Маннергейм - Власов Леонид Васильевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/84
• Следующая

Барон, получая информацию об очередных «победах» Жукова, шутливо замечал:

— Гера (так уменьшительно называл Жукова Густав), побойся Бога! Ты скоро оставишь нас без медицинских сестер, так как их с «пополнением» придется отправлять в тыл. Ой, старина, твои шалости, видимо, не прекратятся и в 90 лет.

Дожить до 90 лет Жукову не удалось. Он умер в 1940 году в Шанхае, достигнув 79-летнего рубежа.

21 ноября Маннергейм направляет в Петроград телеграмму великому князю Михаилу Александровичу, с которым он дружил. Ее текст гласил:

«Прошу Ваше Императорское Высочество принять от меня и частей 12-й кавалерийской дивизии всепреданнейшее поздравление и горячие пожелания дальнейшей боевой славы во главе родной нам Кавказской туземной дивизии.

Свиты Его Величества генерал-майор барон Г. Маннергейм»

Подполковник Георгиевич познакомил генерала с интересной информацией, которая была включена в специальную сводку штаба фронта.

5 сентября 1915 года житель финского города Сортавала Вольфрид Унгер прислал великому князю Николаю Николаевичу письмо, в котором говорил, что, по его мнению, Россия нуждается в диктаторе, в котором он видит великого князя. «Дайте мне возможность, и я провозглашу автономию Финляндии и налажу производство оружия для армии…» Петербургские газеты, которые принес адъютант, сообщили и другую новость. Родственница Анастасии Араповой — Звегинцева (дочь дяди Анастасии) послала прошение в Ставку с требованием произвести ее скоропостижно скончавшегося мужа, ротмистра гвардии, в полковники, чтобы получить большую пенсию.

Протестантское Рождество прошло для генерала как-то незаметно, хотя предусмотрительный старший адъютант дивизии капитан Рот устроил в узком кругу «царский ужин» с бутылкой французского шампанского. Офицеры штаба преподнесли Маннергейму два комплекта любимого им английского шелкового белья.

28 декабря, накануне Нового года, в дивизии был второй «всеобщий», как говорил Маннергейм, банный день.

Вечером, сидя у окна, генерал наблюдал интересную картину. Солдаты возвращались из бани в обнимку с красными распаренными местными женщинами.

— Что это за карнавал, ротмистр, узнайте подробности.

Подойдя к солдатам, адъютант генерала спросил:

— Вы что, уже с местными женщинами обвенчаться успели?

— Ваше благородие, они нас любят. Вы же знаете, что солнце — и то на ночь к бабе уходит. Здоровому улану без бабы тягости армейской не поднять. Всяка баба ласку любит, хоть наша, хоть местная.

— Вы что, все наши постои и резервы будете в публичные дома превращать?

— Ваше благородие, баба не мыло, используй ее сколь хочешь, она не вымылится.

Ночью генерал вновь убедился, что «женскому вопросу» его солдаты, особенно казаки, уделяют большое внимание.

На другой день «венчание после бани», как окрестили местные шутники банный день дивизии, вызвал целую дискуссию среди офицеров штаба. Генерал слушал, улыбаясь в усы, такие фразы своих боевых товарищей:

— Ваше превосходительство, для нас без женщин и сон не отдых.

— Ходят здесь у нас под окнами белые, грудастые, а скажите, как к ним пристроиться? Может, кто из вас посоветует?

— Вот, ваше превосходительство, у немцев и австрийцев все продумано, все казенное: и одежда, и пища, и женщин они получают. Каждый офицер еженедельно имеет свою красотку. Вот как живут наши враги!

31 декабря целый день шла раздача подарков, поступивших из разных городов России. Солдаты были довольны, куря дорогие папиросы и жуя мятные пряники.

— Эх, шкалик водочки нам бы прислали, дарители мелочные, — сетовали унтер-офицеры и пожилые солдаты. — Ничего, самогончиком разживемся!

В 10 часов вечера офицеры штаба сели за стол в актовом зале местной школы. Стрелки часов подходят к 12.00. Генерал встает и обращается к офицеру:

— Высокочтимые боевые друзья, примите мои сердечные поздравления с Новым годом, в котором хочу видеть всех вас живыми и здоровыми. Выпьем за нашу победу!

