Тевтонский крест - Мельников Руслан - Страница 30

• Предыдущая
• 30/84
• Следующая

— Дальше?!

— Они ушли, — еще глубже вжал уши в плечи Богдан. — Уехали то есть. Взяли двух оседланных лошадей у коновязи… Княжна — свою гнедую лошадку, Яцек какого-то…

— Скотина!

Кулак Освальда сбил незадачливого Богдана с ног, падая, тот опрокинул лохань. Оттуда водопадом ливануло в костер. Тлеющие под останками кабаньей туши угли возмущенно зашипели. Дым, пар, взметнув шийся вверх пепел мгновенно окутали грозную фигуру добжиньца.

— Рыжий мерзавец! — послышалось из недр белого облака. — Ты все понял, Вацлав?! Понял, да?! Этот Яцек услышал о награде за княжну и теперь везет ее прямиком к Казилиру. Если по пути в Вроцлав они не наткнутся на татар, быть Агделайде супругой куявского князя, а тевтонским замкам стоять в Малопольше.

— У тебя же, Освальд, постов вокруг лагеря везде понапихано, — заметил Бурцев.

— У дозоров приказ, никого не подпускать к лагерю. О том, чтобы не выпускать, приказа не было. Тревогу-то до сих пор никто не поднял. Эх, поздно спохватились.

Негодуя, добжинец сжал кулаки:

— Седлать всех коней, что есть. Збыслав — со мной! Янек, кличь краковских дружинников! Дядька Адам, поднимай лучников! Бери тех, кто привычен к скачке и верховому бою!

— Я тоже поеду, Освальд, — напомнил о себе Бурцев. — Раз уж в оруженосцы к тебе попал.

— Хорошо. Для тебя лошадь найдется. Оружие бери вон из той кучи. Только поторопись — ждать не будем.

Особенно мудрствовать Бурцев не стал, да и времени не было. Легкий круглый щит. Шлем, похожий на остродонную кастрюлю, прочно севший на войлочную шапочку-подшлемник. Кожаный панцирь с металлическими нашлепками (надевая его, Бурцев с тоской вспомнил о безвозвратно утерянном титановом бронике). Обоюдоострый меч в поношенных ножнах на длинной перевязи… Подумав, он перекинул через плечо колчан с короткими стрелами и арбалет. Какое-никакое, а все же оружие дальнего боя, — должно пригодиться.

— Вацлав, пора! — Збыслав при полном вооружении гарцевал рядом на горячем коньке. В левой руке литвина болтался круглый щит и позвякивала намотанная на кулак цепь грозной мачуги. Правой Збыслав держал поводья молодой кобылки в яблоках. Уже оседланной.

— Ее звать Урода, — кивнул Збыслав на кобылку. — Красотка, значит, по-польски. Не очень прыткая и очень ленивая. Так что погоняй — не жалей, иначе отстанешь. Другой свободной клячи, извини, не нашлось.

— И на том спасибо, — Бурцев мельком глянул вокруг.

Всадники — хорошо вооруженные дружинники и бездоспешные волчьешкурые лучники — уже нетерпеливо ерзали в седлах. Даже Освальд, на котором железа было побольше, чем на остальных, был готов к скачке. Его крупный боевой конь грыз удила и рыл копытом землю. Да, по скоростному влезанию в доспехи Бурцев явно отставал от партизан.

Взмахом руки добжинец подал знак к выступлению. Золоченые рыцарские шпоры вонзились в конские бока. Збыслав бросил Бурцеву поводья Уроды, а сам устремился вслед за господином. Загрохотали копыта. Всадники сорвались с места в карьер. Помчались гурьбой, напролом, через кустарник и частокол деревьев. Понеслись по густому лесу, как по чистому полю, — рисково, бесшабашно.

Чтобы не отстать, пришлось буквально взлетать в седло на скаку. Щит чуть не соскользнул с руки. Бурцев, выругавшись, все же удержал его в последний момент за переметный ремень. Хорошо, хоть стремена более-менее подходили под длину ноги. А вот о шпорах или хотя бы захудалом хлыстике он не подумал. Ладно… Удары пяток сдвинули флегматичную лошадку с места, а сильный шлепок по крупу мечом в ножнах за ставил ее развить необходимую скорость.

В мчащемся через лес разношерстном отряде на считывалось десятка три человек — вся немногочисленная конница добжиньца. Всадники гнали лошадек по следу беглецов. Благо отпечатки восьми подкованных копыт отчетливо выделялись на влажной земле и в пятнах грязного недотаявшего снега.

Следы вывели их к грязно-серой полосе, петляющей меж деревьев. Здесь след терялся, но и без неге все уже было ясно.

