Кот на грани - Мерфи Ширли Руссо - Страница 7

• Предыдущая
• 7/49
• Следующая

Джо вылизал лапы, умылся и пригладил усы. По пути в гостиную к кошачьей дверке его снова начала бить дрожь. Понимая необходимость бежать, Джо в то же время чувствовал себя попавшим в ловушку, расставленную огромным и запутанным человеческим миром, который лежал за пределами его собственного маленького царства.

Сжавшись в комок перед пластиковым прямоугольником дверки, он попытался мысленно подготовиться к уходу.

К одиночеству. Возможно, к смерти. Наверное, этот побег станет последним его приключением, кульминацией короткого и полного событий жизненного пути.

Когда солнце выкарабкалось из-за крыш соседних домов и полупрозрачный пластик дверки побледнел, Джо толкнул ее и выглянул наружу.

Не увидев никого во дворе, он просунул голову и плечи в отверстие, ощутив утреннюю прохладу. Посмотрел вдоль дома направо, внимательно оглядел кусты, затем посмотрел налево. Почувствовав, что все чисто, Джо вышел, еще раз быстро окинул взглядом улицу и пустился бежать.

Пестрая кошка была очаровательной маленькой легкомысленной воровкой, более проворной и расторопной, чем любой двуногий домушник. А тщательно выбираемые трофеи доставляли ей гораздо большее наслаждение, чем любому из ее человеческих «коллег»: ей нравились запах и нежная поверхность шелковых ночных рубашек, которые она таскала из соседних домов; часы напролет она могла тереться мордочкой о похищенный кашемировый свитер. Соседи, живущие в скромных коттеджах под деревьями на склоне холма, знали маленькую воровку Дульси и любили ее.

Дульси была изящной рыже-коричневой киской, извилистые шоколадные полосы на ее шкурке перемежались с полосками цвета нежного персика; эти два оттенка сливались в роскошный рисунок, напоминавший роспись по шелку. Светлую мордашку и ушки тоже подцвечивал легкий персиковый тон, мягкий животик и лапки были желтовато-рыжими. Она была восхитительна, маленькая красавица в затейливо расписанной шубке.

А еще она была игривой, как девчонка. Шаловливая улыбка приподнимала уголки ее розового ротика, при этом белые усы задирались вверх, как сигнальные флажки. Ее ярко-зеленые глаза светились таким умом, что бродившие по городку туристы частенько останавливались полюбоваться на удивительную кошку; их привлекали грациозная посадка ее головы и испытующий пристальный взгляд.

Дульси принадлежала — насколько вообще кошка может принадлежать — Вильме Гетц, одинокой старой деве. Прежде та была инспектором по надзору за условно осужденными, а после отставки пошла работать в городскую библиотеку Молена-Пойнт. Вильму всегда поражали воровские наклонности Дульси. Иногда, проснувшись пораньше, чтобы прогуляться вдоль скалистого берега или по пляжу, Вильма, стоя у окна и прихлебывая кофе, видела, как Дульси пересекает двор, таща за собой розовый лифчик или черную кружевную ночнушку. Киска со всей решительностью волокла вещичку по влажным от росы цветам. Через мгновение Дульси со своей добычей уже пролезала сквозь кошачью дверку.

В кухне она роняла свое приобретение, терлась о вещицу носом и с довольным видом улыбалась Вильме.

Ну и как, скажите, можно было ее ругать?

Обычно Вильме, извлекшей очередной галстук или верх от купальника-бикини либо из-под тахты, либо из-под ванны на уродливых ножках, удавалось вернуть похищенное владельцам. К Дульси старая дева относилась гораздо снисходительнее, чем прежде к своим подопечным. Никому и никогда из условно осужденных или освобожденных под подписку не прощалась кража.

Вильма Гетц была высокой худощавой женщиной, длинные седые волосы она собирала на затылке в хвост. Ее коллекция серебряных и золотых заколок для волос вызывала живейший интерес Дульси; шкатулка с украшениями была для кошки предметом страстного и восторженного изучения. Вильма проработала в службе федерального надзора до пятидесяти пяти лет, а потом ей пришлось уйти в отставку — работа была слишком рискованной. Среди своих «клиентов» она слыла теткой упертой, с которой лучше было не связываться.

