Первый выстрел - Тушкан Георгий Павлович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/161
- Следующая
Юра вбежал в детскую и остановился у столика, над которым висела полка с его библиотечкой. Дрожащими руками он схватил свои любимые журналы, в которых описывались ратные подвиги Коли Берсенева и других героев, швырнул их на стол и начал рвать на мелкие кусочки. «Конечно, попадет за это, — мелькнуло у него в голове. — Ну и пусть!»
Сложив клочки бумаги, он понес их в коридор, чтобы выбросить все в мусорный ящик за дверью, но вовремя заметил в коридоре кухарку Аришу с вязаньем в руках. Ариша никогда здесь раньше не сидела. «Ага, — подумал Юра, — поставили часового сторожить меня, чтобы не убежал». Вспомнив, какие у Ариши железные руки, Юра решил: «Ну что же, мусор можно выбросить и потом, а сейчас надо узнать, что там». Он по-пластунски прополз за стулом Ариши в столовую, пролез под длинным обеденным столом и еле удержался, чтобы не ущипнуть противную Нину за ее толстую ногу. Стиснув зубы, он прополз мимо и очутился в гостиной. Здесь уже не было никого. Пробежать по ковру и юркнуть под диван, стоявший у двери папиного кабинета, было делом одной минуты.
Громкие возбужденные голоса были отчетливо слышны.
— Мальчик чрезмерно впечатлителен, горяч и непомерно активен. От таких, если за них не взяться, всего можно ожидать! — Это тетя Галя.
А вот мама. Опять о том же самом! Неужели ей не надоело? Все уже знают, как он, прослушав сказку Киплинга «Отчего у слона такой длинный хобот», решил исправить Оксане ее курносый нос — вцепился в него и стал тянуть изо всех сил, не обращая внимания на ее истошные вопли, пока не прибежала мама. Нос у Оксаны распух, но нисколечко не вытянулся. А этот врун Киплинг утверждает, будто крокодил, схватив слона за нос, вытянул его в такой длиннющий хобот.
Теперь мама сердится на дядю Яшу:
— Ну как ты, Яша, мог так глупо подшутить над мальчиком? Надо было ему сразу объяснить, а ты его спровоцировал своими глупыми шутками!
«Спро-во-ци-ровал!» — это надо запомнить.
А что дядя Яша? Он очень сердится:
— Во всем виноваты журналы. Дикая свистопляска ура-патриотизма, рассчитанная на купцов и дворников. Столетие праздновать надо, но нельзя так казенно и глупо писать в детских журналах о войне!
Ага, оправдывается!..
— Надо разобраться, откуда у малыша столько злости, упрямства и стремления к героизму. Ведь его идеал — герой! А все-таки, вы как хотите, он молодец! На жандарма!.. Нам бы таких в университет! Потеха! А наказать? Тут уж не мне советовать. Сам наказанный. А смотреть, конечно, за ним надо, и построже.
Теперь бабушка:
— Нечего было так рано выписывать для ребенка журналы да накупать столько книжек! Начитался, наслушался, вот в головке и получился ералаш. И без них люди живут-поживают, добро наживают. Все зло от этих книг! Запрятать их подальше! А наказать Юру надо!
А про Колю Берсенева сама мне и читала. Эх, бабушка!..
Дальше Юра расслышал только неизвестно чьи слова:
— Наказание должно соответствовать вине…
Проснулся он поздно утром, когда его вытаскивали из-под дивана.
Увидев столпившихся маму, папу, тетю Галю, дядю Яшу, Нину, Оксану, бабушку и кухарку Аришу, он вспомнил, как дядя Яша говорил, что тех, кто поднимает руку на царских слуг, обязательно казнят. Неужели ему отрубят язык?
Мама обнимала, целовала его и плакала. Бабушка тоже плакала. Даже тетя Галя ласково гладила по голове…
«Прощаются перед казнью». Юра еле-еле сдержался, чтобы не заплакать от жалости к себе. Потом посмотрел еще раз на всех и, собрав все свое мужество — он старался в эту минуту не думать ни о чем другом, — твердо произнес:
— Я готов!
— Сначала умойся, а потом пойдем пить чай. Мы тебя искали всю ночь. Твое вторичное исчезновение нас окончательно перепугало, — сказал отец и, взяв его за руку, повел в детскую.
