Эрдейский поход - Мельников Руслан - Страница 32

• Предыдущая
• 32/63
• Следующая

Золтан, правда, тоже оказался мастером сабельного боя, но уж очень мешала горячему шекелису неуемная ярость. Клинком своим он размахивал сильно, быстро и умело, однако никак не поспевал за немцем, который заранее предугадывал каждый выпад и каждый удар противника.

Посреди заставы образовалось живое кольцо, ощетинившееся сталью. Шекелисы с клинками наголо и заряженными арбалетами угрюмо наблюдали за поединком. Готовые помочь по первому слову своего сотника, готовые сразиться с любым недовольным победой Золтана, готовые отомстить за смерть вожака в случае его поражения.

Русские дружинники недоуменно поглядывали на Всеволода. Бранко неодобрительно качал головой.

Да, плохо дело. Кто бы ни одолел в этой бессмысленной схватке, ничего хорошего в итоге не выйдет. Смерти посла Конрада допустить нельзя. Гибель Золтана тоже ни к чему.

– Ладно, хватит, – вполголоса произнес Всеволод. – Потешились, и будет!

Оба меча Всеволода выскользнули из ножен. Сам он шагнул промеж поединщиков. Левая рука обращена к шекелису. Правая – к тевтону. Оба сейчас были заняты друг другом. Поэтому вклиниться оказалось нетрудно.

Первый клинок легко отразил саблю.

Второй с некоторым усилием отвел в сторону рыцарский меч.

А отразив... а отведя...

Первый уперся острием в не защищенное бармицей горло утра, второй – в неприкрытый кадык немца.

Шекелисы вокруг глухо взроптали. Зашевелились русские дружинники. Никто, однако, пока ничего предпринимать не решался. Ждали...

Конрад молчал. Лишь смотрел насмешливо. То на противника-угра, то на Всеволода. На меч у своего горла даже не взглянул.

– Ру-у-усич! – утробно простонал Золтан. – Как смеешь ты вмешиваться в честный поединок. Ты – мой гость, я – хозяин этих мест.

– Немец тоже твой гость, – напомнил Всеволод, – и негоже доброму хозяину обижать гостей.

– Какое дело тебе до этого тевтона?!

Говорить ему мешал меч под подбородком.

– А такое. Тевтон этот мой...

Слово «друг» язык не одолел. Дружбой, правду говоря, тут не пахнет, но...

– ...Спутник он мой. А еще – посол. Поднимать же руку на посла недостойно и бесчестно.

– Мне плевать, кто он такой!

– Мне – нет. Этот рыцарь был послан в наши земли, и он находится под моей защитой.

Шекелисы придвинулись ближе. Русичи – тоже. Сотня гостей против... Хозяев – меньше. Гораздо. Значительнее. Раза в два, наверное. Или около того. Еще меньше даже, чем в начале пиршества. Пока Раду распевал песни о грядущей славе, пока плясали в круге охмелевшие танцоры, куда-то подевался целый десяток воинов Золтана. Нет, скорее, два. Угров тем не менее ничуть не смущало численное превосходство противника. Что ни говори, но они были все же отчаянно храбры, эти шекелисы.

– Золтан, – примирительно обратился к начальнику перевальной заставы Всеволод. – Еще раз прошу тебя, обойдемся без напрасного кровопролития. Это не нужно ни вам, ни нам. Нечисть из-за порушенной границы миров и без того уже изрядно обескровила эту многострадальную землю. Уберите мечи. Конрад извинится за свои необдуманные слова...

– Напрасно ты считаешь, русич, – скривил губы немец, – что я говорю не думая...

– Конрад извинится, – с нажимом сказал Всеволод. – Если хочет, чтобы мы следовали с ним дальше, он скажет, что не хотел обидеть ни тебя, Золтан Эшти, ни твоих воинов. А ты примешь эти извинения. Ибо так будет лучше для всех.

Орденский рыцарь усмехнулся:

– Но я действительно не хотел обидеть ни Золтана, ни его воинов...

Он замолчал. Однако холодные насмешливые глаза говорили о многом.

«Я просто напомнил, что именно шекелисов винят в набеге, – говорили глаза. – И что гордецам-шекелям не мешало бы делом доказать, что обвинения эти надуманны. Или признать вину и искупить ее».

Однако глаза – не уста. А невысказанные слова – это всего лишь невысказанные слова. Всеволод молча ждал. В иной ситуации не много было бы надежды, что такое извинение будет принято, но когда меч у самого горла...

