Крестовый дранг - Мельников Руслан - Страница 11

• Предыдущая
• 11/62
• Следующая

— Откуда она у тебя? — хрипло выдавил предводитель кочевников.

— От непобедимого Кхайду-хана, внука великого Темучина. Слыхал про такого?

— Ты посланник хана Кхайду?

Узкие глаза азиатов становились все шире.

— Я его друг. А люди, которые сопровождают меня, — мои друзья. Так что делайте выводы…

Выводы татары сделали быстро.

— Их нельзя убивать, Кербет, — твердо заявил Юлдус. — У них золотая пайзца хана Кхайду — того самого, что разбил польские и тевтонские отряды в Силезском улусе.

Кербет нахмурился:

— Они могли просто захватить это золото у какого-нибудь ханского военачальника, а теперь морочат нам голову.

— Золотую пайзцу захватить непросто. Двум воинам, старику и женщине такое не под силу…

Татарин говорил убежденно и спокойно. Он не хотел конфликта, но, судя по медленно выползавшей из кривых ножен полоске обнаженной стали, готов был драться в случае необходимости. Взялись за сабли и другие кочевники.

— Да, возможно, эти люди лгут, и тогда смерть их будет страшна. Но до тех пор, пока я не узнаю этого наверняка, все четверо находятся под защитой духа великого хана Темучина. Тот, кто причинит им вред, должен умереть. Не пытайся их убить, Кербет.

— Ты… Смеешь… Мне… Угрожать?

Кавказец вспыхнул. Его ладонь тоже легла на сабельный эфес. Свое оружие он не тянул медленно и демонстративно — вырвал сразу. Рука Кербета дрожала от ярости. Дрожь передавалась на металл. Бурцев отметил, что клинок у горца особый — увенчан граненым штыкообразным острием, вроде мизерикордии фон Берберга. Таким оружием, наверное, удобно не только рубить с оттягом, но и колоть, разрывая кольчужные звенья.

— Я не хочу с тобой ссориться, иптэш, — миролюбиво улыбнулся татарин.

Кербет молчал. Но дышал тяжело и саблю не прятал. Кербет был зол и другом-иптэшем Юлдуса сейчас явно не считал.

— Ребята, уймитесь, — вмешался Бурцев. Теперь он заговорил по-русски. — А то перебьете друг друга, а нас и развязать будет некому. Кто, вообще, у вас тут главный?

И Кербет, и Юлдус в изумлении повернули головы к дерзкому пленнику-полиглоту…

— Главным воеводой у нас поставлен Домаш Твердиславич, — растерянно пробормотал татарин.

Мягкий стук копыт о снег окончательно разрядил обстановку: в деревню въезжали новые всадники. К поцапавшимся иноземцам спешил воин в богатом облачении.

— Эй, а ну, прекратить грызню! Кербет! Юлдус!

Грузный наездник в летах вклинил коня между ними. Тяжелый прямой меч на боку, круглый червленый щит на спине, в руке — длинное копье. От блеска начищенного зерцала и позолоченного куполообразного шлема с козырьком и защитной стрелкой-наносником резало глаз. Алый плащ, закрепленный на плече золотой застежкой, трепыхался под щитом. Серебром отливала конская сбруя. Белела курчавая борода всадника — и вовсе не потому, что заиндевела от дыхания: слишком много в той бороде было седых волос. Немолодой уже вояка… Строгие глаза под густыми бровями смотрели внимательно, испытующе.

— Сталь в ножны! — пробасил незнакомец. — Живо!

Татарин ничуть не возражал против такого исхода. Горец исполнил приказ неохотно.

— Рассказывай ты! — обратился пожилой воин к Юлдусу. — О чем тут спор у вас с Кербетом?

Выслушал, крякнул досадливо, позвал:

— Вейко, ко мне!

Лыжник подбежал.

— Говори, кого в засаду привел?

— Орденских людей, как ты и просил, воевода. Лазутчики это, должно быть. Во всех селениях выспрашивали дорогу в новогородские земли. Немецкий знают. Хотят скрытно и быстро пройти к Пскову. Говорят, из Польши идут и мыслят примкнуть к Александру Ярославичу. А вот зачем — толком объяснить не могут. Про девку какую-то брешут княжеского рода, да про воинов из другого мира сказки рассказывают. Пляттослоффци, в общем.

«Пляттослоффци»… Блядословцы то есть… лжецы… Странно было слышать это забористое, непривычное прибалту и потому смешно исковерканное чудинским акцентом древнерусское словечко в устах эста. Странно и обидно. Снова дернулся, запыхтел в веревках оскорбленный Освальд. На рыцаря Домаш Твердиславич даже не взглянул. Эст-чудин — тоже.

— А откуда у лазутчиков знак татарского хана?

— То мне не ведомо, воевода. Знака этого я прежде не видел, потому и не выспрашивал о нем.

