Солнечные дети тёмной планеты - Лавров Владимир - Страница 58

• Предыдущая
• 58/91
• Следующая

Я передал вождю ожерелье с бриллиантом, сказал, что, возможно, стоит подкупить в Маланире побольше таких бриллиантов. Тогда ночные вахтенные смогут не бояться Сгустков Тьмы, а остальные ночные хищники не страшнее дневных. Потом подумал и добавил, что — на всякий случай — пусть их вставят в дуб и Китана заговорит от чудовищ. Вождь отнёсся к этому предложению серьёзно и ушел уговаривать пойти в поход всех, кто стоял ночные вахты — от Иргама до Мирофала, включая Серофана и Арагона.

Через три дня два корабля ушли на север. Вождю удалось уговорить только Серого и Иргама, и то при условии, что ночью корабль будет стоять на месте, пока в Маланире не купят новые заговоренные Китаной ожерелья с бриллиантами. Вместе с ними ушли шестеро детей по обмену, пополам мальчиков и девочек — невиданное дело посреди учебного года.

На этот раз на палубах кораблей стояли новенькие мощные баллисты — для борьбы с тиграми, хищными ящерами, микродракончиками и прочими неприятностями. Вспоминая о том, сколько ему заплатили за эту срочную работу, папа довольно жмурился.

Вернулись «Верный» и «Удалый» только через месяц. Я только-только оправился после Найвиных лекарств и еле смог выйти их встречать. Моряки вернулись довольные, привезли много руды и продовольствия. На этот раз руду никому не продавали, всё, что натаскали со старых кораблей, привезли домой. Никто не погиб, хотя при переноске руды было несколько опасных моментов. Хищные ящеры пытались атаковать матросов, но наши люди загодя настроили убежищ и установили баллисты около разрушенного маяка. Пока одни прятались в убежище, другие подстрелили одного из ящеров тяжёлой стрелой. После этого ящеры на наших людей не нападали, а тигров отгоняли стрелами из простых самострелов.

Серый оказался шустрым парнем и выполнил мою задумку. Один раз, когда ночью за кораблём увязался Сгусток Тьмы, Серый кинул в него гарпун из ели. Главной особенностью этого гарпуна было то, что на конце вместо наконечника был закреплён маленький бриллиант, один из тех, которые моряки выменяли в Маланире. Сгусток взорвался, так же, как и тот, который атаковал меня. (Гарпун потом вытащили за привязанный трос). Так мы убедились, что заговоры Китаны не имеют важного значения.

Серый смеялся, рассказывая, как Китана визжала и рычала, открещиваясь от звания колдуньи — у них там, на севере, это очень плохая слава. Заодно он передавал большие приветы от Рины, Китаны и даже от вождя Маланиры — все они очень опечалились известию о моей болезни. Серый привёз от них горшочки с разными бальзамами и мазями, которыми на севере лечат от простуды. Горшочки были таких размеров и в таком количестве, что заняли половину нашей детской, моряки их впятером таскали. По скромным прикидками, мне их должно было хватить на пару жизней. Мама сильно смеялась, потом забрала горшочки в своё ведение — лечить всю семью. Найва попыталась сунуть нос и в это дело, но про лечение мазями на травах она ничего не знала, а потому пришлось уступить горшочки маме.

Всё время, пока корабли были на севере, мне почему-то каждый день представлялось, что на них кто-нибудь напал и утопил. То мне казалось, что на них напали хищные ящеры, то представлялось, что Сгустки Тьмы всех съели. Я себя мысленно успокаивал и говорил, что на кораблях опытные люди, но на следующий день всё начиналось снова. Как-то раз, когда корабли уже вернулись, я за завтраком подумал, что у родителей могли быть похожие чувства, и спросил, как они пережили мои путешествия на север. Папа взорвался:

— Да мама несколько лет жизни потеряла! Каждый день плакала, говорила, что вас то съели, то утопили. Я столько сил потратил, чтобы её успокоить, но самому тоже было неспокойно. Особенно тяжело было, когда мама Серого приходила. Они тут вдвоём друг друга накручивали. Проще самому путешествовать, чем вас отпускать.

— Мама каждый день плакала, — подтвердила Найва.

— Ну… да. Год с приключениями выдался. И у Найвы, и у Маси, и у меня, — только и смог сказать я после паузы. Пауза оказалась довольно длинной.

— А как мы будем праздновать день рождения в этом году? — спасла меня Найва.

— Как всегда, пригласите своих друзей, устроим угощение у нас в пещере.

— У меня уже почти готов для тебя подарок, — подмигнул папа Найве.

— А я знаю, а я знаю, — запела Найва, — это платье.

