Операция «Танненберг» - Мельников Руслан - Страница 10
- Предыдущая
- 10/65
- Следующая
– Это старый орденский обычай, – хмуро ответил Бурцев. – Выезжать на свершение самых важных дел в тех доспехах, в которых доблестно сражались под крестоносным знаменем наши предки. Чтобы ощущать на себе груз ответственности через тяжесть их брони, чтобы помнить, не опозорить чтобы…
Муть, конечно, полнейшая. Зато красиво. Романтично. По-рыцарски.
– О-о-о! Очень мудрый обычай! – Альфред фон Гейнц от восторга аж заерзал в седле. – Очень! Так вот почему старые доспехи так хорошо сохранились!
– Именно поэтому. Наши кастеляны специально содержат в образцовом порядке несколько комплектов старой брони.
– Да, это впечатляет! Жаль, я прежде не встречал рыцарей братства Святой Марии в латах ушедших славных веков.
– Я же сказал, что в доспехи прославленных орденских рыцарей прошлого мы облачаемся, лишь отправляясь на самые важные дела. Самые, понимаете? Те, которым братство придает наибольшее значение. А дел таковых не так уж много. Намечающиеся переговоры с Его Императорским Величеством – одно из них.
Барон кивнул и умолк. На орденских послов он смотрел теперь с уважением и подобострастием.
Впрочем, молчание длилось недолго. Не прошло и получаса, как словоохотливый немец вновь вовсю болтал языком. Альфред фон Гейнц разглагольствовал…
Хоть и назвался гостеприимный хозяин простым солдатом, не влезавшим в большую политику, но… Прибеднялся, в общем, барон. Дядька этот оказался весьма осведомленным собеседником. Знатоком как достоверной информации, так и слухов-сплетен, стекавшихся в Священную Римскую империю со всей Европы.
И Бурцев действовал – вытягивал из говорливого аристократа нужные сведения, всячески стараясь скрыть собственную некомпетентность в обсуждаемых вопросах.
В особо трудных случаях спасали глубокомысленные изречения: «Господь знает», «Господь просветит и укажет», «Господу виднее», «На все Божья воля»… Если при этих смиренных словах молитвенно складывать руки и возводить очи горе – то действовало безотказно.
Болтливый же барон был той самой пресловутой находкой для шпиона. Убежденный на все сто, что имеет дело с важным тевтоном, и польщенный вниманием посла, фон Гейнц без умолку чесал языком.
В результате под монотонный стук подкованных копыт Бурцев узнал, что…
– …Испанцы грызутся с маврами, будь они неладны! Французы воюют с англичанами и лет сто, небось, еще воевать будут. На востоке тоже неспокойно. В Чехии смущает добрых католиков профессор пражского университета Ян Гус, по которому давно уж костер плачет. Литва и Польша ополчаются против вашего, благородный Вацлав, святого братства. Московиты подминают под себя окрестные русские княжества и становятся грозной силой. За страной же русичей распадается и крошится после смерти Тамерлана государство монголов. А хорошие вина, милейший комтур, нынче подорожали. И добрых мехов с пушниной уже так просто не достать.
Цок-цок, цок-цок…
– Всю Священную империю лихорадит. Князья-курфюсты, герцоги, графы, маркграфы, пфальцграфы да бургграфы растягивают Германию по клочкам. А клочки те рвут сызнова. И клочки от клочков – тоже. Вот взять хотя бы нашу Швабию. Что осталось ныне от доброго старого герцогства? Графство Вюртемберг, баденские земли, епископство Аугсбургское и епископство Констанцское, ну, еще кой-какие куски отошли во владения Габсбургского Дома.
Благо мой синьор граф Вюртембергский Эбергард Четвертый, коего за его неслыханное милосердие в народе именуют также Добрым, понимает, что более так продолжаться не может, и поспособствовал вашей встрече с Его Императорским Величеством. Но тут дело понятное. Своими силами, без помощи императора, графу нипочем не утихомирить швейцарцев. А ведь эти мерзавцы из лесных и горных кантонов хозяйничают уже в его землях, как у себя дома. Кстати, вы не пробовали еще швейцарского сыра? Угощу – не пожалеете. Что-что, а сыр варить швейцарцы умеют…
Цок-цок, цок-цок…
– На дорогах лютуют шайки головорезов. Крестьяне, вместо того чтоб работать в поте лица своего, косо смотрят на своих господ. Германского императора никто всерьез не принимает. Папская власть утратила былой авторитет. Церковь – силу. На еретиков не хватает костров. А жарковато сегодня, не находите? А так – преотличная погодка! М-да!