— Дорога беженцев! — прохрипел Освальд. — На Вроцлав! Впе-е-еред!

Недавний сумасшедший гон через лес теперь показался Бурцеву черепашьими бегами. Настоящая скачка началась здесь — на беженской колее. Он безнадежно отставал от отряда, пока в сердцах не вырвал меч из ножен и не принялся обнаженным клинком — плашмя — нахлестывать Уроду. Звонкие удары по лошадиному крупу сделали свое дело: кобылка нагнала-таки всадников добжиньца.

Грязь взметалась фонтанами из-под чужих копыт, норовя залепить лицо, в уши бил ветер. И разбойничий посвист лесных партизан. И дикая скорость… Главным сейчас была скорость — о безопасности и скрытности передвижения не думал никто.

Впереди несся Освальд. То ли с рыцарским скакуном не могли сравниться остальные коньки и лошадки, то ли просто здесь не положено опережать вожака. А, плевать! Бурцев еще наподдал Уроде. Кобылка порезвела и показала наконец всю свою прыть. Дружинники покойного Клеменса и лесные стрелки дядьки Адама начали отставать. Вот уже мелькает совсем рядом широкая спина Збыслава, да и до развевающегося волнистым пурпуром плаща Освальда — недалече.

… Лес кончился неожиданно. С узкой беженской колеи отряд вылетел на широкую — две, а то и три повозки разминутся запросто — дорогу.

— Тракт! — проревел на скаку Освальд. — Княжеский большак! До Вроцлова теперь рукой подать!

Немощеная, но вполне приличная дорога тянулась между подлеском и целинными полями, подобно реке, вбирающей в себя ручьи и протоки — узкие тропки и стежки. Она то жалась ближе к лесу, то льнула к открытому простору. И три десятка всадников в бешеном галопе повторяли все ее изгибы, пока…

Добжинец резко осадил коня — Урода едва не врезалась в рыцарского скакуна. А когда Бурцев пригнул поводьями шею разгоряченной лошадки и заставил ее, храпящую, роняющую пену в истоптанную грязь, остановиться, он был уже на три-четыре корпуса впереди добжиньского рыцаря. Позади неодобрительно зароптали.

— Молчать! — приказал Освальд. Добжинец смотрел вниз — под копыта коня. Туда, где возле обочины тракта лежала стрела. Длинная. Гораздо длиннее арбалетных болтов, длиннее даже стрел волчьешкурых лучников дядьки Адама.

— Татарская, — определил Освальд. — Язычники Измайловы обронили. Значит, уже прошли здесь. Значит, подступили к Вроцлаву… Дальше нам пути нет.

— Мы еще сможем догнать Яцека с княжной, — вспылил Бурцев. — Ну же, Освальд! Ну!

— Нет, Вацлав, уже не сможем. Двигаться теперь нужно осторожно, если не хочешь попасть под такие вот стрелы. А осторожно — значит, медленно. Очень ме… Тихо!

Добжинец вскинул руку. Только сейчас Бурце осознал, что слышит не только шелест ветра и слабый шорох леса. Вдали шумело еще что-то. Невнятное, тревожное.

Звук доносился сзади — с той стороны, откуда они только что примчались. Хотя… хотя, не совсем с той. Не в лесу это было, а где-то на тракте-большаке, что тянулся вдоль лесного массива.

Далекий гул заставил людей Освальда нервно переглянуться. Гроза, что ли, приближается? Вроде непохоже. На небе — ни облачка. Тогда что? Что это?!

Глухие звуки между тем постепенно теряли призрачную слитность, разрывались на части, как густой и липкий кисель. Разрывались, но не срывались с единого стержня — примитивного, первобытного какого-то ритма. Нет, такие звуки не могла воспроизводит не терпящая порядка стихия. Наполнить мир таким звуками мог только человек.

— Барабаны, — негромко произнес Освальд. — Боевые барабаны язычников.

А ведь в самом деле… Бр-р-рум-бам-п, бр-р-рум бам-п — отбивали монотонный ритм невидимые покг барабанщики.

Рыцарь коротко приказал:

— Всем сойти с дороги. В лес. Живо!

Всадники покинули тракт. Уже за прикрытием сосняка, Освальд отдал новый приказ:

— Дядька Адам — в дозор. Пересчитаешь всех. Когда татары уйдут, дашь знак.

Бородач молча спешился, отдал поводья кому-то из своих лучников.

— Освальд, — встрепенулся Бурцев, — позволь и мне остаться. Вдруг там ведут княжну. Хочу убедиться, что…

• Предыдущая
• 30/84
• Следующая