Королевство белок - Тулянская Юлия - Страница 49

• Предыдущая
• 49/76
• Следующая

– Он исчез из запертой комнаты, – опустив голову, проговорил наставник Мирт. – Я не знаю, как ему это удалось.

Князь Тьмы принимал наставника у себя. Он велел, чтобы вместе с Миртом пришла ученица Лодия.

Девушка впервые видела сердце замка, покой Князя. В покое не было окон, не было света. Ни стола, ни скамьи, ни сундука, ни кровати. Таинственная пустота. Наставник Мирт держал переносной фонарь. Без этого он не различил бы в темноте комнаты своего господина.

– Стража не видела, как этот раб выходил из замка, – продолжал наставник. – Мимо них прошли только двое служителей, которые, видимо, задержались в библиотеке.

Тонкая улыбка скользнула по губам Князя Тьмы.

– Одним из этих двоих, досточтимый наставник, был беглый раб.

Мирт быстро вскинул голову:

– Но откуда он мог взять плащ служителя, господин? И кто тогда был второй?!

– А ты как думаешь, Мирт?

Наставник был сокрушен.

– Господин, я не знаю, что думать. Тот, второй, тоже не мог быть служителем, потому что иначе он не позволил бы рабу бежать.

Князь Тьмы покачал головой.

– Второй была Лодия. Ведь правда, девочка? – добавил он.

– Да.

Лодии показалось, что у нее камень упал с души. Ей непривычно было скрывать то, что она сделала. Высший должен жить и умирать со спокойной совестью, ответив за все и не прячась. Мирт остановил на ней скорбный взгляд:

– Ты?!

– Твоя ученица пала, – подтвердил Князь. – Еще более горько тебе будет узнать, что она пала по душевной слабости. Она полюбила раба и ради него предала и наставника, и господина.

Лодия вспыхнула.

– Неправда, господин!

Ей было обидно. Ей хотелось сказать, что на прощанье они с Энкино не коснулись даже руки друг друга. При чем тут любовь? Она думала днями и ночами, стараясь понять, кто прав. Пускай она ошиблась, но она пришла к решению после трудной борьбы.

– Твоя ученица молода, – не обращая внимания, продолжал Князь. – Раб, к которому ты послал ее, хорош собой и тоже молод. Вот причина ее падения.

«Неправда! – думала Лодия, чувствуя, что краска еще сильнее заливает ей лицо. – Это все неправда. Я бы помогла ему бежать, даже если бы он был стар и безобразен!».

– Что он тебе говорил? – Князь посмотрел на Лодию.

– Он говорил, что мы живем на жалком клочке земли, наши строения убоги, и в его мире все наши мыслители не были бы великими людьми, а только одними из многих! – выпалила Лодия.

Ей хотелось доказать: речь шла не о любви, а об истине и заблуждении.

– Нет, девочка… Что он говорил о тебе? – возразил ей Князь Тьмы. – В падшем мире, от которого я вас оберегаю, действительно есть много такого, чего вы не знаете. Есть там и искусство обольщать женщин, и ложь… Он говорил о твоей красоте?

– Какое ему до этого дело! – искренне вырвалось у Лодии.

Но тут же она вспомнила, как в один серый осенний вечер стояла перед зеркалом и сравнивала цвет своих волос с цветом печеных каштанов.

– Я пошлю воинов в погоню, и они легко найдут этого беглеца, – спокойно продолжал Князь. – Он никогда не выйдет из круга, которым я очертил мои владения. Но если бы даже он добрался в конце концов до падшего мира, то навсегда затерялся бы среди подобных ему. Он мог бы обрести свет истинного познания, но не пожелал, и ты поддержала его в этом. Мне жаль и тебя: ты столкнулась с соблазном и не устояла. И ничего не приобрела. Даже любви, в конце концов…

Лодия снова горячо возразила:

– Я ничего не ждала для себя. Я первая предложила ему бежать.

Князь свысока бросил:

– Ты обезумела от своего увлечения.

Его холодные, презрительные фразы отзывались болью в сердце Лодии. Князь усмехнулся.

– Наставник Мирт! Ты, надеюсь, понимаешь, что эта девушка не может быть допущена к высшим ступеням посвящения. Пусть лечит рабов в бараках… Ступайте оба.