– Принимаю, – скрежетнул зубами Золтан.

Всем своим видом показывая, что в следующий раз непременно снесет эту надменную немецкую голову и ничто его уже не остановит.

Всеволод первым убрал мечи. Он позаботится о том, чтобы следующего раза не случилось.

Спрятал клинок Конрад.

Золтан бросил саблю в ножны.

Опустили оружие шекелисы и русичи.

Конечно, это лишь временное перемирие. Затаенная обида останется и будет исподволь грызть душу и терзать сердце. И былого веселья уже не будет. Но это не важно. Утра бы дождаться, а там... Золтан останется здесь, а они уйдут прочь.

– Бранко, – шепнул Всеволод, – уведи немца.

От греха подальше.

– Ох, не с теми ты дружбу водишь, русич, – глядя в спину удалявшемуся тевтону, проговорил Золтан.

Всеволод повернулся к начальнику заставы:

– Конрад мне не друг.

– Ну, хоть то хорошо.

Шекелис снова улыбался. Безмятежно, как ни в чем не бывало. И Всеволод снова почувствовал тревогу.

Как-то уж все слишком быстро уладилось. Как-то уж очень легко прошло примирение. После яростной схватки, свидетелем которой он стал, так скоро не отходят. Впечатление такое, будто и сама ссора-то затеяна, чтобы отвлечь... Перевести разговор на иное чтобы. А с чего все началось-то? С вопроса Всеволода, зачем беречь рубежи разоренной страны, в которой уже хозяйничает нечисть. С вопроса, на который он, по большому счету, так и не получил ответа. Только громкие слова о славе. А вот искрение ли они были?

– Золтан, скажи по чести, чего вы все-таки ждете на этом перевале? – прямо спросил Всеволод.

И получил прямой ответ. После долгого пристального взгляда. Глаза в глаза.

– Вас, – сказал угр.

И отломил кусок пресной лепешки.

– Вас ждем.

– Нас? – переспросил Всеволод. – Зачем?

Шекелис молча жевал хлеб и смотрел в догорающий костер.

– Золтан, ты откроешь, наконец, свои тайные помыслы?

Угорский воин поднял глаза. Не хмельные вовсе, как казалось прежде. Трезвые-трезвые глаза.

– Открою, русич. А помыслы у меня такие. Мыслю я сейчас о том, как дольше тебя здесь задержать. И стоит ли вообще пропускать через перевал.

Всеволод напрягся. Пальцы снова ласкали рукояти мечей.

– Ты ведь уже пустил нас на свою заставу.

– На заставу – да, – холодная улыбка, а глаза – снова в костер. – Чего ж вам зря под стеной стоять. И назад гнать гостей негоже. Вы ж иноземные гости как-никак. А законы гостеприимства мы, слава Богу, еще чтим.

– Так в чем же дело?

– А в том, что гостя своего хозяин радушный отпустит, когда сам сочтет, что долг гостеприимства исполнен. И в том, что отсюда теперь вам деваться некуда. По обе стороны заставы – ущелье. Сверху на скалах камни навалены. Прямо над дорогой. У камней – дежурят мои верхние дозоры...

«Видели, – подумал Всеволод. – И камни видели, и посты по пути к Брец-перевалу. Выходит, на той стороне тоже...»

– Дозоры эти давно сообщили о вашем приближении, – продолжал Золтан. – Я приказал пропустить вас к заставе. А вот выпускать приказа не отдавал. Так что если вы вдруг вздумаете уйти, мои люди засыплют вас камнями. И не важно, куда вы направитесь – вперед или назад – на поиски других перевалов.

Всеволод вздохнул поглубже – успокоиться надо, осмыслить.

– Думаешь, у тебя хватит людей? – сухо спросил он. – Остановить нас?

– Десять человек дежурит над ущельем по эту сторону заставы, – ответил шекелис. – Десять – по ту. В помощь тем и другим я отправил еще по одному десятку. А двадцати воинов вполне достаточно, чтобы похоронить под обвалами всю твою сотню. Да хоть бы тысячу... Здесь горы, русич, здесь перевал можно удерживать с малым числом воинов. Мы впускаем к себе гостей, если захотим. Но мы не выпускаем их, если нам это не нужно.

За-пад-ня... все-таки западня! Пока шел пир с песнями и плясками, к верхним дозорам, укрывшись в темноте, поднималась подмога. Чтоб задержать чужаков на заставе, чтоб остановить, чтоб наверняка.

• Предыдущая
• 32/63
• Следующая