Цок-цок, цок-цок…
– Эх, дорогой комтур, скажу я вам, печальнее всего, что правила честной войны уходят в прошлое. Осадные бомбарды, не иначе как порожденные дьяволом, разрушают стены замков, казавшихся доселе неприступными и несокрушимыми. От пуль, пущенных из малых ручных бомбард, не спасают никакие доспехи. Безлошадные голодранцы с швейцарскими алебардами, итальянскими и фламандскими пиками или английскими луками все чаще бьют на полях сражений прославленную рыцарскую конницу. Процветает наемничество. Разбогатевшие города не желают подчиняться синьорам. Цеховики, купчишки и владельцы мануфактур имеют порой доход, превышающий состояние благородных рыцарей, баронов и графов. Куда только этот мир катится, господин Вацлав…
В общем, как явствовало из нескончаемого потока баронского многословия, всюду царила полнейшая анархия и вдобавок изо всех щелей сквозило чем-то новым, непонятным, пугающим… По всей Европе бурлила и плескалась дурно пахнущая мутная водичка, в волнах которой самое время было ловить рыбку покрупнее. Что, судя по всему, и намеревались сделать тевтонский гроссмейстер Ульрих и германский император Рупрехт. Тайная встреча немецкого магистра с немецким же монархом здорово смахивала на этакий спешный раздел мира под шумок.
Или не спешный? Или все тут продумано и просчитано до мелочей?
Глава 7
Замок был вполне обычным и мало чем отличался от виденных Бурцевым феодальных крепостей тринадцатого столетия. Замок как замок. Башни, стены, ров, подъемный мост, воротная арка с решеткой.
Правда, кое-где из больших амбразур торчали жерла орудий. Отдаленно крепостные пушки пятнадцатого века напоминали модфаа сарацинского мудреца Мункыза. Только сделаны они были не из выдолбленного и кое-как укрепленного железными кольцами дерева, а целиком кованы из металла.
«Послы» и отряд фон Гейнца обогнули замок. Бурцев привстал на стременах. Так, а это еще что?
В поле перед крепостью было необычайно людно.
Осада, что ли? Нет, слишком мало оружия в толпе и слишком много веселого гомона. Скорее уж праздник какой-то.
Альфред фон Гейнц повернулся к одному из своих оруженосцев – дюжему детине с наивным лицом пацана:
– Фридрих, узнай, в чем там дело.
Оруженосец ускакал вперед, а вернувшись, доложил:
– Ведьму изловили, ваша милость. Швейцарское отродье! Шпионила тут.
Ведьма-шпионка? Очень интересно! Бурцев прислушался. Аделаида сзади перестала наконец обиженно сопеть, напряглась, вцепилась в мужнину спину. Ведьм и прочей чертовщины она боялась. Дружина озадаченно притихла.
– Где изловили? – нахмурился барон. – Как изловили?
– В Шварцвальде, как вы велели, засаду поставили на цюрихской дороге. Дитрих Лысый со своим десятком дежурил на тракте. Ему-то и попалась пташка. К замку пробиралась скрытно, тайком. Да разве ж Дитриха проведешь.
– Да, наш Дитрих мимо себя ни одной юбки не пропустит, – гоготнул барон.
– Ага! – растянул рот до ушей Фридрих. – Дитрих, как водится, того… потащил девку в кусты. Чего церемониться-то? Завалил ее, разодрал платье и…
– И что?
– И тут-то понял, что ведьма она.
– Как понял?
– А по сиське.
– По чему? – Лицо фон Гейнца дернулось.
– Ну… сиська у нее.
– Эка невидаль! Так ведь баба же!
– Так ведь сиська-то дьявола!
– Что? – Барон придержал коня. – В самом деле?
У Бурцева отвисла челюсть.
– Вот и Дитрих, как увидел – так и обомлел. Но он парень не промах, наш Дитрих, сами знаете. Сиська – не сиська, дьявол – не дьявол, но дело свое он сделал – потоптал, повалял, а после эту адову тварь сюда привез. Вас не было – так вашему духовнику отдал. А уж отец Бонифаций приказал костер готовить. Будь его воля – сжег бы сатанинское отродье сразу, без промедления. Извелся весь, вас дожидаючись. Да вон он, уж и сам бежит.
- Предыдущая
- 10/65
- Следующая
