Лужайки, где пляшут скворечники (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/138
• Следующая

Щенок Мухтар присел у новенького орудийного станка и сделал круглую лужицу. Поднимать ногу по-взрослому он пока не научился.

— Бессовестный, — сказала Сырая Веранда. — Убирай вот теперь за ним…

— Он же еще ребенок, — заступился Кирилка.

— Мало ли кто ребенок! Вот Локки, например… Он, что ли, тоже должен так?

— Я ц-могу… Только во мне сейчас пусто.

Минька присел и погладил Мухтара.

— В нем сейчас тоже сделалось пусто. Он запросит есть и пить. Он ведь не мы…

Аленка ухватилась двумя ладонями за веснушчатый подбородок, насупила брови. И… на каменном полу появилась глиняная плошка с молоком.

— Им в таком возрасте молоко полезнее всего, — сказала Аленка.

Минька поскреб затылок:

— А годится ли для него придуманное?

Мы не знали. Но Мухтар решил, что годится. Вылакал все. И вылизал плошку. Помахал хвостом-мизинцем.

В этот момент резко потемнело. Словно быстрая туча пробежала под солнцем.

Но никакая не туча!

Это спустился с неба и сел на воду рядом с нашим кораблем пиратский клипер.

Мы ничего не успели сделать. Даже подумать ничего не успели! Вдоль черного борта полыхнули огни. На нашем корабле разлетелись надстройки, посыпались реи, рухнула вперед фок-мачта, обрушила своей тяжестью бушприт.

Еще залп — и вообще не осталось мачт!

— Коптилка! — заорал Голован. — Чего ты стоишь как пень! Стреляй!

Коптилка будто проснулся.

— Помогите!

Мы вдвоем с ним закатили в орудийный ствол зеркальноблестящее ядро. Коптилка навел орудие.

— Огонь!

Но я же говорю: в этом мире были другие законы. Здешняя пушка не хотела выплевывать ядро по команде незнакомого мальчишки.

— Нужен заряд! — догадался Голован.

Коптилка уронил руки:

— У меня нету…

И тогда Минька Порох впервые в жизни придумал порох. Кажется, настоящий. Когда-то с соседскими пацанами они баловались у костра вот с такой серой крупой (крупинки взрывались упругими огоньками). Потом пришел папаша мальчишки, который наковырял порох из отцовских охотничьих патронов, и… но это уже другая история. Минька рассказал ее после. А пока он просто поставил перед Коптилкой красное пластмассовое ведро с чем-то вроде крупного песка.

Коптилка наклонил ствол, выкатил оттуда снаряд. Снова поднял дуло. Встал на цыпочки, высыпал в него из ведра порох (ведро опять сделалось полным, когда оказалось на полу). Сорвал через голову голландку, затолкал в пушку вместо пыжа. По плечо засунул в жерло ствола руку, утрамбовал заряд.

— Вовка, давай ядро!

Потом сбоку подошел к задней части ствола, насыпал в ямку запала серую щепотку…

— Отойдите подальше! — И чиркнул придуманной зажигалкой.

Ух, шарахнуло! В его раз сильнее, чем на корабле. Ядро по дуге ушло к черному кораблю и начисто снесло там бизань-мачту.

Но мы не закричали «ура».

Какое там «ура», если наш собственный корабль, наш золотой клипер медленно уходил на дно.

И ушел.

Остались над синей водой лишь расщепленные обломки мачт.

Стало очень тихо.

В этой тишине заплакала Аленка. А Доня Маккейчик отчетливо сказал:

— Коптилка, отомсти этому мерзавцу.

И Коптилка опять плеснул в пушку ведро пороха. А Голован подал ему придуманный деревянный пыж. А Доня — ядро…

И Коптилка навел орудие поточнее.

Но я крикнул:

— Подожди! Он плывет сюда!

Рыкко в своем волосато-пиратском обличье плыл к берегу. Он стоял в шлюпке, которая сама собой махала веслами.

— Чего ждать-то… — тяжело просопел Коптилка. — В самый раз… Щас из него будут одни брызги.

Но вмешался Кирилка:

— Не стреляй! У него белый флаг!

— Да хоть серый в яблочках… хоть розовый в полосочку, — сказал Коптилка полузнакомые какие-то слова. — Отойдите!

— У него же белый флаг! — отчаянно повторил Кирилка. — Нельзя же!

— Тьфу! — Коптилка плюнул так, что зажигалка погасла.

У Рыкко был не флаг, а целая простыня на жерди. Он ей размахивал изо всех сил.

