. Однако сколько Далила ни вертела по сторонам головой, преследователя не находила.

Впереди, размахивая березовым прутиком, топотала счастливая Ангелина. Рядом щебетала Галина о своих снах и предчувствиях.

Подруга воспряла, одержимая мыслями о переменах в своей судьбе. Поскольку судьба была чрезвычайно плохая, перемены ожидались только хорошие. Под напором впечатлений Галины Далила слегка успокоилась, а потом и вовсе забыла о спине и затылке. И они перестали ловить чужой взгляд.

Наконец, утомленные долгой прогулкой, подруги направились к дому. Ощущение чужого сверлящего взгляда вернулось в затылок и в спину уже у подъезда. Далила несла Ангелину: обвив шею крестной руками, девчушка сладко дремала. Галина, готовясь войти в лифт, обстоятельно складывала коляску – коляска не складывалась. Дворовая собака, дружелюбно виляя облезлым хвостом, с интересом наблюдала «процессию». Картинка, в общем-то, мирная, безобидная, и вдруг этот взгляд, настороженный, тревожный. И вместе с тем очень уверенный.

Внутри у Далилы похолодело. Она остановилась, оцепенела, но все же заставила себя оглянуться.

Оглянулась и обмерла. По двору почти бежал и решительно их догонял тот самый человек, который принимал у Галины роды.

От неожиданности Далила испугалась и растерялась сначала, а потом с облегчением улыбнулась, подумав: «Значит, я не ошиблась и правильно вычислила. Он и звонил все это время, он в трубку дышал. А теперь отважился подойти. Вот и не верь после этого снам».

Далила украдкой глянула на Галину, которая воевала с коляской, не подозревая о том, что перемены не назревают, а практически в спину стучат.

«Галка спасителя своего и не узнает. Не помнит его, мельком видела, да и было ей не до спасителей – рожала на заднем сиденье его машины. Зато он, похоже, прекрасно помнит ее», – порадовалась Далила, переводя взгляд на мужчину.

Похоже, он действительно серьезно себя настроил. Встретившись глазами с Далилой, он не смутился, не сбавил шаг. Она хотела ему помахать рукой, но не могла, мешала спящая Лина. Пришлось ограничиться милой улыбкой. Он в ответ улыбнулся, он почти их нагнал и…

И что-то случилось. Вдруг лицо его вытянулось изумленно, нахмурилось. Он резко свернул на тропинку, ведущую к гаражам, и удалялся теперь так же решительно, как только что догонял. Он стремительно уходил.

Все произошло так внезапно, что Далила ничего не успела подумать, не то что понять. Открыв рот, она стояла, прижимая к груди Ангелину.

Из оцепенения ее вывел голос Галины. Подруга радостно охнула:

– Ой, кто это? Ванек!

Далила повернула голову и наконец все поняла. Сверкая улыбками и помахивая букетами, на подруг надвигались противоестественно трезвый Граблин и хмельной от любви Ванек. Эти гусары приближались неотвратимо и нагло, самовлюбленно и фамильярно. Было очевидно: еще два шага, и подруг будут мять и тискать в объятиях.

«Это и понял Галкин спаситель, – догадалась Далила, – потому и свернул».

Все произошло как по писаному: чех сунул букет Галине и с пафосом сообщил:

– Я вас вижу и снова жив!

– А я сейчас выпью и вновь оживу! – с оптимизмом воскликнул Граблин, вручая Далиле цветы.

Она цветы приняла, но, отшатнувшись, предупредила:

– Я не буду играть!

Граблин снисходительно разрешил:

– И не надо. Покончено с играми. Теперь будет все по-серьезному.

– Ваше заявление воспринимается как угроза, – вполне искренне сказала Далила.

На самом деле как угрозу Далила воспринимала не только сообщение Граблина, но и его самого, и его закадычного друга Ванека. С первого взгляда на них она поняла: тут есть чего испугаться. Эти «гусары» в свою бесшабашную жизнь особо не приглашали, но уж если ты к ним случайно попала, не мешкая думай, как выйти из приключения живой и невредимой.

Такого вот нелестного мнения была она о дружках Галины. И все же явление чеха и Граблина Далила восприняла как подарок судьбы. Ее мучил вопрос, на который хотелось немедленно получить ответ: кто он, этот Орлов? Своих ответов было немало: убийца, альфонс, интриган, манипулятор, хитрец. Или действительно наивный влюбленный.

Чех и Граблин, похоже, значительно больше знали о счастливце Матюке-Орлове. Во всяком случае, они не могли не иметь представление о человеке, которому не единожды проиграли. Именно поэтому Далила (несмотря на внутреннее огорчение) была рада их видеть.

Дело в том, что после разговора с Шульгиным Далила встретилась с Иваном Орловым. О плодах своей деятельности она поведала скупо: на шантаж намекнула, а вот имя шантажиста и не подумала называть.

Орлов не юлил и, похоже, был рад открыться.

– Да, есть шантаж, – признал он охотно. – Потому к вам и пришел, но как вы догадались?

– Нашла шантажиста, – пристально глядя в глаза Орлова, сообщила Далила.

Он был потрясен:

• Предыдущая
• 40/56
• Следующая