Плащ и шпага - Ашар Амеде - Страница 36

• Предыдущая
• 36/64
• Следующая

— А вы знаете этого кавалера?

— Я сейчас его видел. Судя по его взгляду, он далеко пойдет, если ему дадут время. Его зовут, кажется, граф де Шарполь.

Принцесса едва сдержала крик, готовый вырваться у нее, и, сделав шаг в сторону, чтобы скрыть свое лицо в тени деревьев, сказала:

— Если бы я положила свою руку на вашу, Орфано, и попросила маркиза де Монте-Россо оказать мне услугу. Если бы я попросила его в память его любви к Леоноре в то время, когда он виделся с ней в садах её отца во Флоренции, — скажите, оказал бы он ей эту услугу?

Что-то влажное показалось на глазах павшего дворянина: он смиренно протянул свою голую руку.

— Правда? Как тогда, вы положите вашу обожаемую ручку вот на эту?

— Можете взять её, если поклянетесь сделать сегодня то, что я скажу.

— Клянусь!

Тонкая, белая ручка принцессы опустилась в грубую руку авантюриста. Он медленно поднес её к губам.

— О! Моя молодость, — прошептал он.

— Вы стоили лучшей участи, Орфано, но ничто не может исправить сделанного! По крайней мере, я унесу об этой встрече, которая будет, вероятно, последней между нами, хорошее воспоминание.

— Говорите, — продолжал Монте-Россо, к которому вернулся голос и поза дворянина, — что я должен сделать?

— Я не знаю, какими средствами и с какими сообщниками вы хотите совершить ваше преступное предприятие… Ноя не хочу, чтобы оно исполнилось! Я хочу, чтобы Орфиза де Монлюсон, у которая я живу, осталась свободной. Вы не наложите руки на нее. И вы, и все ваши, уйдете отсюда немедленно.

— Такая преданность у женщины к другой женщине! — вскричал Орфано, — а только что вы плакали, говорили о ревности. Нет, не за нею вы боитесь.

Взглянув пристально в глаза принцессе, он продолжал:

— Постойте! не замешан ли тут мужчина? Мужчина этот не был ли с вами на сцене? Не граф ли Шарполь? И не сказал ли я вам, что, может быть, в пылу схватки удар шпаги шпаги поразит его насмерть? Так это вы за него боитесь?

— Ну да! Я не хочу, чтобы он умер.

— Вы не хотите! А почему?

— Я люблю его!

— Гром и молния!

Орфано оттолкнул руку принцессы, сильнейший гнев отразился на его лице, но водно мгновение он овладел собой и сказал Леоноре:

— Я дал вам слово и сдержу его. Сегодня ни один волос не упадет с его головы. Сегодня Орфиза де Монлюсон останется свободной, а он останется жив. Но завтра принадлежит мне, и как ни велик Париж, а я сумею отыскать графа де Шарполя.

— Один на одного, значит?

— Капитану д'Арпальеру не нужно никого, чтобы отомстить за обиду маркиза де Монте-Россо! Оставайтесь с Богом, Леонора! А я иду к черту.

Он поспешно ушел. Выходя из аллеи, где осталась принцесса, он встретил Лудеака, который шел с озабоченным видом.

_ Я повсюду ищу вас, — сказал Лудеак, увидев его, — видите, вон там граф де Шиврю гуляет с Орфизой де Монлюсон? Сад почти пуст, ваши люди бродят под деревьями. Самая благоприятная минута! Подайте сигнал, и в одно мгновенье все будет кончено! Смотрите, вот и Шарполь там, как бы нарочно для того, чтобы его удобно было мимоходом хватить кинжалом! Ну же, начинайте охоту!

Но капитан покачал головой.

— Не рассчитывайте больше на меня. Сегодня утром я был ваш, сегодня вечером — я ничей, завтра — посмотрим…

Раздраженный Лудеак открыл было рот, но Орфано прервал его:

— Знаю, что вы собираетесь мне сказать: получил деньги, так и кончай дело. Но сейчас я не расположен объясняться. А деньги — вот они! Не хочу ничего отвечать, потому что не хочу ничего делать.

Капитан бросил под ноги Лудеаку толстый кошелек и, взяв висящий на шее серебряный свисток, свистнул три раза.

Вдоль деревьев скользнули и исчезли тени. Капитан не оглядываясь зашагал к выходу из сада.

