Грегор и код когтя - Коллинз Сьюзен - Страница 43

• Предыдущая
• 43/60
• Следующая

Он чуть было не повернул ключ, когда вдруг услышал шум: чьи-то торопливые шаги, скрежетание когтей, крики… Страшный удар обрушился на дверь — ее явно пытались выбить. Снова скрежет когтей — и еще один удар, в результате которого крысиный коготь вырвал из двери порядочный кусок прямо перед лицом Грегора. Грегор отшатнулся и схватился за меч. Еще шум, еще шаги. Душераздирающий визг… И тишина.

Обернувшись, Грегор увидел, что остальные проснулись и в ужасе смотрят на него.

Он вынул из замка ключ и молча протянул его Нериссе. И она так же молча его взяла. Даже была столь деликатна, что не сказала: «Я же говорила…»

Секунды утекали за секундами.

Значит, крысы ворвались во дворец. В двери крысиный коготь оставил маленькую дырочку — совсем маленькую, размером с глазок, но в коридоре снаружи было темно, и поэтому рассмотреть что-либо было невозможно. Волнение Грегора росло с каждой минутой.

Крысы во дворце. Они знают, где он. Что, если они нашли Лиззи?! Люксу?! Что там вообще творится? Почему никто не выходит с ними на контакт? Он же уже может сражаться! Он должен сражаться! Но если он уйдет, крысы могут напасть на комнату пророчеств. Кто тогда защитит Босоножку, Газарда, Темпа и Нериссу?

Сердце у него ухнуло вниз, когда снаружи по двери скрипнул крысиный коготь. Грегор вскочил, принял боевую стойку и вытащил меч, направив его прямо в глазок.

— Что ж, теперь ты снова можешь пригодиться, — услышал он голос Живоглота. — Открывайте! Дворец освобожден!

Нерисса тут же открыла дверь и впустила Живоглота, который был смертельно бледен, но, кажется, не ранен.

Грегор забросал его вопросами, но Живоглот не стал отвечать:

— Многие погибли, но все, кто тебе дорог, живы. Мы смогли защитить город — благодаря твоей сестре, которая разгадала Код Когтя. Крысы изгнаны за пределы города, но теперь они перегруппируются и объединяются вокруг Мортоса. Так что… ты нужен нам в штабе, парень. — Он повернулся к Нериссе: — Остальным я позже скажу, что делать. Пока посидите здесь еще.

Грегор шел за Живоглотом по коридору. Повсюду валялись трупы людей, крыс, зубастиков — все вперемешку. Дети утаскивали куда-то мертвые тела — иногда, чтобы сдвинуть с места одно тело, за него брались шестеро детей. «Они слишком маленькие для такой работы», — с горечью подумал Грегор. А потом вспомнил, что приходилось делать им с Люксой, — и решил, что эта работа не самая худшая. Впрочем, с ним вообще все было по-другому: он выпал из детства много месяцев назад. Или нет?

В штабе было полно людей и существ, но вниманием Грегора тут же завладела Люкса.

Она, видимо, участвовала в сражении: одежда ее была чистая, но на голове красовалась свежая повязка. И она снова кашляла.

— Не стоило тебе драться, — сказал Грегор, дотрагиваясь до повязки.

— Это мой дом, — возразила Люкса. — Как твоя спина?

— Гораздо лучше.

— Прекрасно, — произнесла Соловет. — Мы должны немедленно отправиться во владения грызунов.

— Я пошлю за Авророй, — кивнула Люкса.

— Нет, Люкса, ты остаешься. Ты ранена. И потом — ты нужна здесь, — строго сказала Соловет.

— Ты не можешь оставить меня в тылу, — заявила Люкса. — Нет. После того что они сделали с Регалией…

— И все же ты должна остаться. — Соловет была непреклонна.

Люкса упрямо склонила голову:

— Должна?

Грегор почувствовал, как в нем борются противоречивые чувства: на этот раз он был на стороне Соловет. Он не хотел, чтобы Люкса летела к крысам, по нескольким причинам: она ранена; ему было бы спокойнее знать, что она в безопасности; и наконец — он не хотел, чтобы она видела, как он умрет…

Живоглот встал между Соловет и Люксой и примирительно заговорил:

— Послушай, твое высочество, мы в первую очередь думаем о Регалии. Да, надо довести дело до конца. Но когда все закончится… когда все закончится, твоему народу, Люкса, нужен будет правитель. Крысы разгромили Совет, почти никто из старейшин не выжил, не осталось никого способного взять власть в свои руки, никого, кому можно доверять. И ты единственная, кто может править Регалией.

