Роковая весна - Мартон Сандра - Страница 27

• Предыдущая
• 27/35
• Следующая

— Миранда, можешь ли ты простить меня? — сказал Дэниел.

Она не смогла выговорить ни единого слова. Спазм перехватил горло. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он сделал шаг и приблизился к ней.

— Я не хотел приходить, но не смог удержать себя. Весь день думал только о тебе и не смог работать, — произнес Дэниел с явным волнением.

А она? Она тоже думала только о нем! «Кажется, я не убрала рисунки?»

— Я рада, что вы пришли, Дэниел, — сказала Миранда обрадованно.

— Правда, Миранда? Ты рада? — Лицо его ожило и он заулыбался.

— Да, Дэниел, — кивнула она. — Рада. Очень.

Он подошел и обнял ее. И все, что терзало и мучило ее, все, что не давало покоя, с коротким стоном выплеснулось из девичьей груди, и ей стало так легко и покойно.

— Ты никогда не покинешь меня, — расслышал он в этом стоне.

— Никогда, Дэниел! — произнесла Миранда отчетливо.

Тогда он пристально поглядел на нее и нежно поцеловал в губы.

Не было слов. К чему они! Было лишь нежное касание рук, легкое дыхание обоих и что-то более значительное, чем страсть.

По небу над Сеной скользили легкие облака. Еще не успевшая загустеть сиреневая вечерняя тень легкой дымкой лежала на реке. Солнце, нежаркое к вечеру, ровным светом заливало баржу, притулившуюся у берега. Женщина в яркой косынке развешивала белье на веревке, протянутой через палубу. Горшки с геранью и ноготками на крыше рубки свидетельствовали о стремлении хозяйки к домашнему уюту. Кошка, рыжая и пушистая, развалясь среди цветов, помахивала хвостом, лениво следя за шустрой собачонкой, носившейся по палубе за хозяйкой.

Этюд был почти готов. «Немножко приглушить краски у рубки, добавить блики на воде и…»

— Мадемуазель, не могу пройти мимо. Ваш носик в краске, — Дэниел обнял Миранду за талию.

— Дэниел, пожалуйста, подожди немного, — попросила она.

— Мадемуазель знает, как меня зовут? Польщен, — улыбнулся он.

— Ну, правда, Дэниел, ты всегда появляешься неожиданно, — говорила Миранда, тоже улыбаясь. — Подожди, я нанесу последние мазки.

— Я потому мешаю, что вы совсем забыли меня, дорогая. Вот уже ровно час я стою в надежде, что вы вспомните обо мне и пошлете к дьяволу все остальное, — сказал Дэниел.

— Если я скажу, что не забывала тебя ни на минуту, это не вскружит тебе голову? — пошутила Миранда.

— Мою — нет, — он поцеловал ее в щеку, вымазанную зеленой краской.

— Что будет завтра, когда месье Ранфре посмотрит мои работы? — забеспокоилась девушка.

— Твои работы в полном порядке. Поверь мне. Старик будет рад получить такую ученицу, — успокоил ее Дэниел.

— Твоя уверенность обезоруживает, но я подозреваю, что он захочет посмотреть и мои последние работы. Две недели в Париже, а мне ему нечего показать, — Миранда ласково провела ладонью по его щеке.

— Ты две недели со мной в Париже. Будь даже Ранфре столетним старцем, но он ведь — настоящий француз. Думаешь, он забыл, что такое молодость и весна в этом городе вечной любви? — пошутил Дэниел.

— Он прежде всего — художник, а потом уже француз, — засмеялась Миранда, ответив на его шутку. — Правда, Дэниел! У него острый глаз, и если я увижу, что он сомневается в моих способностях, виноват в этом будешь ты. Не могу понять, как тебе удалось расшевелить его. Просто такое представить себе невозможно. Ранфре назначил мне встречу! — ликовала Миранда.

— Я тебе говорил — у меня есть связи, — сказал он, целуя ее в ушко. — Смотри, солнце садится. Заканчивай скорей.

— Еще минуту — и все, — она склонилась над этюдником.

— Миранда, — сказал он, помолчав. — Ты скучаешь по Амстердаму?

— Скучаю? Что ты имеешь в виду? — изумилась девушка.

— Вспоминать о своих друзьях? Те полгода, что жила там?

«Совсем не вспоминаю», — подумала Миранда, а ответила так:

— Мы переписываемся с Майной. Так что я в курсе всех событий, — уклонилась она от прямого ответа.