Домаш задумался, потом обратился к Юлдусу:

— Значит, так: развязать всех, но глаз с полонян не спускать. Ежели начнут бузить — зарубить, а пока спокойны — пусть живут. Коли других не добудем, повезем князю Александру этих.

Воевода отъехал к дружинникам. Юлдус остался. К нему и обратился Бурцев, когда тугие путы наконец спали с рук и ног.

— Слышь, иптэш, вы вообще кто такие?

Татарин усмехнулся.

— Разгон новгородского князя Искандера, — гордо ответил он. — Ведет нас брат посадника воевода Домаш, а посланы мы вперед, чтоб вызнать силы ливонцев да привезти князю полонян.

— Хм, а Вейко?..

— Вейко у нас за проводника. Указывает путь через леса и торфяники, подсказывает, где засады устраивать, по весям окрестным под видом охотника бегает — узнает что да как. Сам-то он из этих мест родом.

— Значит, наврал нам парень, что семью его крестоносцы вырезали?

— Почему наврал? Про род свой — правду сказал. Немцы всех до единого перебили, а паренек на русский берег подался. Домаш его к себе в отроки взял.

— Ну, а вас-то самих какая нелегкая занесла сюда из родных степей?

— Нелегкая? — Юлдус нахмурился. — Вообще-то, союзники мы. Русичи помогали нам в походах на польские и венгерские улусы. Теперь наша очередь. Как говорят здесь, на Руси, долг платежом красен. Вот Бату-хан — брат Кхайду — и прислал отряд отборных нукеров и стрелков на помощь иптэшу своему князю Искандеру… Сам ханский нойон Арапша нас привел. Я служу при нем десятником-унбаши.

Бурцев хмыкнул. Выходит, против крестоносцев вместе с Александром Ярославичем будут биться и татары? Забавно… Хотя… Союзники ведь, в самом деле, должны помогать друг другу. Если союз крепок. А тут с этим, похоже, все в порядке.

— А Кербет при ком служит? Он ведь не русич и не степной воин, так?

— Да, он с Кавказских гор. Черкес. На воинскую службу в Твери поступил. Отличился бесшабашной храбростью, был возвышен, стал сотником. Тоже привел свой отряд к князю Искандеру и поставлен под начало Домаша.

— Черкес, говоришь? Хм, было б интереснее, если б он чеченцем оказался.

— Чеченцем?

— Это народ такой воинственный, тоже на Кавказе живет.

— Ну, может быть, Кербет и чеченец. Просто здесь всех пришлых из тех краев черкесами кличут.

— Вот как?

Больше Бурцев на эту тему вопросов не задавал.

— Тихо! — Юлдус вдруг вскинул руку. Татары замерли. Дружинники Домаша и Кербета тоже поутихли. Бурцев прислушался. Низкий далекий гул… Знакомый, похожий… похожий на… Неужели? Он побледнел. Да не может того быть!

— В чем дело, Вацлав? — встревожился Освальд. — На тебе лица нет!

Ядвига зыркала по сторонам, стараясь определить источник звука. Сыма Цзян испуганно втянул голову в плечи. Всадники хватали оружие, кони тревожно переступали с ноги на ногу. Звук нарастал. А потом…

— Крест! Знамение! Змей поганый!

Тишина умерла. Сразу, вдруг. Испуганные крики неслись отовсюду. Обнаженные клинки, копейные наконечники и просто пальцы указывали в небо. Кто-то читал молитву, кто-то крестился. Кто-то заунывно скулил.

Возникшая над лесом точка действительно издали напоминала и воспаривший к небесам крест и летящего дракона. Но точка быстро приближалась. Росла, раздавалась прямо на глазах, внушала ужас одним своим видом. И вряд ли кто-то кроме Бурцева подозревал, на что способна такая птаха.

Нет, вовсе не ристалищное поле видели они в Дерпте за колючей проволокой. И не выровненный ипподром для зимних скачек. А-э-ро-дром — вот что! Взлетно-посадочную полосу, построенную цайткомандой на самой границе с русскими княжествами. Чтоб было, откуда взлетать винтокрылым машинам люфтваффе, переброшенным из будущего силой арийской магии. Кто сказал, что платц-башни годятся для отправки в прошлое лишь живой силы? Ничего подобного! Если в цайт-прыжок можно захватить «шмайсер», почему бы не взять с собой и боевую технику? Центральный хронобункер СС наверняка достаточно просторен, чтобы вогнать туда небольшой военный самолет. А башня перехода в Дерпте… Она ведь давным-давно разрушена, и межвременной портал открывается нынче в просторном куполе над древними руинами. Следовательно, стены, коридоры, лестницы и низкие своды арийской постройки уже не воспрепятствуют материализации боевой машины с приличным размахом крыла. Вот фон Берберг и обеспечил своему крестовому походу поддержку с воздуха!

• Предыдущая
• 11/62
• Следующая