Гобелены Фьонавара (сборник) - Кей Гай Гэвриел - Страница 22

– Мы верим тому, что говорят нам Сторожевые Камни, потому что ДОЛЖНЫ им верить, – начал он негромко и как-то смиренно, – но, как тебе известно, существует множество сил, которые служат Тьме, и некоторые из них очень страшны и поистине вездесущи. И даже если их повелитель по-прежнему закован в цепи и томится под горой Рангат, нельзя не заметить, что Зло все равно начало уже расползаться по всей земле, и это неведомое нам Зло. И мы, зная об этом, не можем пренебрегать подобной опасностью. Разве ты не чувствуешь дыхания этого Зла в засухе, что поразила твою страну, Верховный король? Разве можно было этого не заметить? В Катале идут дожди, и на Равнине – тоже. И только в Бреннине урожай сгорел на корню. И только в Бреннине…

– МОЛЧИ! – выкрикнул Айлиль каким-то надтреснутым голосом. – Ты сам не знаешь, что говоришь! Тебе не следует вмешиваться в наши дела! – Король, напряженно наклонившись вперед, гневно глядел на альва. Два ярко-красных пятна вспыхнули у него на высоких скулах, прикрытых кольцами седой бороды.

На-Брендель не сказал более ни слова. Маленький и хрупкий, он так смело и пристально смотрел на Айлиля, что, казалось, стал в эти мгновения выше ростом и шире в плечах.

Когда же наконец он снова заговорил, в голосе его не было и следа спеси или обиды.

– Я не хотел своими речами вызвать твой гнев, Верховный король, – молвил он. – И уж менее всего – в такой день. И все же всем сердцем я чувствую, что лишь очень немногое в недалеком будущем Фьонавара может оставаться делом какого-то одного народа, одной страны. Собственно, таково значение и того дара, который передал тебе Ра-Теннель. Я рад, что ты его принял, и в свою очередь непременно передам моему королю твои слова благодарности. – Он низко поклонился Айлилю, на ходу накинул плащ с капюшоном и исчез за дверцей в стене, которая беззвучно затворилась за ним, и очертания ее тут же растаяли. И больше в комнате ничто даже не напоминало о пребывании здесь Бренделя с Кестрельской марки, если не считать мерцавшего в руках Айлиля магического хрустального жезла.

Пол, по-прежнему стоявший у окна, услышал пение какой-то другой, уже успевшей пробудиться птицы. Видно, недалеко до рассвета, решил он. Однако покои Айлиля были расположены в западном крыле дворца, и отсюда небо все еще казалось абсолютно темным. Интересно, думал Пол, а не забыл ли старик вообще о моем присутствии? Однако через некоторое время Айлиль тяжко, устало вздохнул и положил хрустальный жезл на шахматный столик. Потом медленно подошел к Полу и встал с ним рядом, глядя в окно. Во тьме за стеной видна была широкая равнина, простиравшаяся далеко на запад, за которой на самом горизонте темнела полоска леса – черная черта на фоне ночного неба.

– А теперь оставь меня, друг мой Пуйл, – сказал, помолчав, Айлиль. – Устал я что-то, лучше мне остаться одному и попробовать заснуть. Очень я устал… – пробормотал он снова, – очень устал и очень стар. И если действительно по нашей земле крадутся сейчас силы Зла, то уж сегодня ночью я совсем ничем не могу этому помешать, разве что умереть. А я, если честно, умирать не хочу – ни на Древе, ни каким-либо иным способом. И пусть это сочтут моей слабостью – значит, так суждено. – Печальный взгляд Айлиля был как бы обращен в никуда, хотя смотрел он вроде бы на темный лес вдали.

Пол неловко кашлянул и сказал:

– Не думаю, что желание жить может считаться слабостью. – Голос его после затянувшегося молчания звучал хрипло. В душе росло какое-то неведомое мучительное чувство.

Айлиль улыбнулся ему в ответ, но лишь одними губами, и продолжал смотреть во тьму.

– Для короля, Пуйл, это, конечно же, слабость. Запомни: всему своя цена. – Тон у него теперь был совсем иным. – Между прочим, кое-кто меня уже благословил… Ты ведь слышал, что сказала мне сегодня в Большом зале Исанна? Она сказала, что любила меня. А я никогда этого не знал… И вряд ли, – король словно размышлял вслух, повернувшись лицом к Полу и внимательно на него глядя, – я стану рассказывать об этом Маррьен, моей королеве.

