Васек Трубачев и его товарищи (книга 3) - Осеева Валентина Александровна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/75
• Следующая

Васек, откинув со лба мокрый от жары чуб, взмахнул рукой:

— Эй, ребята, носилки сюда!

Лида и Нюра оглянулись, схватили носилки и побежали на его зов. Васек обхватил обеими руками ящик с гвоздями, силясь поднять его с земли. На помощь ему со всех сторон бросились товарищи. Ящики потяжелее тащили волоком, оставляя примятый след на траве.

Любопытствующие граждане но выдерживали — крупно шагали за черту, где стоял врытый в землю столб, сбрасывали на сложенные бревна пиджаки и включались в работу:

— Стой, ребята! Веревки надо! Веревки давайте!

— Эй, ве-рев-ку! Ве-рев-ку давай! — неслось по двору.

Ящики с гвоздями обвязывали веревкой и втаскивали на второй этаж. Блестящие белые листы железа, поблескивая на солнце, плыли на головах людей к дому.

Прежний пустырь стал похож на жизнерадостный, трудолюбивый муравейник. Объявление Мазина скликало со всего города бывших учеников школы. Ребята входили во двор, как бы не веря своим глазам, со счастливыми, удивленными улыбками оглядывали работающих школьников, узнавали друг друга, радостно здоровались.

— Где директор? Ребята, где Леонид Тимофеевич?

— Он лесовоз хлопочет! На делянку поехал!

— Эй, чего спрашиваешь! Твоя школа?

— Ну как же! Вторая?.. Моя! Я в пятом классе учился, не узнаешь?

Как не узнать! Узнавали. Жарко хлопали пыльными от работы ладонями по чистой ладони пришедшего.

— Сбрасывай майку! Становись на работу!

Новый школьник сбрасывал майку, принимался за работу. По улице громыхала трехтонка. Ребята, оглушая криками шофера, заглядывали в кабинку. Из нес неторопливо выходил директор, с доброй усмешкой в карих глазах встречал вновь пришедших, вспоминал фамилии, пожимал протянутые руки.

— Здравствуйте, здравствуйте! Нашла вас школа? Очень рад… Какой класс? Шестой? Великолепно! Определяйтесь на работу. Вон Иван Васильевич покажет куда.

— Да что-то уж больно много помощников стало! Идут и идут! — ворчал Грозный. — Эдак вместо работы одна забота получится с ними.

Хитрость Мазина привлекала на пустырь не только школьников, но и родителей. Прочитав объявление, они торопились записать своих детей в школу.

Директор принимал посетителей прямо во дворе. На крыше гремело железо, вокруг дома по лесам ходили рабочие, со стен сыпалась отбитая штукатурка, на земле лежали горы стружек.

— Школы еще нет. Вот закончим ремонт, тогда начнем записывать детей, — устало пояснял директор.

Ремонт шел полным ходом. Директору приходилось ездить в Москву, ходить по разным учреждениям, хлопотать материал.

Возвращаясь на пустырь, он всегда спрашивал:

— Как у нас дела?

— Тес привезли! Мазин с дедушкой Миронычем ездили! — бойко докладывал ему Васек Трубачев.

— А другой Мироныч как? Закончил обвязку рам?

— Вставляет уже!

Двух плотников, по странной случайности, звали одинаковым отчеством — Миронычи. Старший — дедушка Мироныч, бородатый, с кудрявой сединой, — был всегда весел и говорлив; младший — дядя Мироныч, — наоборот, глубоко прятал под насупленными бровями глаза и, не тратя попусту слов, выразительно стучал корявым пальцем по спине приставленного к нему помощника, указывая бровями на нужную ему вещь. Работали оба плотника добросовестно, с охотой.

— Мы, товарищ директор, работаем на совесть. Мы, по общей человечности, труда не жалеем, потому как детям нужна школа… Денег с вас мы не требуем, потому как нас выделил завод. Мы пришли от коллектива рабочих. Дело это почетное, и Родина нам зачтет, — перебрасывая доски, рассуждал дедушка Мироныч. — Вот, конечно, ежели после работы кружечку пивца поднесете — это мы не откажемся, это, так сказать, мы в своем праве. Как ты думаешь, Мироныч, а?

— Я к этому делу равнодушный, — искоса поглядывая на директора, отвечал младший Мироныч, — разве от жары, конечно.

