И имя ей... (СИ) - Ларина Екатерина - Страница 8

• Предыдущая
• 8/9
• Следующая

   - Кто сказал тебе такую глупость? Ты ангел. Ты сама не понимаешь, какой ты ангел.

   Вздохнула. И перестала стискивать его ребра с такой силой.

   - Я песенку сочинил. Будешь слушать? - прошептал ей в макушку. Согласно качнула головой. Волосы пощекотали нос. Такой уже родной запах.

   Виль с неохотой выпустил ее из объятий, взял виуэлу и пристроился на диванчике. Вот и ясно, куда делась пропажа из караулки. Видно, надумав себе глупостей, Гри решила его перетащить на место. И, наверняка, сделала это собственноручно.

   Нужно было что-то веселое и незатейливое, и бард спел то, что вертелось у него в голове последние дни.

   Король - его Величество,

   Просил её Величество,

   Чтобы её Величество

   Спросили у молочницы:

   "Нельзя ль доставить масла

   На завтрак королю?"

   Придворная молочница

   Сказала: "Разумеется.

   Схожу, скажу корове,

   Покуда я не сплю!"

   Придворная молочница

   Пошла к своей корове

   И говорит корове,

   Лежащей на полу:

   "Велели их Величество

   Известное количество

   Отборнейшего масла

   Доставить к их столу!"

   Придворная корова

   Ответила спросонья :"Му-у!

   Скажите их Величествам,

   Что нынче очень многие

   Двуногие безрогие

   Предпочитают мармелад,

   А также пастилу!

   Король его Величество,

   Наверно, будет рад!

   Му-у!"

   Тотчас же королева

   Пошла к его Величеству

   И как бы между прочим

   Сказала невпопад:

   "Ах, да, мой друг, по поводу

   Обещанного масла...

   Хотите ли попробовать

   На завтрак мармелад?.."

   Король воскликнул: "Глупости!"

   Король сказал: "О, Боже мой!"

   Король вздохнул: "О, Господи!"

   И снова лег в кровать.

   "Ещё никто, - сказал он, -

   Никто меня на свете

   Не называл капризным...

   Просил я только масла

   На завтрак мне подать!"

   На это королева

   Сказала: "Ну, конечно!"

   И тут же приказала

   Молочницу позвать.

   Придворная молочница

   Сказала: "Ну, конечно!"

   И тут же побежала

   В коровий хлев опять.

   Придворная корова

   Сказала: "В чём же дело?

   Я ничего дурного

   Сказать вам не хотела.

   Возьмите простокваши

   И молока для каши,

   И сливочного масла

   Могу вам тоже дать!"

   Придворная молочница

   Сказала: "Благодарствуйте!"

   И масло на подносе

   Послала королю.

   Король воскликнул: "Масло!

   Отличнейшее масло!

   Прекраснейшее масло!

   Я так его люблю!

   "Никто, никто, - сказал он

   И вылез из кровати, -

   Никто, никто, - сказал он,

   Спускаясь вниз в халате, -

   Никто, никто, - сказал он,

   Намылив руки мылом, -

   Никто, никто, - сказал он,

   Съезжая по перилам, -

   Никто не скажет мне, что я

   Тиран и сумасброд

   За то, что к чаю я люблю

   Хороший бутерброд!"

   Она сидела рядом и смеялась над этими незатейливыми словами. Он предложил ей вина.

   - Нет, сегодня не хочу.

   А ему и подавно не нужно. Он уже был хмельной. От неё.

   Подари мне одному своё дыхание,

   Сонно-тёплое, бормочущее нежности,

   Чтобы в нём ответное желание

   Пряталось в улыбке безмятежности.

   Чтоб оно взрывалось сладким шёпотом

   В каждой клетке пленного сознания,

   И в висках стучало жарким молотом

   Заклинанье вечного признания.

   Подари мне одному свою доверчивость,

   Робость пальцев встречного касания,

   И мечты... и частую изменчивость

   В хрупкой поминутности свидания.