Последней боевой операцией 1915 года было декабрьское наступление войск Юго-Западного фронта, где главная роль отводилась вновь сформированной 7-й армии. Из-за плохой подготовки, нехватки артиллерии и боеприпасов это наступление окончилось неудачей.

Затем наступило длительное затишье.

В результате грамотно проведенного «Великого отступления» и удачных контрударов конца 1915 года русская армия прочно удерживала свои позиции, правда, далеко от линии фронта на начало войны.

Новый 1916 год для 12-й кавалерийской дивизии начался сравнительно спокойно, что было связано с переходом Юго-Западного фронта к позиционной войне. В первых числах января соединение отвели в резерв 7-й армии, которую недавно сформировали, к востоку от города Гусятина, в район деревень Ивахновцы — Завадовка. Штаб дивизии до конца января находился в местечке Звасково, позднее — в Верхове.

Генерал Маннергейм, используя передышку, организовал многостороннюю боевую подготовку полков. Были созданы учебные команды для молодых офицеров, прибывших из юнкерских училищ и незнакомых с условиями полевых сражений.

После тяжелых дневных занятий, приближенных к боевым, солдаты придумывали себе всякие развлечения. Вот три человека искусно замаскировались, изображая верблюда. Вот молодой безусый солдат преобразился в деревенскую девушку, юбку заменила часть плащ-палатки, широкая рубаха подделана под блузку. В адрес этой «девушки» со всех сторон сыплются остроты:

— Манька, брюхо-то подбери… чаво выпятила, аль гороха объелась?

— Не гороха, дурень… сам же ты шоколадкой меня окормил, а вот и вздуло, теперь хоть за доктором посылай.

На кругу появляются клоуны, куплетисты и прочие доморощенные артисты — изобретатели разных развлечений для нетребовательной аудитории.

В свободное время, которого здесь в резерве у офицеров было мало, они постоянно вели разговоры об окончании войны. Особенно они усилились, когда одна из русских газет рассказала о магической цифре «17» — предвещающей окончание всемирной бойни.

Однако это число не сработало. На семнадцатый месяц войны — январь 1916 года — ее конца и края не наблюдалось.

22 января генерал-майор Маннергейм по разрешению командующего 7-й армией, которое передал ему начальник штаба армии генерал Николай Головин, получил короткий 23-дневный отпуск в Финляндию, где давно не был.

По дороге домой барон ненадолго задержался в Петрограде, остановившись в своей любимой гостинице «Европейская».

Почему Маннергейм так любил эту гостиницу? Да потому, что она в то время была лучшей гостиницей России, имевшей в центре столицы 260 прекрасных номеров. Это был целый гостиничный город со своими рестораном, кондитерской, хлебозаводом, винным погребом, коптильным производством и многим другим. В гостинице, единственной в столице, постоянно была горячая вода. Все номера имели звонки для вызова официанта. На этажах стояли телеграфные аппараты. Первая рюмка водки в ресторане стоила один рубль (три марки по ценам того времени), вторая и последующая — 20 копеек.

Друзья пригласили Маннергейма посетить офицерское собрание Конюшенного ведомства, где приготовили небольшой ужин, но он, не объясняя причины, любезно отказался. Один из офицеров, который служил с Маннергеймом в офицерской кавалерийской школе, вспоминал, что Густав часто говорил: «Конюшенная в Петербурге для меня не существует». Видимо, Маннергейм не хотел бывать в тех местах, которые напоминали ему об Араповой.

Накануне отъезда в Финляндию он провел вечер в Мариинском театре, где шли балеты, главную партию в которых танцевала Тамара Карсавина.

Роскошный зал с лазоревой драпировкой и золотыми гербами переполнен. Неприятные картины войны, мрачные перспективы будущего мгновенно рассеялись при первых звуках оркестра. Маннергейм, зная каждое па балерины, был очарован фантастическими и сладострастными приключениями героев «Египетских ночей», «Исламея» и «Эроса», таинственными и волшебными декорациями.

• Предыдущая
• 39/84
• Следующая