Глава II. МАУГЛИ, ИРА — ЧЕРНАЯ ПАНТЕРА И ДРУГИЕ
1
Тетя Оля, младшая сестра Юриной мамы, появилась в доме Сагайдаков спустя полгода после того, как Юра отправился на войну с Наполеоном. Но разговоры о ее приезде начались намного раньше — как только было получено большое письмо от Юриного деда, маминого и тетиного отца. Прежде учитель, а теперь пенсионер, он жил на небольшом хуторе под Полтавой. Пришло письмо и от самой тети Оли, затем второе, третье. И так все чаще и чаще посылались и получались письма.
Юра и раньше знал из разговоров за столом, что тетя жила «неустроенно» в далеком, холодном Петербурге, на каких-то курсах «одолевала науки» и за что-то боролась.
А тут вдруг при каждом начинавшемся разговоре о тете Оле детей выпроваживали. Эта таинственность до такой степени распалила Юрино любопытство, что он теперь только и думал о том, как бы разведать на этот счет что-нибудь новое. Он не раз слышал от мамы, что подслушивать чужие разговоры нехорошо. Он и сейчас не подслушивал. Просто, когда взрослые уединялись в какой-нибудь комнате, в нее сначала «случайно» влетал его мяч, а затем уже вбегал и он. Все сразу умолкали. И Юра схватывал лишь обрывки фраз, в которых многое оставалось непонятным: «эмансипация, пагубное свободомыслие, сходка, обыск, левые взгляды, провокатор». И еще слышал, что тетю откуда-то исключили почти с волчьим билетом, а могло быть и еще хуже. (Интересно, как это с волчьим? Она, что же, теперь на волков охотиться будет с таким билетом?) При ее способностях тетя могла бы стать какой-то Софьей Ковалевской, а теперь пусть совершенствует языки, может учиться в Париже, стать женщиной-врачом…
Вся семья очень волновалась неизвестно почему. И Юра снова и снова повторял свои уловки.
Мама как-то даже рассердилась:
— Сколько раз тебе говорить, непослушный мальчишка, чтобы ты ушел и не мешал! — и вывела Юру за руку из комнаты.
Юре ничего не оставалось, как ждать приезда таинственной тети Оли. И вот она стремительно вбежала в дом, веселая, красивая, такая же стройная, как обе старшие сестры, но только тоньше и с толстыми светлыми косами. Зря мама боялась, что она их острижет. Порывистая, быстрая, она вбежала в дом, предоставив другим заботиться даже о своем саквояже, который оставила в коляске. Стремительно и весело она перецеловала всех. Затем села за рояль, начала играть бравурный марш, бросила играть, открыла принесенный чемодан и стала всех одаривать. Юра получил книжку «Маугли». Голову Ариши тетя окутала прекрасной шалью.
— Ты с ума сошла! — воскликнула мама. — Ведь эту шаль тебе подарил отец!
— А мне не жаль. Пусть носит на здоровье.
Заметив пытливый взгляд Юры, тетя спросила:
— Разве ты меня не помнишь? Ведь я три года назад была у вас и скакала с тобой на плечах.
— Три года! — воскликнул Юра, поражаясь памяти тети. Ведь это было так давно!
— Только три года! — повторила тетя Оля и засмеялась.
И ямочки на ее щеках засмеялись, и большие синие глаза ее смеялись, и черные брови смеялись, и яркие красные губы смеялись. И было так приятно смотреть на нее, такую веселую, приветливую.
— Какой ты стал большой! Тебе все десять можно дать! Только тоненький очень, — ласково сказала она, продолжая внимательно рассматривать Юру.
Юра покраснел от радости и простил тете Оле даже то, что стоящего рядом его друга Алешу, плотного, коренастого и круглолицего крепыша, она назвала Санчо-Панса, а его самого — каким-то Дон-Кихотом.
— А к-к-кто они такие? — слегка заикаясь, спросил Алеша, не зная, то ли ему радоваться, то ли обидеться.
— Как, вы не знаете? — удивилась тетя Оля. — Они воевали с драконами, с рыцарями, освобождали прекрасных дам из темниц. Пылкий Дон-Кихот иногда немного ошибался, например атаковал ветряную мельницу, приняв ее за злого великана, но рассудительный Санчо-Панса старался уберечь его от таких ошибок. Вам нужно обязательно прочитать.
Теперь Юра решил обидеться: почему он должен нападать на мельницы?
Но тетя Оля уже снова была за роялем и пела:
- Предыдущая
- 6/161
- Следующая