Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/142
• Следующая

Яр мельком подумал, что если якорь — символ надежды, то здесь кладбище многих-многих надежд.

Между якорями лежали и висели лохматые от ржавчины цепи. Звенья у некоторых были с колесо мотоцикла.

Яр прыгал через цепи, стремясь в ту сторону, где ему опять послышался топот мальчишечьих ног.

— Игнатик, подожди!

Крик запутался в этом железном лесу, погас…

Яр налетел на кирпичную стену, кинулся вдоль неё, увидел металлическую лесенку, бросился по дребезжащим ступенькам. Лесенка, круто ломаясь, повела вверх внутри узкой шахты. Горели пыльные лампочки в проволочных клетках. Проржавевшие ступени иногда гнулись под ногами. Стало ясно, что Игнатик здесь не пробегал. Вернуться? Нет, бессмысленно гоняться по лабиринтам. Лучше выйти к поезду и встретить Игнатика там.

Лестница привела в квадратную комнату — пустую, белую, без окон. Мягко светил плафон. Чернела обитая кожей дверь. Яр дернул её.

Он оказался в небольшом зале. Блестел светлый мрамор, горели электрические канделябры. За овальным столом сидели похожие друг на друга люди — в тёмных костюмах, с гладкими неподвижными лицами.

— Что вам угодно? — бесцветным голосом спросил один.

— Мне угодно выбраться на перрон, — резко сказал Яр.

Человек невозмутимо разъяснил:

— Вам следует вернуться. Выход на перрон через соседнюю дверь.

Яр шагнул назад — он забыл в этот миг, что в белой комнате другой двери не было.

Впрочем, и самой комнаты не было. Яр увидел что-то вроде большого склада. По нему сновали молчаливые люди в серых халатах. Они грузили на тележки с мягкими колёсами длинные тюки.

В этой молчаливости, в тусклом свете лампочек, в запахе грязной ткани была тоскливая мрачность. Словно грузили обёрнутые мешковиной трупы. Но, конечно, это не так. У стен Яр заметил штабеля каких-то одинаковых гипсовых статуй. Скорее всего, их и увозили куда-то.

Яр прошёл через склад. Ему смотрели вслед, но ничего не говорили.

За складом был светлый коридор с окнами в одну сторону. Окна оказались распахнуты. Яр увидел наконец платформу, заросшие рельсы, на них дырявые товарные вагоны и мятые цистерны. Две нитки рельсов не были ржавыми, они блестели среди зелени. По ним подтягивался к платформе поезд с аккуратным паровозиком и зелёными вагончиками.

Искать выход на перрон — значит опять запутаться в дурацких переходах и подвалах. Проще было прыгнуть вниз — окна тянулись невысоко от земли, на уровне второго этажа.

Яр опёрся ладонями о подоконник… И услышал:

— Ярослав Игоревич, подождите…

Яр замер. Шевельнул плечом, ощутил мышцами груди спокойную твёрдость пистолета. Оторвал от подоконника ладони и медленно обернулся.

В двух шагах стоял человек в чёрном костюме. В белой сорочке с тёмным галстуком. Среднего роста, сухощавый. С приветливым лицом без морщин. С гладкой чёрной причёской — такой блестящей, будто голову помазали дёгтем.

— Ярослав Игоревич, не могли бы вы уделить мне две минуты?

Человек говорил странно: губы его почти не двигались и лицо не менялось. Но голос был приветливым.

— Да, если две минуты, — как можно спокойнее отозвался Яр. — Я спешу.

— Я знаю. Об этом и речь… Куда-нибудь пройдём или побеседуем здесь?

— Здесь, — сказал Яр.

— Как угодно… — Человек отошёл к стене против окна, слегка прислонился, взялся за тонкую трубу, которая шла сверху к решётчатой батарее отопления.

— Я слушаю, — сказал Яр.

— Ярослав Игоревич, вам не следует разыскивать мальчика…

"Что же, этого надо было ждать, — подумал Яр. — Может быть, оно и к лучшему". Знакомое ощущение "на щелчке" взвело в нём тугие пружины. Яр сел на подоконник, прижался затылком к косяку. Быстро глянул на перрон — Игнатика не было. Яр посмотрел на человека. Тот ждал.

— Разыскиваю я мальчика или нет, это моё дело, — сказал Яр. — Моё и мальчика. Но никак не ваше.

Казалось, человек слегка вздохнул, хотя лицо его опять не шевельнулось. Оно блестело, как глазированное.