«Не стоит говорить, что друзей забыла… Войдя в ее жизнь, он заслонил и их, и прошлое, но ни разу не сказал то, чего она ждала от него, мечтала услышать. Обнажать свою душу дело опасное…»

— Понятно, — Дэниел внимательно посмотрел на нее. — Заканчивай и пойдем ужинать.

Миранда проводила его взглядом. Дэниел, не спеша, поднялся по ступеням лестницы, помахал ей с набережной.

Солнце спряталось за дома. Тени сгустились, и Миранда решила закончить работу над этюдом дома. Не трудно будет припомнить настроение, охватившее ее у реки, несущей свои воды плавно и величественно, как сто и двести, и пятьсот лет назад. «Жизнь продолжается. Обыкновенная — то бурная, то размеренная, как течение воды, — думала она, вытирая кисти. — Много труднее передать чувства и мысли человека, отражающиеся на его лице.

Дэниела, например… Проще простого написать его красивое лицо, чувственный рот, мощный разворот плеч, атлетическое телосложение… Но попробуй-ка схвати и передай всю его суть со всеми взрывами темперамента и противоречиями в характере. Его уверенность в себе она раньше считала лишь высокомерием. Что казалось косностью, негибкостью — всего лишь принципиальность и бескомпромиссная убежденность в своей правоте. Он порой бывает непредсказуем, но зато все понимает. Если бы не понимал, давно бы добился своего, то есть попытался бы довести их отношения до крайних пределов. Понимает, что ей нужно время, чтобы перестать сомневаться в нем, поверить ему».

Миранда взглянула на лестницу, где он ожидал ее. Она верила ему. И странным казалось, что раньше было иначе. Дэниел дорожил ею, стремился к ней, но не к выдуманной, а к реальной. Он принял ее такой, какая она есть, и это его удовлетворяло.

«Удовлетворяло»… Какое глупое слово! Она ему нравится, волнует его. Вечерами все труднее расставаться. Если бы он всегда был рядом, смотрел бы на нее, целовал…»

— Скажи, ты обо мне сейчас думала? Я угадал? — раздался голос Дэниела.

— Все время. Я же мечтательница! — улыбнулась Миранда в ответ.

— Судя по твоим глазам, это было что-то очаровательное. Надеюсь, в твоих мечтах я занимаю главное место? — сказал он.

— Я проголодалась, — засмеялась Миранда и обвила руками его шею. — Давай пойдем в то бистро, о котором ты говорил в прошлый раз. Где не бывает туристов.

— Теперь буду знать: если твои прекрасные глаза затуманились, значит ты проголодалась, — пошутил Дэниел и поцеловал ее в голову. — Миранда, скажи, ты счастлива?

— Да. Сегодня был удивительный день, — радостно произнесла она.

— Он еще не закончился, — сказал Дэниел, обнял ее и притянул к себе.

«Казалось бы, что особенного сказал, а сердце ее встрепенулось».

Миранда и Дэниел брели по мощеным улицам и все никак не могли отыскать это кафе. Зажглись уличные фонари, и в их свете старинные дома казались загадочными, как бы сошедшими со страниц милой детской книжки.

— Вот сейчас завернем за угол — и наше бистро тут как тут, — сказал он и увлек ее в узкий проулок.

«Ни одной живой души и ни одной автомашины!» — подумала Миранда.

— Куда ты меня завел? Жаль, что мы не захватили с собой клубок ниток, боюсь, без них не найдем обратной дороги. И тогда прости-прощай цивилизация.

— Ну и что? — засмеялся он, сплетая ее пальцы со своими. — Кому нужна эта цивилизация, если мы вместе.

— Никакой цивилизации? — согласилась Миранда.

— Никакой! — повторил он.

— А автомашины? Самолеты? — спросила она.

— Обойдемся без них, — улыбнулся Дэниел.

— А электричество, телевизор? — настаивала девушка.

— Телевизор пусть будет! Уговорила… — согласившись с ней, он засмеялся.

— Значит, телевизор все-таки нужен?.. — удивилась Миранда.

— Ты же любишь смотреть старые фильмы! — продолжал шутить Дэниел.

— Это какие же? — спросила она.

— Ну, скажем, Альфреда Хичкока, — продолжал он свой шутливый разговор.

— Ты шутишь… — воскликнула она.

— Вовсе нет! Сидим вечером, слушаем завывание ветра, хрумкаем попкорны и, затаив дыхание вместе с Джимми Стюартом, наблюдаем, как Грейс Келли проникает в квартиру убийцы, — изобразив страшную гримасу на лице, сказал он.

• Предыдущая
• 27/35
• Следующая