Операция «Танненберг» - Мельников Руслан - Страница 8

• Предыдущая
• 8/65
• Следующая

Что ж, пожалуй, это была сейчас самая подходящая легенда.

– Целая толпа каких-то оборванцев, – с готовностью подхватил Бурцев. – Насилу отбились. Но обоз и лошадей потеряли. И почти всех слуг и оруженосцев тоже.

Он изобразил на лице вселенскую скорбь и постарался издать горестный вздох. Вроде получилось.

– Проклятые швейцарцы! – с чувством изрек барон. Железный кулак грохнул по железному набедреннику. – Это у них в крови: выйти из своих лесов и гор, напасть, награбить и уйти безнаказанными. Однажды их бесчинства уже переполнили чашу терпения Всевышнего. Разверзлась геенна огненная, и адово пекло поглотило грешников, и огненный вал сжег их города, и испепелил леса, и сровнял холмы, и расплавил скалы, и осушил озера. И с тех пор проклятие пало на земли кантонов. Но даже гнев Господень не образумил швейцарцев.

– Не-а, – подтвердил Бурцев, поражаясь буйной фантазии и складному вранью барона. – Не образумил. Мы – тому свидетели.

– Что ж, ваши слова звучат убедительно, – вздохнул фон Гейнц.

Наши? Бурцев подавил улыбку. Вообще-то, до сих пор он, большей частью, отмалчивался и поддакивал. Говорил барон. И так вдохновенно говорил, что грех перебивать.

– Где на вас напали? Где произошел бой? Я немедленно соберу войско! Мы настигнем негодяев! У вас еще будет возможность поквитаться с этими швейцарскими свиньями. И сам я с удовольствием…

– Это бесполезно, любезный барон, – оборвал горячую речь Бурцев. – Все произошло слишком далеко отсюда. Швейцарцы, должно быть, уже скрылись. К тому же я прибыл сюда вовсе не для того, чтобы гоняться за лесными разбойниками.

Бурцев выдержал паузу. Может, словоохотливый фон Гейнц хотя бы намекнет, зачем он прибыл? Чтобы впредь успешно выдавать себя за посла ордена, необходимо и вести себя соответствующе.

– Да. Конечно. Я все понимаю…

Альфред фон Гейнц понизил голос.

– Важная миссия…

И за локоть отвел собеседника в сторонку – подальше от слуг и оруженосцев.

– Его Императорское Величество, как и было оговорено, ожидает вас в моем Шварцвальдском замке. – Барон покачал головой, прицокнув языком. – О майн Готт! Страшно даже подумать, что случилось бы, если бы швейцарская голытьба помешала этой встрече.

– О, да, очень страшно! – закатил глаза Бурцев.

– Но теперь-то вы обязательно встретитесь с Его Величеством Рупрехтом. А я сделаю все, чтобы об этой встрече не прослышали прежде времени.

– Ну, разумеется? – Бурцев улыбался.

Из последних сил.

Так-так-так… Его Величество? Рупрехт? Выходит, здесь замешана еще и некая особа королевской крови? Нет, круче – представитель императорской фамилии. И с ним надлежит встретиться тевтонскому послу. Да еще и тайно. Зачем? И кто ж он такой этот Его Императорское Величество Рупрехт?

– Священная империя должна быть едина. – В глазах фон Гейнца блеснули фанатичные огоньки. – Если орден поможет императору, Рупрехт соберет, наконец, разрозненные германские графства, герцогства и княжества под своей дланью. Если император поможет ордену, братство Святой Марии расширит владения далеко на восток. Если же Великая Германия и Великий Орден объединят свои силы в один кулак. О-о-о…

А-а-а… Бурцев вздохнул. Вот, кажется, один вопрос и отпал. Местный кайзер с имперскими замашками жаждет прочного союза с орденом. Ну-ну…

– Но не станем терять понапрасну времени! – спохватился барон. – Будет лучше, если мы отправимся в путь немедля, господин… господин…

Барон умолк наконец. И смотрел выжидающе.

– Ах, да, я ведь еще не представился, – понял намек Бурцев. – Прошу простить великодушно. Вацлав. Вацлав фон м-м-м… фон Штирлиц.

И скромно уточнил:

– Комтур германского братства Святой Марии Вацлав фон Штирлиц.

Так оно, небось, весомей будет. Барон кивнул:

– Вы и ваши люди, благородный Вацлав, будете приняты со всеми полагающимися почестями.

