Боруэлла - Евдокимова Наталья - Страница 14

• Предыдущая
• 14/52
• Следующая

Вадик сидел на ступеньках перед главным входом школы и от нетерпения расцарапывал засохшую царапину на щеке. До первого урока была ещё уйма времени, и школьники не очень спешили в пустые кабинеты. И месторасположение Вадика никому не доставляло неудобства. Только один раз какой-то из педагогов остановился и сделал замечание:

— Вымажешься.

— Я на рюкзаке сижу, — сказал Вадик и ткнул пальцем в описанный объект.

— А потом к спине. А маме твоей — стирать.

— А я на той стороне, которая к спине, сижу. А вымазывается та, которая к обществу.

Вадик улыбнулся, и учитель, качая головой, прошагал к входной двери. Уже открыв дверь, он повернулся и, улыбаясь, погрозил:

— Ты мне смотри!

И Вадик стал смотреть — направо, налево и вперёд. Но всё чаще — направо и налево, именно оттуда, из-за углов школы, появлялись ученики, пренебрегая центральными воротами. Каждого нового школьника Вадик встречал с замиранием сердца.

Почему-то он был уверен, что Элька придёт рано. Он собирался пригласить его в гости, и даже предупредил маму, что, может быть, ей придётся кормить сегодня на одного оболтуса больше. Или на двух, если Борю придётся пригласить тоже… Это уже он маме не сказал, только подумал. Интересно, этот Боря — он ему кто? На брата вроде бы не похож. Разве что на какого-то там многоюродного, и то вряд ли. Вчера они вон как играли! Так, что хотелось побежать следом. И, если бы не упавшая кепка, Вадик ни за что не решился бы подойти… Только наблюдал бы за ними — тихонько, незаметно.

Вдруг из-за угла вышел Боря. Вадик радостно сорвался с места, схватив рюкзак, но тут же остановился и посмотрел на Борю. Удивлённо, недоверчиво.

Боря шёл один.

Нельзя сказать, что он был мрачнее тучи — грозы часто бывают стремительно-радостными. Выражение «на нём лица не было» тоже не подходит, потому что лицо на Боре как раз было, но очень уж кислое. Он был настолько погружён в свои мысли, что прошёл мимо Вадика, даже не заметив его. Вадик догнал его, дёрнул за рукав и вопросительно посмотрел.

— Мне… я на урок… я опаздываю. Идти надо. Потом… мы потом поговорим, — сбивчиво сказал Боря, не поднимая глаз.

И пошёл прочь.

— Боря! — звенящим голосом крикнул ему вслед Вадик. — Он уехал, да?

Боря обернулся и грустными глазами посмотрел на Вадика:

— Он заболел.

На первой перемене Петька с Борей совершали экскурсионный поход вокруг школы, чтобы быть подальше от любопытных глаз и ушей. У Борьки уже голова гудела от этих бесконечных вопросов одноклассников, задаваемых с ехидцей: «Веткин, где ж это твой воспитанник? Довоспитывался?»

— Допревращался! — ныл Петька. — В моей жизни, можно сказать, первая тайна общемирового значения появилась, а он эту тайну в макулатуру превратил!

— Прекрати, — сухо отрезал Боря. — Мне и так тошно.

— А может он сам из листочка перепревратится? — предположил Петька. — И рюкзак на мелкие куски…

— Не, Элька сам не превращается. Не умеет…

— Жаль, — серьёзно сказал Петька.

Дальше они долго шли молча, Борька пинал камешки. Они все катились не прямо, а ныряли в траву — хоть и истоптанную школьниками, но всё равно высокую.

— Ну, Элька! Хотя бы в девчонку превратился! — с досадой сказал Борька. — Ему даже идёт.

Вдруг кто-то легонько дёрнул его за рукав. Борька повернулся, следом за ним повернулся и Петька. От неожиданности никто не двигался, будто нажали на кнопку «Пауза»…

Перед мальчишками стоял Вадик и требовательно смотрел на них.

— Я всё слышал, — наконец решительно сказал он.

Мальчишки молчали.

— Значит, ты всё знаешь, — наконец сказал Борька.

— Это кто? — спросил Петька.

— Элькин друг.

— Я Вадик, — объяснил Вадик. — Борь… Так ты его… насовсем в листочек?

— Нет, Вадик, — успокаивающе сказал Боря. — Завтра, наверное, обратно превращу. Но мне всё равно неспокойно…

— Чтобы было меньше неспокойно, за ним следить надо, — сказал Вадик. — Присматривать. Он где сейчас?

