Кот в тупике - Мерфи Ширли Руссо - Страница 24

• Предыдущая
• 24/65
• Следующая

Зашипев, она отступила и приготовилась прыгнуть на фрамугу, но он преградил ей путь. Она метнулась в зал — он за ней, не отступая ни на шаг.

— В дремучих джунглях, дорогая Дульси, бормочут свои темные заклятья колдуньи вуду; их дивные чары пьянят и возбуждают… Есть заклинания, которые делают тебя непобедимым — и немощным врага, а есть еще любовные заклятья… Послушать хочешь?

Она отскочила, но он снова оказался рядом, нависая над ней, пригибая к полу. Она снова раздраженно вывернулась; он же явно забавлялся: его желтые глаза горели, черный хвост двигался в размеренном танце.

— Темная сила влечет тебя, моя сладкая Дульси. И хотя мое искусство — человеческое, но под черным мехом моя шкура пестрит леопардовыми пятнами. Я сражался в джунглях с драконами в два человеческих роста и остался невредим. Я охотился среди удавов шестиметровой длины и умел перехитрить змей таких огромных, что могли бы проглотить десять кошек за раз.

Бормотание Азраила и его жаркий похотливый взгляд порождали у нее видения, которых она отнюдь не желала.

— Я охотился в мангровых джунглях и встречал там мохнатых тварей с лицами призраков — существ, что висят вверх ногами средь ветвей, с когтями кривыми и острыми, словно ножи мясника, их шкуры кишат паразитами… — Рокочущий голос Азраила шел из самых глубин его глотки. — Я был свидетелем ритуалов вуду, когда образ Христов рисовали кровью козла, и видел освежеванных заживо кошек, чьи потроха…

— Хватит! — Она извернулась и прыгнула на шкаф, но он, сверкая глазами, снова оказался рядом, а ее сердитое замешательство, казалось, лишь сильнее распаляло его.

— Пойдем со мной, Дульси, красавица со смеющимся взором. Пойдем на берег, где светит полная луна. Туда, где гнездятся болотные птицы, где мы можем полакомиться яйцами и восхитительными нежными птенчиками, где мы можем разогнать этих грязных бродячих котов, что жмутся под пристанью, — голодные жалкие твари, трусливый и бессловесный сброд. Пойдем, моя сладкая…

Его слова, пугающие своей жестокостью, будили в ней что-то первобытное и дикое; тем временем он, навалившись, начал облизывать ее ухо, не переставая бормотать:

— Пойдем со мной, Дульси, пока луна еще не скрылась с неба. Пойдем, пока эта ночь предоставлена нам… — Его вкрадчивый голос смущал ее и лишал воли.

Она что было сил полоснула его когтями по морде и отскочила — позади нее на пол упала груда свитеров и деревянный человечек — затем опрометью пронеслась через склад, взлетела на ящики и выскочила в окно.

Скатившись по вьющимся плетям на влажную от тумана дорожку, она метнулась по боковому проулку через Восьмую и Седьмую улицы, через Морской проспект, мимо темных пустых магазинов; она летела без оглядки, а ее сердце колотилось так, что она не услышала бы и десяток зверей, пустись они в погоню; и уж конечно, она не смогла бы услышать бесшумное и стремительное преследование Азраила.

Но когда, остановившись в густой тени припаркованной машины, она осторожно оглянулась, улица была пуста. Наверху, на крышах, тоже ничто не двигалось.

Что произошло с ней там, в магазине? Несмотря на весь свой гнев, она едва не оказалась в плену темной страсти.

«Феромоны, — сказала она себе. — Всего-навсего химическая реакция. Никакими темными чарами на самом деле он не обладает».

Она содрогнулась от отвращения к себе, развернулась и помчалась к дому, больше не останавливаясь у закрытых магазинов. Добравшись до дома, она вихрем пронеслась через сад, взлетела по ступенькам и нырнула в кошачью дверку. Ее обуревал ужас — и перед мрачным чужаком, и перед самой собой.

Съежившись на линолеуме и глядя на болтающуюся дверку, она не могла отделаться от страха, что Азраил вот-вот ворвется следом.

Однако время шло, а полупрозрачная пластиковая створка оставалась неподвижной, и никаких темных теней снаружи не наблюдалось. Тогда Дульси попыталась успокоиться и привести себя в порядок: необходимо было пригладить взъерошенный мех и вылизать вспотевшие подушечки лап.