   Спрячь лицо в ладонях от смущения,

   Разругавшись с сердцем за отчаянность...

   Упрекни меня за нетерпение,

   Пожалей меня за неприкаянность.

   Подари мне одному свою обидчивость,

   Как ребенок, требуя внимания,

   И дразни за глупую улыбчивость,

   И вздыхай: моё ты наказание!

   Лишь бы жизнь, такая в общем, странная,

   Пощадила наше мироздание...

   Милая... любимая... желанная,

   Подари мне одному своё дыхание.

   Виуэла в стороне. Её губы так близко. Не отстраняется, тянется навстречу. Шум сердца в ушах оглушает. В какой момент она оказалась на его коленях? Пойди сейчас разбери. И забыл. Всё забыл, кроме неё.

   Да лучше бы он в тот момент голову себе об стену расшиб, но остановился. Потому что вмиг напрягшееся тело, когда его руки стали расстегивать пуговицы её рубашки, его не остановило и не отрезвило. И легкий треск тонкой ткани, сдавшейся под напором, - тоже.

   Только девушка в его руках забилась раненой птицей. Она не кричала. Только хрипло шептала "Нет". Он попытался обнять, поцеловать, но она как обезумела. Виль знал, что баронесса далеко не так слаба, как остальные девушки, но хороший удар в челюсть застал его врасплох. Разжал руки, и она отскочила за кровать. Забилась в угол, стягивая разорванную рубашку на груди.

   - Гри...

   - Уйди! Не приближайся ко мне! - и он сделал шаг назад. Она не кричала, но её хриплый шёпот бил по нему сильнее, чем любые крики.

   И он ушел.

   Это была еще одна ошибка.

   А за его спиной щелкнул замок. Впервые за много месяцев.

   Стучал потом. Просил открыть. Но ответом ему была тишина.

   Прождал до утра.

   Пришла Марта. Окинула измученного мужчину недоумевающим взглядом, когда обнаружила, что дверь к баронессе заперта. Её Гри впустила. Но сделала это очень быстро, приоткрыв дверь лишь настолько, чтоб Марта могла пройти. Тут же вновь щелкнул замок.

   И Виль ушел.

   Сначала к себе в комнату.

   А потом и из города. После того, как к нему пришел Хенрик и, явно чувствуя себя неловко, сказал, что Гризельда просила не ставить пока Виля в караул. Спрашивал, что случилось. Но бард промолчал. Седовласый только на прощание попросил чуть потерпеть. Всё образуется.

   Только Виль ждать не стал. Эта глупая гордость и обида.

   Все свои ошибки он осознал позже. Длинными ночами на постоялых дворах, когда сопровождал торговые обозы.

   Но тогда он ушел. И не узнал, что в тот же вечер именно Гри, осознав напрасность своих страхов, захотев извиниться, нашла в его комнате оставленное прошение об отставке.

   И вот через год он вернулся. Понял, слишком хорошо понял, что без нее не может. Четкого плана, как вернуть её расположение, не имел, но нужно было что-то делать. Пока узнавал, какова обстановка в баронском доме, его про графа-то и просветили.

   Мужской подход к решению проблемы - пятьдесят бутылок вина.

   ***

   Он пьян.

   Это пьяный бред.

   Этого не может быть.

   Её тело. Её губы.

   Аккуратно расстегнутая рубашка. Её неловкие пальцы, стягивающие рубашку с него.

   - Ты уверена?

   Горячий шёпот: "Да".

   А вот он - нет. Боится, что она опять испугается. Осторожно. Малейшее напряжение её тела гасит долгими поцелуями. Нельзя торопиться. Только не сегодня.

   Только руки. Только губы. А он подождет. Сегодня. Завтра. Пока она не будет ему доверять полностью и без остатка.

   Вздох. Тихий стон сквозь сомкнутые губы. И её тело расслабляется.

• Предыдущая
• 8/9
• Следующая