— Как узнала? — одновременно удивились мы с папой.

— Очень просто. Ты последние дни на меня смотрел так, будто хотел в ящик положить, размеры прикидывал. Ты так смотрел раньше только тогда, когда платья шил.

— Женщины! Всё-то они видят, — вздохнул папа.

— Пап! Только можно, это будет не математическое платье? А простое, вверху облегающее, снизу колоколом?

— Да? А я такую формулу придумал, гиперболическую…

— Папа!

— Ну ладно, уговорила. Простое.

— И вот здесь выпуклости.

— У тебя же пока нет грудей?

— Ну когда-нибудь будут. А вдруг это моё последнее платье? Вдруг на следующие дни рождения будете мне дарить козлят или цыплят, как другим детям дарят?

— Некрасиво будет, ткань свисать будет.

— Ватой набей.

Папа крякнул:

— Ну ладно, заказ принят, маленькая женщина.

— А что я подарю, ни за что не догадаешься, — решил похвастаться я.

— И про тебя знаю. Макуната рассказала, ты по ней мерку снимал.

— Вот трепло!

— Не трепло, а лучшая подруга.

— Ничего ей больше не расскажу.

— Можешь на неё особо не обижаться. Это тётя Рупила проговорилась, сказала, что мы вскоре будем танцевать танец, в котором надо отбивать ритм ногами. Дальше всё было просто — припёрла Макуну к стенке и спросила, где мы туфли возьмём. Она пыталась отвечать, что меня это не должно беспокоить, но недолго.

— А-а…

Справление дня рождения для наших родителей всегда превращалось в сложную задачу, поскольку всегда являлось двойное число гостей — Найвины подруги и мои друзья. Из этого положения они выходили достаточно просто, взваливая значительную часть готовки на нас. Так произошло и на этот раз. Правда, из-за нехватки продовольствия угощение было совсем простеньким и особо напрягаться не пришлось. Но на стол всё равно нашлось, что поставить. Мы с Найвой почистили селёдку, солёных осетров и выставили икру. Отваренные кольца щупальцев маленьких головоногов плавали в лимонном соке, морская капуста лежала рядом. Мама пожарила блинчики и вытащила последние запасы орехов, сухофруктов и мёда. Получился неплохой стол.

Гостей на этот раз было больше, чем обычно — всем хотелось ещё раз послушать про мои приключения на севере и про Найвины у гарпий. Нам надарили горы всяких милых безделушек. Всех удивила Квалта, которая принесла огромную мягкую игрушку — очень миленького оленя. Сколько времени она на него потратила, даже подумать страшно. Олень вызвал дружный восторг. Даже Маруся из кармана пропищала: «Как здорово, хочу поближе!». К счастью, её никто не услышал, а я успел её успокоить, пообещал дать потом поиграть с оленем. Через собачку было слышно, как Вова просит у Маруси управление собачкой — ему тоже хотелось посмотреть подарки. В итоге они договорились, что Маруся отдаст ему управление на время, когда будут дарить подарки мне. После этого я смог расслабиться, перестать зажимать собачке рот и перенести внимание на праздник. Макуна подарила Найве повязку на голову, расшитую бусинками и янтарём. Лайта, которая жила с одной мамой и не могла подарить ничего дорогого, принесла восхитительную соломенную шляпу на лето — не простую плетёнку с полями, а целое произведение искусства. Спереди поля были загнуты интересной волной, сбоку несколько цветов и веточек из соломы составляли единую композицию.

За то время, пока я зажимал собачке пасть, папа успел вручить Найве обещанное платье. Я его уже видел, папа шил его в кузне, пока я долбил для Найвы туфли из дерева. Но у всех остальных оно вызвало буйный восторг и неприкрытую зависть. Папа собрал все свои знания о геометрии и ухитрился сделать так, чтобы платье облегало Найву, не выпирая нигде зашитыми углами. До сих пор такое мало кому удавалось. Поверх нижней части платья — колокола — были пришиты более короткие «колокола», множество ступенек, отчего платье смотрелось невероятно пышно. На груди папа сделал множество полукруглых складок и набил их ватой. Тёмно-синее платье казалось в свете масляных ламп почти чёрным, но Найва всё равно смотрелось в нём очень элегантно, как настоящая маленькая женщина. Или, скорее, как куколка настоящей женщины — ни у кого из наших женщин таких красивых платьев не было. Мама, когда приходила в мастерскую, иногда ругала папу за то, что тот шьёт слишком крупными, мужскими стежками. Но папа только шипел и торопливо продолжал дальше. Лично я в крупных стежках ничего плохого не находил, всем присутствующим платье тоже понравилось.

• Предыдущая
• 58/91
• Следующая