Дырчатая луна (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 74

• Предыдущая
• 74/122
• Следующая

Шрам был круглый. Словно к груди прижали чайное . блюдце со щербатым краем и резко крутнули его, порвав кожу. Внутри окружности кожа была более светлая. И сухая, как наклеенный пергамент. Тонкие ребра сквозь этот пергамент проступали особенно отчетливо.

Ник, волоча палатку, подошел последним. И первым нарушил молчание:

— Ух ты... Больно было?

В его вопросе не звучало ничего, кроме сочувствия к Шуркиной боли. И в глазах у других (и у Женьки!) было только сочувствие. Ни любопытства, ни брезгливости.

— Не больно. Под наркозом же. Я ничего не помню...

— Все равно шов, наверно, потом болел... — Женька вдруг протянула руку, теплым пальцем провела по тонкому красному следу. — Но теперь-то все прошло, да?

— Да... — неуверенно шепнул Шурка, и рыбка в его груди трепыхнулась радостно и благодарно. Шепот никто не услышал за шумом дождя и новым громом.

Кустик опять сел на чурбан с лапой. Женька — на другой, с тисками. Тина пристроилась к ней. Ник набросил большую, пахнущую сеном палатку на Шурку и Платона, и они сели прямо на землю. Закутались.

И ощутил Шурка такое счастливое спокойствие, такой уют в этой пыльной парусине, рядом с острым горячим плечом Ника, под шумом неугомонной грозы, что подумалось: «Пусть не кончается никогда!» А вот если бы здесь, совсем рядышком, была еще и Женька с ее мокрыми щекочущими волосами... Но Шурка испуганно прогнал эту мысль. Не от того, что застыдился сам себя, а от суеверной боязни: слишком уж о большом счастье помечталось, надо и меру знать...

Опять сверкнуло, и в серебристом свете возникла бабушка Вера Викентьевна. Ну просто как добрый ангел. Если, конечно, бывают пожилые ангелы в пенсне, в прозрачном плаще и под красным зонтом. И с термосом.

— Я так и знала, что вы мокрые, как мышата во время наводнения...

— Мышата из ушата, — сказал Кустик и нарочно стукнул зубами. — Только Тина суховата...

Вера Викентьевна каждому дала пластмассовый стаканчик и налила горячего какао.

— Моя бабушка — бабушка высшей категории, — гордо сообщил Платон. — Все понимает. В свои молодые годы она тоже любила бегать под дождем.

— Да, — подтвердила Вера Викентьевна. — Но не следует громко говорить о моих детских слабостях.

— Это же хорошая слабость, — сказала Женька. — И не слабость даже, а... наоборот.

Вера Викентьевна оставила термос и удалилась под дождем к дому.

Какао допили. Гром сделался глуше, но дождь шумел неутомимо. Пришло сонное умиротворение.

— Самое время для бесед о таинственном и для космических историй, — размягченно проговорил Платон. — Кустик... а?

— А вот фиг! — решительно отозвался Кустик. Завернулся в одеяло поплотнее и неприступно замер на своем чурбане. Смотрел в потолок.

— Ну, Ку-уст... — протянул Ник.

Кустик молчал, как изваяние Будды.

— Кустичек... — подхалимски произнесла Женька.

— «Кустичек», да? А кто меня щекотал своей драной косой под левым ребром? Жестоко, несправедливо и... это... вероломно!

— Это же для твоей же пользы же, — очень убедительно объяснила Тина. — Для скорейшего перевоспитания.

— Вот сама и рассказывай.

— Но тебе же самому хочется, — проницательно заметил Платон. — Ведь новая история из тебя прямо так и лезет.

— Мало ли что из меня лезет... Вот выпихните эту Скарлатину под дождь, тогда расскажу.

— Ну, Куст, это ты чересчур, — осудил его Платон.

Тина тряхнула загнутыми косичками.

— Хорошо! Я сама! Только свитер сниму... — И потянула вверх пушистый край.

— Ладно уж, сиди, — сказал Кустик поспешно. — А то и правда схватишь какое-нибудь гриппозное воспаление. Обчихаешь нас всех...

Тина снесла уничижительную реплику безропотно. Кустик сейчас явно был хозяином положения. Он повозился на чурбане.

— Здесь мне твердо...

— Иди к нам! — Платон и Ник разом распахнули палатку, и Кустик полез к ребятам, по очереди втыкая в каждого колючие локти и колени. Наконец устроился между Ником и Шуркой. Посопел.