Шлюпка ткнулась в берег там, где каменная площадь уступами спускалась к воде. Отовсюду понеслось гавканье, по-визгиванье, скулёж. Некусачие собаки негодовали на появление пирата. Но издалека.

Рыкко выпрыгнул на гальку широченными морскими ботфортами. Левой рукой оперся о жердь с простыней, правой подбоченился. Заорал как в мегафон:

— Что, лягушки! Хорошую я вам устроил битву при Трафальгаре?! Ха! Ха!

Смотрите-ка, он знал и про Трафальгар! Но, наверно, не помнил, чем там кончил непобедимый адмирал Нельсон. Впрочем, эта мысль у меня едва мелькнула.

Глаза Рыкко горели, как угли среди черного хвороста. Торчащий, как дыня, нос побагровел и был похож теперь на великанский продолговатый помидор. Даже издалека от Рыкко разило самодовольством, будто запахом гнилой картошки.

Мы вылезли через амбразуру наружу. Кирилка сложил рупором ладошки:

— Что вам опять надо от нас?! Зачем вы утопили корабль?! Это же несправедливо!

— Гы-ы-ы, «несправедливо»! Великий и непобедимый, черный и многолапый, бесстрашный и беспощадный… и вообще всякий-всякий Рыкко Аккабалдо выше понятия о справедливости! Он — носитель Мирового Зла!

— Вы, Рыкко, сукин сын, — отчетливо сказал воспитанный Доня Маккейчик. Уже после и он, и все мы сообразили, каким неуместным было это ругательство на Планете Некусачих Собак. Но сейчас никто не осудил Доню, даже Кирилка.

Рыкко обиженно завопил:

— А еще музыкант! Сын интеллигентных родителей! Лается как на базаре! Тьфу!.. Когда поймаю, тебе это припомнится особо!

— Хватит психовать, давай ближе к делу, Рыкко! — потребовал начальник экспедиции Голован. — Чего тебе от нас надо?

Рыкко шумно подышал, поскреб пятерней-граблей в дремучей макушке и выдохнул на весь берег, на всю бухту:

— Хочу… вашего щенка!

Собаки в отдалении завыли.

— Чего-о? — тонко возмутилась Аленка. И покрепче прижала к груди Мухтарчика, перепуганного выстрелами.

— Зачем тебе щенок, Рыкко? — официальным голосом спросил Голован.

— Зачем, зачем!.. Не ваше дело… Какие хитрые! Улетели, а я там живи один, да?! А так хоть собака будет! Я научу ее рычать на всю Вселенную и кусать каждого, кто прилетит.

— Много хочешь, ящерица! — крикнул Коптилка.

— Отдайте щенка!.. Тогда я больше не буду нападать! И даже помогу вам починить корабль!

— Фиг ему, — тихонько сказал Минька Порох. — Аленка, не отдавай.

— Да я и… никогда в жизни! — Она опять покрепче прижала к матроске Мухтара.

— Можно бы и отдать, — посоветовала Сырая Веранда. — Их тут вон сколько…

На Веранду глянули так, что ее глаза сразу намокли.

— Отдайте щенка! — снова прокричал Рыкко.

Локки вскочил на низкий разрушенный парапет, повернулся к Рыкко спиной, нагнулся и похлопал себя сзади по белым штанишкам:

— А вот это не хочешь, бандитское ц-рыло?!

И все мы одобрили поступок Локки (кроме Веранды).

Рыкко взревел. Бросил и растоптал белый флаг.

— Тогда я буду атаковать вас!

Он выволок из-под груды волос что-то вроде миномета. Взял его на изготовку и на согнутых лапах двинулся в атаку. Мы кинулись в укрытие. Коптилка опять завозился у пушки, суетливо и злорадно.

— Ну, сейчас… сейчас ты будешь не Рыкко, а дырка в пространстве…

Орудие грянуло, и мы увидели, что снаряд угодил Рыкко прямо в пузо!

Но дырки не получилось.

Да, ядро взорвалось с ужасающей силой и разнесло пирата на множество черных кусков. Однако… куски разлетелись по площади, и каждый превратился в целехонького Рыкко! Штук двадцать! Они одинаково заржали свое «Ха! Ха! Ха!», построились в две шеренги и двинулись на штурм по всем правилам военного искусства. Один нес флаг, но уже не белый, в серый, с какой-то черной загогулиной (возможно, это был символ Мирового Зла). Двое били в большущие барабаны. Остальные начали палить из своих минометов (или из чего-то еще, не поймешь). Столько грохота!

Коптилка пальнул из пушки в ответ, но толку-то! Врагов стало в два раза больше. И стрельба их — в два раза мощнее!

• Предыдущая
• 17/138
• Следующая