— Он прав, Люкса, — подтвердила Соловет. — После падения Совета власть переходит в твои руки.

— Но я еще не достигла нужного возраста, — возразила Люкса. — Вы же знаете — я еще не могу править!

— Это уже не имеет значения. В такие моменты, как сейчас, это уже не имеет значения. Ты продемонстрировала выдающуюся храбрость и мудрость. Поверь мне — ты взойдешь на трон. И если люди пошли за тобой во время войны — они пойдут за тобой и в мирное время. Не кажется ли тебе теперь, что ты не имеешь права рисковать собой — слишком велика цена этого риска? — спросил Живоглот.

Он не уговаривал ее, не давил — он говорил с ней на равных.

Люкса уставилась на Живоглота, обдумывая его вопрос. Потом она опустила глаза и ответила:

— Да, кажется. Вы правы. Я остаюсь.

Живоглот и Соловет обменялись взглядами и вернулись было к обсуждению военных вопросов, но Грегор заметил вдруг затаенную улыбку в уголке губ Люксы.

— Она врет! — вдруг выпалил он.

На лице Люксы читались неверие, боль — и вслед за этим ярость и ненависть.

— Почему ты так думаешь? — спросила Соловет, нахмурясь.

— Потому что я ее знаю. Если вы хотите, чтобы она осталась… — Грегор сглотнул и набрал побольше воздуха в легкие, потому что сказать то, что он собирался сказать, было почти невозможно: — Если вы хотите, чтобы она осталась — заприте ее в карцер.

Соловет некоторое время изучающе смотрела на Люксу, потом махнула рукой стражам:

— Взять ее! И летящую не забудьте.

Грегор усилием воли заставил себя смотреть, как Люксу хватают и ведут по коридору. Она вырывалась, била удерживавших ее стражей ногами — но слова, которые она выкрикивала, предназначались не им: они предназначались ему, Грегору. Она кричала, что не ожидала от него такого предательства. Что теперь она никогда не сможет снова ему доверять. Что он хуже, чем Генри, а она думала, что хуже не бывает. И хотя об этом она не кричала — но Грегор был уверен, что чувства, которые она к нему испытывала, испарились в эти минуты без следа.

А его чувства, как ни удивительно, лишь усилились. Поэтому он и не мог оторвать от нее глаз, пока стражи не скрылись за поворотом, забирая ее из его жизни навсегда.

Но то, что Люкса в нем разочаровалась, было сейчас только к лучшему. Он ощупал задний карман штанов, чтобы удостовериться, что фотография, которую они сделали в музее, при нем. Да, она на месте. Он не стал вытаскивать ее. Лучше потом, в пещере или туннеле, когда остальные будут спать, он вытащит ее и проведет с ней какое-то время. Расскажет Люксе на фотографии то, что уже никогда не сможет рассказать живой девочке.

— Это был мудрый и мужественный поступок, Грегор, — сказала Соловет словно невзначай. — Сейчас она тебя ненавидит всей душой и будет всегда ненавидеть, но со временем она поймет, почему ты это сделал.

И Соловет снова повернулась к карте на стене. Ее одобрение ничуть не улучшило настроения Грегора. Она ему не нравилась. Соловет считала, что использовать чуму как оружие и поливать крыс кипящим маслом — это хорошо и правильно. Мудрый и мужественный поступок! Лучше бы она этого не говорила.

Викус подошел и пожал ему руку. А Грегор даже и не знал, что старик находится в комнате.

— Она не будет тебя вечно ненавидеть, — сказал Викус. — Если она смогла простить Генри, который ее предал, — разве не поймет и не простит тебя, ведь ты, наоборот, хотел ее спасти?

— Сомневаюсь, что она воспринимает это именно так, — ответил Грегор. — Впрочем, дело сделано — что теперь об этом говорить!

— Мы стартуем от реки через час. Грегор, тебе нужно побывать в оружейной комнате и переодеться, — сказала Соловет.

Через час? У него остался всего один час?

— Я оденусь по дороге. Сейчас я хотел бы побыть с моими сестрами.

• Предыдущая
• 43/60
• Следующая