Ее мучил стыд. На одно затянувшееся мгновение она забыла Серого Джо, забыла о кристальной ясности жизни и коснулась чего-то темного, чего-то омерзительного и зловещего.

Нет, извращенное мышление Азраила — это не для нее.

Она не была невежественной простушкой, для которой пустая болтовня или даже легкий флирт с Азраилом не имеют никакого значения. Она понимала, что происходит; и она, и Серый Джо несли в себе редкий и удивительный дар. С человеческим интеллектом пришли рассудительность и здравомыслие, а с ними и обязательства, и вечный нерушимый долг, и радость, от ко торой невозможно отказаться.

Из-за своего дурацкого желания она едва не пустила псу под хвост весь свой жизненный порядок.

Второго Серого Джо быть не может, и никто другой не сможет тронуть ее сердце, никто не покорит ее таким нежным очарованием, как когда-то Джо. Они принадлежат друг другу, их души соединены навеки. Как могла она позволить себе даже на один миг уступить темным чарам Азраила?

«Это все феромоны», — объяснила она себе и дерзко посмотрела на свою кошачью дверку, готовая дать решительный отпор любому незваному гостю.

Немного позже тем же утром Джо и Дульси незаметно вошли во внутренний дворик выстроенного в испанском стиле здания, где на заросших цветочных клумбах громоздились груды пиломатериалов. Возле штабеля досок их застигло внезапное душераздирающее завывание пилы. Воздух был пропитан сладковато-пряным запахом свежей древесины.

Джо не смог бы сказать, сколько мышей они с Дульси наловили здесь в высокой траве, которая росла вокруг, прежде чем Клайд купил этот дом. Расположенное немного выше самого городка, двухэтажное заброшенное здание одиноко возвышалось на склоне холма; к парадному входу вел тупик. В тот день, когда Клайд решил приобрести дом, Джо впервые очутился в этих пропахших сыростью комнатах. Запах плесени не исчезал даже снаружи. Стены этой развалюхи покрылись пятнами и отчаянно нуждались в покраске, черепичная крыша поблекла и заросла мхом, водосточная труба держалась на честном слове.

В тот день Клайд отправился осматривать дом, и Джо увязался за ним. Клайд вошел в первую же квартиру, пригнувшись, чтобы не задеть плотную паутину, которая театральным занавесом закрывала дверной проем и вызывала в памяти жутковатые комиксы Чарльза Адамса. Джо старался держаться поближе к Клайду. Со стен свешивались лохмотья отслоившихся обоев, а потолок, помимо гирлянд паутины, украшали старомодные лампы, стилизованные под газовые фонари. Старые полы под лапами Джо были иссечены глубокими царапинами и рваными ранами, словно несколько поколений здоровенных крыс скребли и грызли эти доски.

— Ты собираешься купить эту рухлядь?

— Сегодня я уже сделал предложение, — гордо сказал Клайд.

— Надеюсь, отдадут дешево? И сколько просят за это уродство?

— Семьсот.

— Семьсот долларов? Ну, что ж…

— Семьсот тысяч.

— Семьсот тысяч? — Он недоуменно воззрился на Клайда, не веря своим ушам.

Помимо кислого смрада застарелой грязи, Джо чувствовал запах дохлых пауков, мертвых ящериц и целых геологических пластов разлагающегося мышиного дерьма.

— И кто же займется расчисткой и ремонтом этого кошмара?

— Я, разумеется. Почему бы мне…

— Ты? Ты лично собираешься восстанавливать этот дом? Клайд Дэймен, который даже не может лампочку заменить без того, чтобы не устроить из этого целый спектакль? Ты собираешься сам справиться со всей этой работой? Так это ты называл хорошим финансовым вложением? И ты собираешься защитить и приумножить этот капитал, самостоятельно над ним потрудившись?

— Могу я заметить, что одна квартира уже отремонтирована, выглядит отлично и приносит нам кругленькую сумму — пятнадцать сотен в месяц? То, что ты видишь, по большей части просто грязь. Этот дом станет совсем другим, если его помыть и покрасить. А если сложить пять квартир по пятнадцать тысяч…

— Минус налоги. Минус страховки от пожара и землетрясения, минус расходы на уборку двора, счета за коммунальные услуги, расходы на содержание самого дома…

• Предыдущая
• 24/65
• Следующая