Национал-большевизм - Устрялов Николай Васильевич - Страница 18

Эти не лишенные эффектности выступления пана Дмовского нашли себе в свое время прекрасную оценку со стороны П.Н. Милюкова, вскрывшего всю политическую фальшивость и историческую беспочвенность «великодержавных» притязаний новорожденной республики.

«Роковое положение Польши между двумя могущественными государствами центральной и восточной Европы — писал этот русский деятель в своей французской статье по польскому вопросу — заставляет ее остановиться на применении одной из двух политических систем. Либо ей приходится возложить все надежды на покровительство лиги наций. Это — идеалистический метод действия, который легко может оказаться несостоятельным, как, например, в истории бельгийского нейтралитета. Либо нужно возвратиться к реалистической концепции международного равновесия, согласно которой слабый может существовать лишь разделяя сильных. Тогда, следовательно, нужно стараться иметь Россию и Германию во враждебных лагерях или, по крайней мере, не предпринимать ничего, что могло бы их сблизить в общем деле. Польша получила свое законное наследство от побежденной Пруссии. Разумно ли в ее положении одновременно стремиться к увеличению своей территории путем незаконных захватов, которые повлекут за собой серьезную обиду со стороны России? — Из двух соседей, из которых каждый сильнее вас, старайтесь сделать своим союзником хоть одного, раз другой стал вашим врагом»[61].

Нельзя не признать всей вескости этих простых соображений П.Н. Милюкова. Но, как и следовало ожидать, они оказались ничуть не убедительными для нынешних вершителей польских судеб. Дело в том, что они всецело исходят из признания чисто временного характера переживаемых Россией потрясений, из прежнего взгляда на Россию как на могущественное государство. Между тем, именно этот взгляд решительно отвергается современными польскими политиками. Они видят и хотят видеть в совершающихся событиях не преходящую болезнь внутренно жизненной русской державы, а ее окончательное разложение, гибель, finis Russiae. И задачей Польши они считают всемерное способствование этому процессу разложения с целью извлечения всех выгод из смерти богатого соседа. Поэтому они и не боятся одновременно выступать и против Германии, и против России.

В течение последних месяцев политика польского правительства продолжала всецело двигаться по пути г. Дмовского. Видимо, внезапный переход от небытия к бытию слишком вскружил головы вождей молодой республики. И даже несмотря на отрицательное отношение союзной конференции к шовинистическим проектам Варшавы, ее агрессивные планы не только не умерились, но еще возросли и окрепли с тех пор. Ее программа мира, предложенная большевикам, — тому наглядное свидетельство.

Новый жребий брошен. «Старый спор» вновь возобновлен и снова искушается судьба, его уже, казалось, взвесившая. С французскими пушками, английским золотом и румыно-финляндским сочувствием рвутся новорожденные польские легионы на красный восток, по старым русским дорогам, видавшим и Карла, и Бонапарта…

Верится, хочется верить, что даже и нынешняя разоренная, голодная, страдающая, но и в невероятных страданиях своих все же великая Россия сумеет оправдать старый приговор судьбы.

И только пусть уже тогда ее кичливые соперники не пеняют больше ни на «мачеху-историю», ни на своих нынешних покровителей. — Что касается первой, то она оказалась к ним достаточно милостивой, и не ее вина, если они, как записной прожигатель жизни, словно подтверждая мудрые сомнения Наполеона, готовы в год промотать полученное достояние. А насчет высоких покровителей — не мешало бы им во время вспомнить старый завет их же собственного Костюшки:

— Я не знаю почему, но при всей взаимной симпатии французов с поляками, французы всегда покидают нас в самые решительные моменты.

Patriotica[63]

1.

В 1905 году, в разгар русско-японской войны группа русских студентов отправила в Токио телеграмму микадо с искренним приветом и пожеланием скорейшей победы над кровавым русским царем и его ненавистным самодержавием.

В том же 1905 году та же группа русских студентов обратилась к польским патриотам с братским приветом и пожелала успеха в борьбе с царским правительством за восстановление польского государства и свержение русского абсолютизма.

Прошло 15 лет. Капризной игрой исторической судьбы эта группа русских студентов, возмужавшая и разросшаяся, превратилась, худо ли, хорошо ли, в русское правительство и принялась диктаторски править страной.

Тогда нашлась в стране другая группа русских интеллигентных людей, которая стала отправлять в то же Токио телеграммы и даже депутации к микадо и его министрам с искренним приветом и пожеланием победы над кровавыми русскими правителями и ненавистным им комиссародержавием.

Вместе с тем та же группа русских людей обратилась к польским патриотам (в свою очередь созревшим и оформившимся за эти 15 лет) с братским приветом и пожеланием успеха в их борьбе с красным правительством за расширение польского государства и свержение русского деспотизма…

Группа русских пораженцев 1905 года на упрек в антипатриотизме и предательстве родины отвечала обычно, что нужно различать петербургское правительство от русского народа, что русское царское правительство ненавидимо русским народом и что оно не столько русское, сколько немецкое. К этому прибавлялось для вящей убедительности, что интересы мировой «солидарности трудящихся» должны стоять на первом плане, а русская власть есть их величайший враг.

Группа русских пораженцев 1920 года на упреки в антипатриотизме и забвении родины отвечает обычно, что нужно отличать московское правительство от русского народа, что русское советское правительство ненавидимо русским народом, и что оно не столько русское, сколько еврейское… К этому присовокупляется, для пущей убедительности, что интересы мировой «культуры» должны стоять на первом плане, а нынешняя русская власть есть их непримиримый враг…

Но кроме этих двух групп, слава Богу, имеются люди, — и, по-видимому, их все-таки большинство, — которые умеют руководствоваться в своих поступках и мыслях не своим отношением к тому или другому правительству, правящему в данный момент страной, а своим отношением к ней самой как к целостному, живому организму.

Для таких людей недостатки правительства, каковы бы они не были, не могут служить мотивом поддержки внешних чужих сил в их борьбе с родной страной. Для таких людей известный афоризм «всякий народ имеет то правительство, которое заслуживает» приобретает глубокий смысл, гласящий, что лишь те перемены правительства законны и благотворны, которые принудительно вытекают из недр самой страны, самой нации.

И эти люди в 1920 году с таким же решительным осуждением относятся к просительным паломничествам своих соотечественников в чужие столицы, с каким они к ним относились в 1905 году.

Они никогда и ни при каких условиях не могут быть пораженцами. В 1905 году, в минуту национальной опасности, они боролись с внешним врагом под знаменем монархической автократии, несмотря на все ее отрицательные черты, некоторые из которых правильно отмечала группа студентов японофилов. В 1920 году, в момент еще большей национальной опасности, они борются с внешними врагами под знаменем красной власти, несмотря на все ее отрицательные свойства, многие из которых справедливо отмечают пораженцы новой формации.