— Вы заблуждаетесь, — сказал человек. — Это дело касается очень многих. В том числе и меня.

— Кто же вы такой?

— Меня зовут Тот.

Яр усмехнулся:

— Исчерпывающий ответ. По-моему, это имя какого-то египетского божества.

— Я не божество. И это не имя. Скорее, местоимение. "Тот, того, тому… тот, который…" И так далее.

— Ну и что же Т о т к о т о р ы й хочет от мальчика и от меня? — сдержанно спросил Яр.

— От мальчика почти ничего. Только чтобы он не был в контакте с вами… А от вас: чтобы вы последовали доброму совету…

— Жду совета.

— Вернитесь домой.

— Домой — это куда?

Тот улыбнулся уголками твёрдого рта.

— Я имею в виду крейсер.

— А-а… — сказал Яр.

Поезд подошёл к платформе, но она была совершенно пуста.

Человек заговорил вкрадчиво, его голос теперь напоминал шелест сухого песка:

— Поверьте, это в наших силах — вернуть вас на корабль.

— Охотно верю, — вежливо отозвался Яр. — Но вы, наверное, не думаете, что, услышав ваш совет, я тут же соглашусь.

Тот снова улыбнулся:

— Нет. Я понимаю, что обязан ответить вам на некоторые вопросы.

— Вот именно, — сказал Яр.

— Хорошо. Спрашивайте.

— Спрашиваю. Что такое нашествие?

Тот поморщился. Яр не ожидал, что это неподвижное лицо способно на такие гримасы. Казалось, от щёк и подбородка сейчас посыплется потрескавшаяся глазировка. Нет, не посыпалась.

Тот неохотно сказал:

— Нашествие — это просто побочный продукт эксперимента.

— Что за эксперимент?

— Но, Ярослав Игоревич… Это крайне сложный вопрос. Извините, но вы можете не понять…

— Как-нибудь.

— Я даже не уполномочен делать такие разъяснения…

— Но вы, по-моему, уполномочены уговорить меня покинуть Планету, — усмехнулся Яр.— А мне не хотелось бы покидать без разъяснений. Я крайне любопытен от природы. Что за эксперимент, в результате которого горят города и гибнут люди?

Тот сказал очень сухо:

— В процессе эксперимента иногда горят целые звёздные системы.

— Ого, у вас масштабы.

— Да, — с еле заметным самодовольством отозвался Тот.

— Тем более любопытно. В чём суть такой обширной деятельности? И цель?

— Цель… Хорошо. — В шелестящем голосе опять скользнуло самодовольство. — Конечная цель — создание мыслящей галактики.

"Псих? — подумал Яр. — Или правду говорит?" (А Игнатика всё не было.)

— Вы можете не верить, — сказал Тот. — Но это правда.

— Допустим… А зачем вам это? Мыслящая галактика…

Тот растерянно, как-то очень по-человечески мигнул.

— Я не понимаю…

— И я не понимаю, — сдерживая злость, сказал Яр.

— Но мыслящая, осознавшая себя галактика — это… высшее достижение… венец прогресса… Извините, но я же предупреждал, что вам трудно будет осознать.

Яр пожал плечами.

— Я осознал. Я даже догадываюсь, что мыслить она должна исключительно по-вашему… Но не вижу смысла. По-моему, каждый человек — сам по себе галактика. Целая вселенная, если хотите. Целый мир чувств, идей… Впрочем, это общеизвестно. Так зачем же убивать столько галактик ради одной?

Тот вздохнул и терпеливо сказал:

— Ярослав Игоревич, это всё красивые слова.

— Отнюдь… Вы что же, полагаете, чем больше линейные масштабы мыслящей материи, тем она совершеннее? — возразил Яр. И подумал: "Игнатик… Да он один стоит десяти галактик. Недаром же своей выдумкой пробил пространство… Чёрт возьми, но где же он?"

Гладколицый Тот, судя по всему, угадал мысли Яра. Или прочитал?

Он проговорил с досадой и довольно искренне:

— Кто же знал, что у мальчишки такие способности? Он шутя делает то, что нам удаётся после колоссальных усилий. Да и не всегда удаётся к тому же…

— Просто он очень верит в сказки, — сдержанно сказал Яр. — Галактика сказок… А вы пришли, сожгли его город, убили его друзей. Могли убить и самого… В давние времена это называлось чётко — фашизм.

• Предыдущая
• 31/142
• Следующая