К покою Лодии примыкал маленький придел, ниша без окон, в которую вела низкая дверь и лестница из трех ступеней. Там в тиглях и котелках Лодия составляла мази и варила отвары. Растопив камин, Лодия сняла с себя синюю хламиду и в одном платье пошла к своим тиглям и склянкам. В приделе Лодия зажгла огонь, долила воды в котелок, тщательно вымеряя количество. Достав из шкафчика весы, Лодия потянулась к небольшим, плотно закрытым глиняным сосудам на полках, где хранились истолченные в порошок и высушенные травы. Опасно ошибиться в весе хоть ненамного. И руки не должны дрожать.

Тщательно отмеряя ложечкой и высыпая на весы кучки порошков из разных сосудов, Лодия сосредоточенно следила за колебаниями чашек. Ссыпав порошки в кипящую воду, Лодия установила перед собой песочные часы и принялась помешивать деревянной лопаткой.

Когда песочные часы были перевернуты трижды, Лодия сняла котелок с огня и вылила отвар в небольшой кубок.

Она дождалась, пока отвар остыл, и медленно выпила теплое, чуть горьковатое снадобье. Целительница знала, что яд подействует через считанные мгновения. Поставив кубок на место, она села скамеечку перед камином. Лодию вдруг охватил жар, мертвой хваткой сдавило горло.

Через мгновение на полу у камина осталось лежать лишь мертвое тело. Огонь очага бросал причудливые блики на мраморно-бледное лицо бывшей служительницы и на ее волосы цвета печеных каштанов.

Раб долго тряс его за плечо. Берест проснулся и обнаружил себя под крышей, в постели. Он ничего не помнил, кроме ночной стужи и смутных снов. Он позабыл, как вчера на рассвете двое служителей привели кузнеца с переносным горном, чтобы отковал его от столба. У Береста подогнулись колени, служители подхватили его под руки…

Раб поставил на пол лохань для умывания.

– Вставай, одевайся, ешь. За тобой придут, – поторопил он.

– Погоди, отец (раб был стариком). Кто придет?

Умываясь, Берест увидел на своей коже следы, точно от ожогов – везде, где в тело врезалась оледеневшая цепь. Голос Береста звучал хрипло, кружилась голова, но страшная ночь больше никак его не подкосила. «Зимы здесь не такие, чтобы северянина заморозить!» – подумал Берест.

Не проронив ни слова, старый раб вышел. На столе он оставил полкувшина вина, краюху хлеба и миску похлебки. Берест еще не разобрал, голоден или нет. Он думал об Ирице: почему же его не ведут к ней? Берест скрипнул зубами, сел за стол и принялся за еду. Нечего думать… Ему вернут Ирицу. Пусть только вернут. Он никому больше ее не отдаст.

Берест поел и стал ждать, сильно хмурясь и глядя исподлобья на дверь. Наконец за ним пришли двое служителей. Это были те самые, что снимали его с цепей, но Берест их не узнал. Зато они внимательно смотрели на него: на раба, которого Князь велел объявить мертвым. Князь сказал им: «Он все равно что мертв. Не стоит никому говорить, что он был еще жив, когда его отковали».

Береста вывели из покоя. У него часто билось сердце. Он чувствовал, что скоро увидит Ирицу.

Служители впустили Береста в маленький, светлый покой и заперли за ним дверь. Ирица лежала на кровати в одежде, и даже в волосах ее запуталось несколько сухих листков. Как будто ее перенесли сюда из сада, и никто больше не касался ее. Берест быстро шагнул к Ирице, так неуклюже, что споткнулся и упал перед кроватью на колени. Ирица была неподвижна.

Берест приподнял ее, поддерживая так, чтобы ее голова прислонилась к его груди. У него сбилось дыхание. Берест моргнул, чтобы из глаз вылились слезы и не мешали смотреть.

– Ирица… я здесь…

Берест крепко прижал ее к себе и прижался щекой к ее лбу. Ощутил холод… Его самого как огнем обожгло: «Нет, не отпущу, нет!». Что он мог? Он ведь не был лекарем. Другое дело – она. Берест вспомнил, как Ирица исцеляла его раны прикосновением рук и своей лесной магией.

– Ирица… – охрипшим голосом повторил Берест. – Ты слышишь, как я тебя зову? Именем… именем, которое я тебе дал! Как мне помочь тебе, как мне тебя исцелить? Ведь у меня нет твоего дара! Ты сама держись за мою руку, возьми мою силу, ладно? – одной рукой Берест крепкосжал узкую ладонь лесовицы. – Ты же знаешь, как. А за меня не бойся: я вытерплю.

• Предыдущая
• 49/76
• Следующая