Солнечные дети тёмной планеты - Лавров Владимир - Страница 34

• Предыдущая
• 34/91
• Следующая

Вёсла на корабле тоже были, но грести ими было очень неудобно — всего четверо человек могло орудовать выдвижными вёслами, высунувшись по пояс из круглой дыры в середине каждого из корпусов. Корабль был, в основном, парусным.

Захватчики расхаживали вокруг нашей стройки, смотрели голодными глазами и поторапливали — им очень хотелось есть. Их вождь оказался очень строгим и навёл железную дисциплину. Еды даже с учётом собранного нашими женщинами урожая могло хватить до следующего года только при очень строгой экономии, и охранники кидали на наши бутерброды такие взгляды, что дрожь брала.

В день, когда начали смолить корпус, наш вождь собрал совещание. Просмолка корпуса не могла занять более двух дней, и встал вопрос о том, кто пойдёт за рыбой.

— Я пойду, — сказал я. Это утверждение возражений не встретило — кто придумал, тот пусть и расхлёбывает.

— Я поплыву, — сказал папа.

— Возражаю, ты специалист по металлам и механизмам, — запретил вождь.

— Я пойду, — сказал Мася.

— Запрещаю, — одновременно сказали вождь, папа и мама.

В пиршественной пещере установилась могильная тишина. Бывалые воины мялись и опускали глаза. Схватиться со львом или с тремя воинами Государственника — это ещё куда ни шло, но вот щупальце головонога… это их пугало.

— Я пойду, — сказал Серый.

— Принято. Серофан Висалу, — утвердил вождь.

— Запрещаю, — сказала мама Серого.

— Запрет отклонён. Мужчина имеет право погибнуть с честью, если хочет. Ну что, больше смелых нет? Двое мальчишек не смогут вытянуть парус из воды и справиться с пятитонным кораблём, — сказал вождь.

— Я пойду, — прозвучал голос из угла пещеры. Вождь присмотрелся:

— Господин Марикон, патриарх? Виданное ли дело…

— Как ты сказал, мужчина имеет право погибнуть с честью, если хочет.

Вождь удивлённо замолчал. Вслед за дедушкой Мариконом вызвалось ещё трое стариков.

— Я пойду, — прозвучал тоненький голосок Квалты Апельсину. Наверное, если бы здесь была её мама, то она запретила бы Квалте, но мама осталась в захваченной части пещеры.

— А ты ещё чего? — удивился вождь.

— Если он идёт, то и я пойду, — сказал Квалта, показывая на Серого.

— Хм… скоро придётся женить, — только и смог сказать вождь, а всё племя почему-то засмеялось. И чего смеяться? Квалта об этом везде вслух говорит уже года три.

Через четыре дня мы такой пёстрой компанией начали грузиться в только что спущенный на воду корабль. Церемонию спуска провели кое-как, наспех, обычно даже лодки у нас спускают с большей торжественностью. Но вождь запретил Главному Ведуну выходить на освящение корабля, и потому мы, кое-как прошептав молитву, дали знак воинам Государственника толкать корабль в воду. Назвали корабль «Упорный», с понятным намёком. Государственник не возражал.

На воде корабль смотрелся неожиданно эффектно. Два широко расставленных цилиндра корпусов казались лапами, твёрдо державшимися за стихию, нелепый туннель — мостик из досок, служащий для переползания из одного корпуса в другой, казался крепким соединением корпусов (на самом деле корпус держали тонкие горизонтальные стволы). Немного наклонённые вперёд мачты навевали мысль об упорном и целеустремлённом характере.

Туннель между корпусами мы сделали в последний момент, по настоянию Главного Государственника, я был против. Но вредный дядька упёрся — «Не выпущу вас без возможности переходить из корпуса в корпус, вы мне нужны живыми», и всё тут. На мой взгляд, при нападении головонога этот мостик проживёт не дольше нескольких секунд, зато будет дополнительной ручкой, за которую бестия сможет нас дёргать. Просто вождь Макланты никогда не видел головонога в деле. Но вражина настаивал, пришлось сделать. Задержка в два дня была вызвана тем, что противные гномы ночью навестили корабль и стащили ряд металлических изделий. Пришлось переделывать, менять конструкцию так, чтобы крупные детали было невозможно вытащить, а мелкие можно было каждый день уносить в пещеру.