— Ну, значит, так... Вы что-нибудь слышали о планете-бутылке?

Кустика дружно уверили, что ни о чем подобном никто никогда не слыхал.

— Хорошо. Но вы, конечно, знаете, что бесконечное космическое пространство имеет множество удивительных и неизученных свойств?

Оказалось, что это известно всем. Шурке — тем более (правда, он промолчал).

— А то, что в космосе водятся пираты, знаете?

— Знаем, знаем, — нетерпеливо отозвался Ник.

— Ну вот, с пиратов эта история и началась.

Кустик, видать, был рассказчиком от природы. И, к тому же, опытным. Говорил звонко, отчетливо и такими фразами, будто книжку читал.

— ...С пиратов эта история и началась. Один разбойный капитан летал между звездами на фотонном фрегате «Черная Лаперуза». Экипаж прозвал этого капитана Печальный Роджер. Вообще-то пираты обычно любят «Веселых Роджеров», но в данном случае такое имя не годилось — очень уж капитан был мрачный... Как Алевтинин папа, когда та приносит двойку по английскому языку...

Тина и это перенесла молчаливо.

— И чтобы хоть как-то ослабить свою мрачность, Печальный Роджер каждые сутки выпивал по бутылке галактического рома «Вулкан Андромеды». Крепостью в сто тридцать звезд. И выбрасывал пустую бутылку в мусорный люк.

Боцман Кровавая Колбаса говорил капитану, что не надо засорять космос, но капитан посылал боцмана в самую далекую черную дыру и продолжал засорять...

Потом фрегат «Черная Лаперуза» попал в антимир. В антимире все наоборот, поэтому пираты сразу превратились в добрых людей, поселились на мягкой, как подушка, планете Пупушва и стали мирно выращивать космическую овощ «лимондара». Больше про них ничего не известно.

А бутылки летели и летели в межзвездной пустоте.

И вот одна из них попала в пространство-линзу... 

— Пространства-линзы, — продолжал Кустик, — это как бы громадные невидимые увеличительные стекла. Сквозь них пролетаешь и ничего не чувствуешь. Но потом приближаешься к своей родной планете и — ой-ей-ей! Видишь, что она сделалась величиной с футбольный мяч. Только на самом деле это не она уменьшилась, а вы увеличились в миллион раз...

Ну, с бывшими пиратами такого не случилось, а вот одна их бутылка пролетела сквозь линзу и сделалась в поперечнике, как наша Земля.

Да, я забыл сказать, что это была круглая бутылка!

Вроде как от ликера «Глобус» в спекулянтских киосках — такой прозрачный шар с длинным горлышком.

Ну вот, она увеличилась, и никто этого не заметил, потому что вокруг была межзвездная пустота, никаких небесных тел и кораблей поблизости. И висела бутылка-великанша в этой пустоте целые миллионы лет. Куда ей было спешить-то?

А за это долгое-долгое время через горлышко налетела в бутылку космическая пыль, налипла внутри на стеклянные стенки. И получилась почва...

А потом... Вот это самое главное! Влетел в горлышко метеор! Он грохнулся о донышко бутылки, но не пробил, а отскочил в самую середину бутылочного пространства. И, наверно, от досады, что попал в ловушку, разгорелся ярким светом. И с той поры никогда не гас. Потому что он был из особого звездного вещества, а звезды ведь горят сами собой целые миллиарды лет. За счет внутренних ресурсов. Ну и этот тоже...

И получилось внутри круглой вместимости маленькое, но настоящее солнце.

Про такой, про похожий мир книжка есть, называется «Плутония». Но она про внутренность нашей Земли, а тут все случилось в бутылке...

Когда сделалось светло и тепло, в почве стали появляться всякие микробы, а потом и большие живые существа. И растения. И выделилась вода, появились моря и озера.

Ну, а дальше все, как у нас: сперва динозавры, потом первобытные люди и человеческая цивилизация...

Многое там было похоже на нашу жизнь. Только люди никогда не видели звездного неба. Над головой у них всегда было яркое солнце, и никто даже не знал, что такое ночь. Правда, время от времени собирались густые тучи, наступал полумрак и начинался сезон дождей. Ну, что-то вроде африканской зимы. А про снег там даже и не слыхали.

• Предыдущая
• 74/122
• Следующая