Пол с искренним почтением поклонился королю и решил, что пора наконец уйти. В горле отчего-то стоял ком. «Маррьен, моей королеве…» Он тряхнул головой и неуверенно двинулся по коридору. От стены рядом с дверью отделилась какая-то длинная тень. Это был Колл.

– А ты дорогу-то знаешь? – спросил он.

– Пожалуй, нет, – ответил Пол. – Нет, не знаю.

По пустынным залам и коридорам дворца гулко звучали их шаги. Светало. Заря разгоралась в небе над Гвен Истрат, но здесь, во дворце, было еще темно.

Уже у своей двери Пол вдруг повернулся к провожатому и спросил:

– Колл, а о каком это Древе говорил король?

Великан на мгновение застыл, потом задумчиво потер широкую сломанную переносицу, но так и не сказал ни слова. Эхо их шагов смолкло, Парас Дервал вновь погрузился в сонную тишину, и Пол решил уже, что ответа на свой вопрос ему не дождаться, когда Колл вдруг сказал напряженным шепотом:

– Это Древо Жизни. И высится оно в Священной роще, что недалеко от западной окраины города. Это дерево Мёрнира Громовника.

– А что в нем особенного?

– А то, – Колл еще больше понизил голос, – что именно к нему Бог Мёрнир призывает Верховного короля в случае всеобщей нужды.

– Призывает? Но для чего?

– Чтобы король принял смерть на этом дереве, провисев там… – Голос Колла дрогнул. – Нет! Больше я ничего тебе не скажу. Я и так уже слишком много сказал… Ложись-ка спать. Между прочим, твой дружок, как мне кажется, ночевал сегодня не здесь, а у леди Ривы. Учти: я вас скоро разбужу – нам ведь с утра предстоит неблизкий путь. – И он, повернувшись на каблуках, быстро пошел прочь.

– Колл!

Великан медленно обернулся.

– И там всегда должен висеть именно король?

Широкое загорелое лицо Колла отражало тяжкие раздумья. Ответил он не сразу и явно неохотно:

– Случалось, что короля подменяли собой принцы крови.

– Так вот что имел в виду Диармайд… Колл, я, честное слово, не хотел бы навлечь на тебя беду… но если бы мне позволено было высказать собственную догадку… Наверное, Айлиль был призван из-за этой засухи? Или наоборот – засуха наступила потому, что он не пошел туда? И еще мне кажется, что Айлиль в ужасе и от засухи, и от возможной смерти на Древе Жизни, а Лорен всячески его поддерживает, потому что не верит в то, что подобная страшная смерть короля может хоть что-то изменить. Я прав? – Прошло довольно много времени, прежде чем Колл неохотно кивнул, и Пол заговорил более уверенно: – В таком случае перехожу к следующей своей догадке. Это и в самом деле не более чем догадка, уверяю тебя. По-моему, старший брат Диармайда хотел пожертвовать собой, пойти туда вместо короля, но Айлиль ему это запретил – именно поэтому принца и отправили в ссылку, а Диармайд стал наследником престола. Верно?

Колл подошел к Полу вплотную и наклонился, глядя ему в лицо своими честными карими глазами, в которых плескалось нечто вроде священного ужаса. Потом он покачал головой и сказал:

– До таких глубин мне не докопаться, но это, по-моему, очень правильная догадка. Верховный король обязан был согласиться на такую подмену, но он отказался, и принц проклял его, а это у нас считается изменой трону, вот принца и сослали. Теперь его имя произносить запрещено под страхом смерти.

После этих его слов наступила такая тишина, что Полу показалось, будто ночь всей своей тяжестью навалилась на них и не думает никуда уходить.

– Во мне нет ни капли волшебного могущества, – сказал вдруг Колл густым басом, – но если б я им обладал, то проклял бы его самым страшным проклятием от имени всех наших Богов и Богинь!

– Кого? – изумленно прошептал Пол.

– Как кого? Принца, конечно! – отвечал Колл. – Бывшего наследника престола, старшего брата Диармайда. Айлерона.

За воротами дворца, за городскими стенами, разрушительные последствия засухи были особенно заметны. Они проявлялись в толстом слое пыли на дороге, в жалких остатках колючей ржавой травы на склонах холмов, в оголившихся ветвях деревьев, в пересохших деревенских колодцах. На пятидесятый год правления Айлиля Королевство Бреннин переживало такие страдания, каких не помнил никто из живущих ныне.