– Только нам бы лошадок для начала, – неожиданно вмешался в разговор Джеймс. – Штук десять, а? Для изможденных долгим походом и битвой с швейцарскими разбойниками Христовых братьев.

Брави сориентировался в обстановке быстро и также быстро смекнул, какую выгоду можно извлечь из сложившейся ситуации. Что ж, кони им, действительно, не помешают.

– О, разумеется! – Немец энергично закивал головой, заключенной в стальную скорлупу. – Извините за недогадливость.

Негромкий приказ – и треть конной баронской дружины стала пехотой, отдав поводья «тевтонским братьям».

Только после этого барон спохватился:

– Простите, господин комтур, но зачем вам десять лошадей, если вас здесь…

– Больше, – заверил Бурцев. – Просто после гм… нападения швейцарцев мы стараемся быть осторожными.

– Разумно, – похвалил фон Гейнц. – В этих краях только так и надо. Но где же ваши спутники?

Бурцев призывно махнул рукой. Опасность вроде миновала – можно выходить.

Кусты по краям оврага ожили, зашевелились.

Первыми выбрались Аделаида и Ядвига. У немцев из свиты барона, не ожидавших ничего подобного, отвисли челюсти. Впрочем, вояки быстро захлопнули рты, подтянулись, подобрали животы, приняли картинный вид, желая произвести должное впечатления на дам.

Потом – напряглись. И снова потянулись к оружию. Теперь из зарослей выходили сарацин, татарин и китаец. Хабибулла и Бурангул смотрели на баронскую дружину настороженно. Китаец, по обыкновению, улыбался новым знакомым. Как всегда – до ушей.

– Эт-то кто? Эт-то что? – Альфред фон Гейнц начал заикаться. – Господин Вацлав, вы кого привезли с собой на встречу с императором?!

– Друзей ордена, – нимало не смутившись, ответил Бурцев. Смущаться или каким-либо иным образом демонстрировать неуверенность сейчас было нельзя. – У могущественного братства Святой Марии всюду имеются тайные друзья и сторонники.

– Но как?! – только и смог выдавить из себя барон.

– А как в анекдоте, – хмыкнул Бурцев, осматривая свою дружину.

Ну да, точно… Иначе не скажешь. Встречаются русский, татарин и… И китаец. И араб. И англичанин. И поляк. И литвин. И прусс…

– Анек-дот, – нахмурил брови фон Гейнц. – Это город такой?

– Это клайне витц, любезный барон. Маленькая шутка.

Шуток немец не понимал…

– Хм, меня предупреждали о том, что послы гроссмейстера Ульриха фон Юнгингина прибудут на встречу с некими могущественными помощниками, но чтобы вот так… вот эти… – Альфред фон Гейнц продолжал хмуриться. – Кто бы мог предположить, что рыцари креста заключают союзы с… с такими союзниками.

– Это временный союз, – одернул собеседника Бурцев. – Он заключен во имя интересов ордена…

Подумав, чего бы еще соврать поубедительней, Бурцев добавил:

– …и одобрен папой.

– Каким? – живо заинтересовался барон.

Переборщили, блин! Не нужно было приплетать Его Святейшество. Ошибочка-с вышла.

– Что – каким? – очень осторожно спросил Бурцев.

– Каким папой одобрен?

Да уж… Хороший вопрос. Бурцев выдержал паузу. Как оказалось, правильно сделал. Разговорчивый барон продолжал:

– Пап ведь нынче трое. И кто именно одобрил союз Христовых рыцарей с сарацинами? Избранный на Соборе в Пизе Александр Пятый? Или Авиньонский антипапа Бенедикт Тринадцатый? Или, может, Григорий Двенадцатый?[5]

Н-да… Дела… Бурцев покосился на Джеймса. Брави быстро и часто моргал. Брави вид имел жалкий и беспомощный. Раньше-то он верой и правдой служил папе Григорию Девятому. А теперь…

Бедняга Банд! Тайный папский разведчик и убийца, брави Святого Престола при таком обилии понтификов теперь, небось, и не знает, к кому идти на поклон и перед кем отчитываться о таинственных Хранителях Гроба.

– Так о каком же папе идет речь?

– Я не уполномочен говорить об этом ни с кем, кроме Его Императорского Величества, – нашелся все-таки Бурцев.

Сведенные к переносице брови и сухость в голосе сделали свое дело.

– Понимаю, – легко согласился барон. Обиженным он не выглядел. Видимо, в самом деле, понимал: тайна есть тайна. А в императорские секреты простым баронам совать нос не положено.

• Предыдущая
• 8/65
• Следующая