— Да в классе он, в рюкзаке лежит. В целости и сохранности!

— Боря… — шёпотом сказал Вадик. — Ты его оставил… одного?

Мальчишки переглянулись и, не сговариваясь, понеслись к школе.

При появлении троицы одноклассники наперебой затараторили:

— Явились — не запылились!

— Вы бы ещё подольше ходили!

— Айда к нам!

— Тута такие соревнования по самолётозапусканию — закачаешься!

— Веткин, слышь, я лидирую! Я у тебя там листочек спёр, ничего?

И, пока Боря успел что-то сказать, одноклассник с криком: «Третий — пошёл!» запустил самолётик, то есть Эльку, в открытое окно…

Самолётик летел хорошо. В другой ситуации любой начинающий конструктор порадовался бы. Но сейчас радоваться было совсем нечему.

Подхваченный играющим ветром, самолётик сначала поднялся высоко вверх, а потом стал стремительно удаляться, будто говорил: «Ребята, простите, я бы остался, но как теперь? Теперь нельзя». И ни разу не обернулся.

— Всё, я его не вижу, — грустно сказал Боря и растерянно посмотрел на Петьку с Вадиком. — Пойдёмте искать, что ли?

— Я видел, — сказал Вадик. — Он на дереве застрял. Пойдёмте.

Класс так и не понял, что случилось. Недоумёнными взглядами они провожали уходящих ребят…

О том, что произошло со мной, Борька стал рассказывать по дороге к Вадику (на походе в гости настояла я, это чтобы Вадик не волновался).

Борька — какой-то слишком радостный и громкий. Ну да, они меня вызволили. И каждый бы вызволил на их месте! Ладно, день я потеряла. А Борька смеётся, машет руками и говорит, говорит, говорит…

— Так вот, а Вадик и говорит — давайте, я полезу! Мы ему — ты что, сорвёшься, высоко! А он — полезу, и всё тут. А там, понимаешь, веток никаких, чтобы зацепиться, ну. Потом говорит так — не мне, не Петьке, а себе вроде говорит: «Волноваться будет…» Начали интересоваться, что да как, оказалось, что он о маме. Во даёт, да? Ты знаешь, каких трудов нам стоило его уговорить пойти домой! Не пойду, говорит, и всё тут. Я ему — хочешь, тридцать рублей дам на мороженое? А он: «Ты что, дурак?» И обидно так говорит, что я аж задумался, может и правда дурак я… Думаю, ну его на фиг, пусть остаётся. Мы и бросили занятие уговаривать. А через час он сам так, смущается и говорит: «А можно я домой сбегаю, ненадолго?» Ну, и Петька его за руку — и оттарабанил домой. Скажи, Петька?

Петька кивнул в темноте. Он вообще тихий какой-то сегодня не по годам. Может, на него пожарная команда так подействовала? А Борька продолжал:

— Бегал он с полчаса, а я всё сидел и превращал, чуть мозги не сломал, честное слово! И всё боялся — а вдруг ты насовсем сломаешься? То есть не сломаешься, а как это… ну чего ты дерёшься, я тебя трогал? Не сломаешься, а повредишься, вот. Потом Петька вернулся, а я всё превращал, превращал… Ещё немного, и я бы сам в кого-то превратился! А потом Петька говорит: «Давай я попробую»… Так что ты ему жизнью обязана!

— Вот ещё, — фыркнула я. — Нет, чтобы во что-то дельное превратить, а он меня — опять в девчонку!

Тут Петька очнулся:

— А классно получилось, когда ты заревела-то… «Дяденьки пожа-а-арные, мама на больничном третий год, я единственный ребёнок в семье, к тому же на моей детской шее два маленьких брата… Если мама всё узнает, она этого не перенесёт, не сообщайте ей, пожалуйста!»

Я решила не комментировать Петькин восторг, потому что гордиться собой нужно молча. Только сказала скромно:

— А как же! Мне помогло профессиональное владение тонкой наукой — просьбологией! — и добавила не по уставу. — Есть хочу…

— Листочков пожуй, — предложил Боря.

Поскольку корчить рожи в темноте абсолютно невыгодно, я снова пнула Борю ногой.

И вот мы в гостях! При виде меня Вадик поступил довольно неожиданно. Он обнял меня, потом обнял Борьку и пожал Петьке руку.

• Предыдущая
• 14/52
• Следующая