За час мы обвязали корабль заранее заготовленными связками соломы, установили последние механизмы, в том числе помпы — подарок от моего папочки. Увидев, что в корабль грузятся только дети и старики, Государственник без долгих раздумий ткнул пальцем в трёх из своих мужиков. Те без единого протеста полезли внутрь. Да, ну и порядочки у них. Наши бы целый час галдели.

Изнутри корабль оказался намного больше, чем снаружи — внутри двухметрового корпуса даже взрослые могли стоять, не сгибаясь. Для того, чтобы нас не било о стенки во время шторма или нападения головоногов, пришлось разделять корпуса на отсеки и привязавать к бортам верёвки — ручки.

Когда воины государственника налегли на лебёдки открытия ворот, почти всё население обоих частей пещеры высыпало наружу. Наши вышли на площадку перед вторым входом, захватчики и пленные и так стояли на причале. Очень легкомысленно, с моей точки зрения — теперь захватчики знают, что у нас есть выход наружу. Паруса подхватили утренний ветер, и мы двинулись в море. Было довольно холодно, даже в кожаных сапогах и плаще чувствовалась прохлада.

Море оказалось неожиданно прозрачным, видно было на много метров вглубь. Я не ожидал такого от осеннего моря, с берега оно казалось тёмным. Памятуя советы бывалых рыбаков, мы отошли довольно далеко — туда, где начиналась подводная песчаная банка. Зачем мы туда шли, я не очень понял, на мой взгляд, косяки рыбы, что сновали недалеко от берега, были ничуть не меньше, чем здесь. Мы начали расставлять плавучие сети, провозились целый час. Потом — как говорили бывалые рыбаки — надо было выждать не менее часа.

За это время нас навестил головоног. Благодаря прозрачности моря мы смогли увидеть его тёмную тень задолго до того, как он приблизился, и закрыли люками входы в корабль. Петя говорил, что на случай, если он утащит нас ненадолго под воду, каждый из нас должен иметь надутые свежим воздухом мехи, чтобы вздохнуть до всплытия. Так мы и сидели, сжимая в руках запасные мехи с воздухом, при свете только масляных ламп, пока головоног шарил щупальцами по соломенному покрытию. Не найдя ничего интересного, он уплыл.

Когда мы попробовали вытянуть сети, то подумали, что они за что-то зацепились. Потом поняли, что поставленные по-зимнему сети набрали столько рыбы, что мы просто не сможем их вытащить. Ловить надо было не огромными плавучими сетями, а маленьким неводом! Пришлось лебёдкой вытаскивать сеть мало-помалу, вытряхивая из неё крупную рыбу ещё в воде. В лодку попадала только разная мелочь в руку длиной, та, которая намертво запуталась в сетях.

В ходе этого процесса нас навестил другой головоног, точнее, он навестил наши сети. Мы даже не стали прятаться, мы его не интересовали. Пообедав рыбой в наших сетях, он уплыл прочь, провожаемый нашим криками «Лентяй!» и «Слабак!». Он опустошил наши сети не так хорошо, как нам хотелось бы. Мы провозились с очисткой сетей почти до вечера. Даже мелкой рыбы набралось столько, что взрослые утопали в ней по колено.

Когда мы подходили к причалу, я шипел и ругался. Тоже мне, бывалые рыбаки! Не могли сообразить, что летом и осенью рыбы в море побольше, чем зимой! В таком настроении я прокричал встречающим, чтобы скорее выносили рыбу, потому что мы хотим сделать ещё один рейс до темноты.

Управляющий у государственника привлёк всех, кого только можно, и организовал непрерывный поток с корзинами, но даже при таком потоке они выгребали рыбу очень долго — слишком долго, с моей точки зрения. Когда мы вышли в море второй раз, уже темнело. На этот раз мы отошли не более, чем на триста метров, и ловили неводом. Улов был таким, что мы его еле втащили в лодку, и на этот раз это были крупные рыбины. Хорошо, что государственник дал нам троих мужчин — нашего веса и веса стариков не хватило бы, чтобы вытянуть тали.

Через час мы благополучно вернулись в порт, сняли металл и проползли в свою часть пещеры. К нашему удивлению, на ужин подали рыбу — захватчики поделились уловом с нашими. Должно быть, потому, что не успели приготовить бочки для засолки.

• Предыдущая
• 34/91
• Следующая