Когда капитан ушел, Лудеак не стал терять времени на жалобы и сожаления. Он отыскал Цезаря, который уже терял терпение, любезничая с Орфизой, чтобы только задержать её, И, ударив его по плечу, шепнул ему на ухо:

— Дело сорвалось!

И, когда граф де Шиврю подал руку герцогине, чтобы проводить её в галерею, где танцевали, Лудеак прибавил тем же шепотом:

— Но, как мне кажется, с этим делом случилось то же, что бывает с нечаянно разорванной материей: можно зашить.

Этим, впрочем, не ограничились неудачи Цезаря в ночь после театра. Орфиза казалась рассеянной и поглощенной другими мыслями, пока он намеренно замедлил прогулку по освещенным аллеям. Придя на террасу сада, она поспешила оставить его руку и остановилась среди группы гостей, которая окружала принцессу Мамьяни, поздравляя её с успехом на сцене. Лицо Леоноры сияло таким торжеством, что Монтестрюк заметил ей это.

— Мы видели удалившуюся нимфу, а теперь видим возвращающуюся богиню, сказал он ей цветистым языком только что разыгранной пьесы.

— Это оттого, что я спасла от большой опасности одного героя, который и не подозревает того, — сказала она с улыбкой.

— Значит, этот герой вам дорог?

— Я и не скрываю этого.

— А! Так это она! — подумал Лудеак, не пропустивший ни одного слова из их разговора.

Принцесса сняла у себя с плеча бант из серебристых лент и, подавая его Югэ, сказала:

— На моей родине есть обычай оставлять что-нибудь из своих вещей на память тому, с кем встречались три раза при различных обстоятельствах. В первый раз я видела вас со шпагой в руке, в одном замке; во второй — на охоте, в густом лесу; сегодня мы разыграли вместе комедию. Хотите взять этот бант на память обо мне?

И пока Монтестрюк прикалывал бант к своему плечу, она прибавила:

— Не знаю, что бы ответила султанша тому рыцарю, который бросился бы ей на помощь, но удивлюсь, что инфанта может так долго противиться поэзии и пламенным речам, которые вы обращали к ней сегодня вечером.

У герцогини д`Авранш была лихорадочная дрожь. к ней примешивалась и досада. Она была удивлена, что Югэ не пошел вслед за ней в сад, и раздражена, что застала его любезничающего с принцессой. Она подошла поближе и смело произнесла с оттенком неудовольствия и не обращая внимания на окружающих:

— Инфанта может оправдаться тем, что видела в этой поэзии и в этих речах одну комедию.

Такая же лихорадка волновала и кровь Монтестрюка, но лучше сдерживая себя, он улыбнулся и, гордо взглянув на Орфизу, возразил с той же смелостью, как и прежде в замке Мельер:

— Нет, герцогиня, нет! Вы ошибаетесь: это была не комедия, не вымысел. Видя вас в ярком блеске драгоценных камней, сверкающих при каждом вашем движении, я вспомнил о походе Аргонавтов, искавших за морями, обещанное им Золотое Руно. В сердце моем столько же мужества, столько же постоянства, как было у них. В глазах моих вы так прекрасны и так же блистательны, и я сказал себе в безмолвном изумлении, упоенный моими чудными мечтами: мое Золотое Руно — вот оно!

— Значит, — сказала просиявшая Орфиза, — вы шли завоевать меня?

— На глазах у всех, как следует честному дворянину, с полной решимостью победить или умереть!

Взглянув на него, она была поражена выражением энтузиазма на его лице, озаренном сиянием молодости и восторга. Поддавшись магнетизму глаз любящего человека, она отвечала тихо и быстро:

— Если так, то идите вперед!

Она повернулась, чтобы смешаться с толпой, но в эту минуту встретилась глазами с грозным взглядом графа де Шиврю. Она остановилась и продолжала громким голосом:

— Я, помнится говорила вам о своем девизе, граф де Монтестрюк: "Рer fas et nefas". Вы знаете, что это значит?

— Насколько я понимаю, эти четыре латинских слова переводятся таким образом: во что бы то ни стало!

— Так берегитесь же бури!

И не опуская глаз, она ушла с террасы.

— Ну! Что ты на это скажешь? — прошептал Лудеак на ухо Цезарю.

— Скажу, что пора все это кончить! Сегодня же я поговорю с кузиной и, если не получу формального обещания, то примусь действовать: и эта буря, о которой она говорила, разразится очень скоро.

• Предыдущая
• 36/64
• Следующая