Теперь, когда Вильма вела более спокойную жизнь, без подопечных, требующих постоянного присмотра, она могла вволю потакать своим сентиментальным наклонностям. Могла быть гораздо более терпимой и снисходительной к объекту своей единственной опекунской обязанности, к своей ненаглядной маленькой кошке-воришке.

И у кого бы повернулся язык ругать невинную киску за ее порочные замашки? Дульси была так взволнована, так увлечена каждым своим новым приобретением, с таким удовольствием терлась о него и каталась по мягкой и яркой ткани! Что ж тут плохого? У нее никогда не было дурного умысла — причиной всех ее краж было чистое наслаждение похищенным предметом.

На заднем крыльце Вильма держала большой деревянный ящик, куда и складывала принесенные Дульси трофеи, так что соседи в любое время могли их забрать. Крыльцо Вильмы было известно в округе как склад всевозможных вещичек «кошачьего» размера.

Крутой склон холма поднимался сразу за домом Вильмы, поэтому коттедж был построен так, что и черный ход, и парадное крыльцо выходили на улицу. Добраться до заветного ящика было несложно; нужно было только пересечь южную сторону двора по петляющей каменной дорожке, шагнуть под широкий навес, и вот вы уже у сундука с кошкиными сокровищами.

Дульси любила этот ящик. Ей нравилось свернуться клубочком среди шелка и атласа, иногда попадалась и бархатная вещица. Здесь, развалившись среди всей этой незаконно добытой роскоши, она могла обозревать окрестности, видеть все, что происходит вокруг: собачьи драки, играющих с мячом детей, всех людей, приходящих в ее мир и уходящих из него. Казалось, она не возражала, когда соседи заглядывали, чтобы покопаться в ее имуществе. Дульси довольно мурлыкала, пока соседка старательно перебирала похищенные свитеры и ночные рубашки; обычно ей доставалась изрядная порция ласки и почесывания за ушами, прежде чем дама уходила, забрав свое сокровище. А вскоре кошка приносила какой-нибудь новый предмет взамен отобранного.

Дульси знала способ пробраться в любой из соседних домов. Она могла когтями открыть окно или раздвижную заднюю дверь; могла, подпрыгнув, ухватиться за ручку двери и повернуть ее. Молена-Пойнт — спокойное, хорошо охраняемое полицией место, поэтому в дневное время коттеджи часто оставались незапертыми.

Как только Дульси удавалось проникнуть в выбранный дом, она прямиком направлялась в спальню. Здесь она могла прихватить симпатичную кофточку, висящую на стуле, мягкий шлепанец или пинетку — что угодно могло увлечь ее. Она была способна аккуратно стянуть нежной лапкой с лески в ванной шелковый чулок, вывешенный сушиться, осторожно унести его домой и спрятать под кроватью, а потом лежать там и мурлыкать, зарывшись в шелковую дымку. У одной из юных соседок были черные атласные домашние шлепанцы, — к ним Дульси питала особое пристрастие. Кошка уносила их, а Вильма возвращала хозяйке, и хотя этих возвратов было никак не меньше дюжины, на гладкой ткани не осталось ни единой отметины от кошачьих зубов. Однажды Дульси забралась в дом к Джеймисонам во время обеда и стянула льняную салфетку с коленок пятилетней Джулии; кошка летела из дома, размахивая салфеткой, как флагом, а пятеро детей Джеймисонов, вопя от восторга, гнались за ней.

Украв розовый кашемировый свитерок, который десятилетняя Нэнси Коулман купила на старательно сэкономленные карманные деньги, Дульси и не догадывалась, какие страдания доставила девочке. Дульси была кошкой и не имела ни малейшего представления о финансовой стороне жизни.

Впрочем, в глубине души она чувствовала, что брать чужое нехорошо. Каждый котенок быстро уясняет, что такое территория, получив хорошую трепку от старших и более сильных сородичей. Чужую территорию нужно уважать. И Дульси знала, что вещи — это тоже территория, но все равно воровала — с тем же проказливым восторгом, с которым она влезла бы и в чужую постель.

Кража была игрой. Дульси воровала, улыбаясь во весь свой розовый ротик, ее зеленые глаза сияли, а полосатый хвост подрагивал от удовольствия. Однажды она притащила домой фирменную, украшенную дорогим шитьем пижамку.

• Предыдущая
• 7/49
• Следующая