Леонид Тимофеевич посылал Грозного за пивом. Грозный, неодобрительно поглядывая на старика Мироныча, качал головой, советовал:

— Вечером угощайте, после работы. А то уж очень разговорчивый дед попался!

Внешний вид дома постепенно восстанавливался. Можно было приниматься за отделку комнат нижнего этажа. Работа задерживалась из-за отсутствия печника.

— Что ты будешь делать! — горевал школьный сторож. Нет как нет! Леонид Тимофеевич весь исхлопотался! И куда они все подевались в городе?

— Дефицитный товар. Большой спрос на печника идет, — авторитетно заявлял Мироныч-старший.

— Как хотите, а доставайте. Школа без печей не может быть, — хмуро цедил младший.

В комнате стояли аккуратными столбиками сложенные кирпичи. Ребята наносили песку, глины, но печника не было.

Каждое утро, почистив с помощью Грозного свой выходной костюм, Леонид Тимофеевич отправлялся на поиски.

Однажды, вернувшись, он весело похлопал сторожа по плечу:

— На днях печник будет!

— Откуда? — всполошился Грозный.

— Из райкома комсомола, — с лукавой усмешкой ответил Леонид Тимофеевич.

Сторож значительно поднял брови.

— Уж это без ошибки! — с уважением сказал он.

От жаркого солнца кое-где на тротуарах образовались кривые трещины, пыль густо оседала на кустах, на заборах.

В разгар работы с улицы на зеленый пустырь вдруг доносился громкий знакомый голос диктора, передающего последнюю сводку. Работа останавливалась, взрослые и дети выбегали на улицу и, повернув головы к громкоговорителю, слушали сообщение с фронта. Те, которые не могли бросить работу, нетерпеливо спрашивали вернувшихся:

«Ну что там слышно? Как дела на фронте?»

Сегодня, заслышав сводку, Васек выбежал на улицу вместе с Витей Матросом. Перегоняя друг друга, они помчались на голос диктора и, пристроившись позади собравшейся кучки прохожих, слушали утреннее сообщение. Витя Матрос стоял рядом с Васьком и не мигая смотрел горячими, черными, как угли, глазами на громкоговоритель.

Военные события владели всеми помыслами Вити — он не пропускал ни одной сводки, жадно слушал рассказы о героях и сам мечтал о подвигах.

В доме у Вити, на чердаке, под слуховым окном, долго лежал на боку старый ящик, когда-то заменявший ему корабль. Еще не так давно Витя являлся на чердак и, воображая себя капитаном, командовал невидимыми матросами: «Команда, наверх! Убрать снасти! Надвигается шторм! Попросить ко мне Виктора Боброва!» — «Есть Виктора Боброва!» — отвечал сам себе Витя. «Виктор Бобров! Вам предстоит выяснить расположение противника. Возьмите запасную шлюпку и отправляйтесь немедленно!» — «Есть, капитан!»

Старый ящик превращался в шлюпку, он скрипел и бешено раскачивался.

Мать стучала щеткой в потолок.

«Витя, Витя! — кричала она. — Что ты там делаешь, противный мальчишка. Штукатурка сыплется с потолка».

Витя затихал, но ненадолго.

«Человек за бортом!» — вдруг отчаянно орал он, прыгая с размаху из «шлюпки» на старый ободранный диван с торчащими из ваты пружинами. Игра разгоралась снова.

Но с тех пор как началась война и любимый брат Вити ушел на фронт, мальчик забыл свои детские забавы. Слуховое окно на чердаке затянулось паутиной, и в морозную зиму Витя сам порубил свой старый ящик матери на дрова.

Сейчас мысли Вити Матроса уносились к каменистым берегам под Севастополем, где сражался его старший брат — моряк Черноморского флота Николай Бобров.

С побелевшим от волнения лицом мальчик жадно вслушивался в каждое слово диктора:

Васек мельком поглядывал на Витю, тихонько жал его тонкие загорелые пальцы.

«Брата вспоминает…» — с теплой жалостью думал он.

Сводка кончилась. Прохожие постепенно разошлись, а Витя все еще стоял и, забывшись, смотрел вверх, на громкоговоритель. Васек тронул его за плечо:

• Предыдущая
• 26/75
• Следующая