Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Чудакова Мариэтта Омаровна - Страница 62

• Предыдущая
• 62/129
• Следующая

Ответ очевиден.

Впрочем, кто-то может спросить: «А чем вы докажете, что он вступал в партию, думая именно о судьбе страны, а не о своих собственных, сугубо личных интересах?».

Ответ лично для меня не представляет ровным счетом никакого труда: да просто всей его дальнейшей жизнью и деятельностью. Человек, не испорченный темной завистью и беспредметной злобой (а я верю, что среди моих читателей таких нет и быть не может), легко увидит, как и для чего использовал Егор Гайдар свое членство в правящей партии.

А как же все-таки с убеждениями?..

Вернемся снова к книге М. Восленского: он все это очень хорошо, мне кажется, продумал и проанализировал – именно на материале нашей общественной жизни того времени, конца 70-х годов.

«“А как же с убеждениями? – недоумевающе спрашивает западный читатель. – Что же, так вот и нет в Советском Союзе людей, которые идут в КПСС по убеждению, так, как идут в коммунисты в странах Запада? Что-то не верится!”

Знаю, что не верится. Если бы я родился и вырос на Западе, то и мне бы не верилось.

Но хоть и не верится, а все же правда такова, что вступление в КПСС ни с какими идейными убеждениями не связано. А чтобы неверующие на Западе немного призадумались, спросим их: каких, собственно, убеждений вы ожидаете от вступающих в КПСС? Убеждения в том, что советский строй – самый демократический в мире? В том, что он – советский гражданин – пользуется всеми свободами? Что в СССР живется лучше, чем на Западе, куда его, однако, предусмотрительно не выпускают? Что на протяжении всех лет советской власти неуклонно растет благосостояние советского народа и доросло до того, что по жизненному уровню СССР оказался среди промышленно слаборазвитых стран? В чем он должен быть убежден из того, что его годами заставляли повторять: что Сталин и Берия справедливо репрессировали изменников Родины? Или что по преступным приказам Сталина изменник Родины Берия необоснованно репрессировал невинных людей? Или же, наконец, что Солженицын, написав об этом, стал изменником Родины?»

…В 1986-м – как раз в год, когда молодые экономисты впервые собрались на Змеиной горке, – менялось руководство главного партийного журнала «Коммунист». Эта смена стала одним из важных знаков начинавшейся Перестройки. Потому что все, что печаталось на страницах этого журнала, было для коммунистов истиной в последней инстанции.

«Мощным тараном, крушащим идеологические стены, – вспоминал девять лет спустя Егор Гайдар, – неожиданно становится обновленный журнал “Коммунист”, традиционная цитадель ортодоксии. Возглавлять его поставлен старый знакомый Горбачева – академик Иван Фролов».

Этот довольно-таки либеральный человек сразу же заменил из восемнадцати членов редколлегии пятнадцать. И пригласил на любую из нескольких руководящих должностей известного экономиста и публициста с полу диссидентской репутацией, долгие годы опального Отто Лациса. И Лацис стал членом редколлегии, курирующим экономический отдел журнала.

«А отдела не было, – пишет Лацис, – ушел прежний заведующий, ярый апологет “социалистического планового хозяйства”, ушла с ним почти вся его команда».

Нового заведующего Лацис долго не мог подобрать – нужен был человек «с научными регалиями, хотя бы кандидат экономических наук, иначе ему было бы трудно разговаривать с многочисленными профессорами марксистско-ленинской политэкономии, а нередко – и с академиками, желающими донести до читателей дорогую им истину непременно в директивном журнале. И в то же время требовался журналист, редактор – ведь работа в журнале прежде всего литературная. Человека с такой квалификацией найти нелегко».

И однажды Лацис пожаловался на свою «кадровую незадачу» институтскому товарищу.

«– А ты возьми Гайдара, – сказал он.

– Какого Гайдара?

– Егора. Он работает у Стаса Шаталина.

Тут вспомнил я нашу с Леном и Тимуром конспиративную встречу на даче Гайдара в Дунине (если кто забыл – летом 1968 года, после вторжения наших танков в Прагу. – М. Ч.) и улыбчивого мальчика, с которым меня познакомил Тимур. Девятнадцать лет прошло. Мальчик окончил школу и экономический факультет университета, уже девять лет работает в науке. Кандидат экономических наук, готовится защищать докторскую. Работает у академика Шаталина – лучшей рекомендации мне не требовалось. Можно не сомневаться, что он хороший экономист. А журналист? Неизвестно. Журналистом никогда не был».

И тут Лацис производит такой мысленный расчет: два деда – замечательные писатели, отец – журналист…

«Не может быть, чтобы от литературной атмосферы семьи Егор ничего не получил. Я решил понадеяться на семью – и не ошибся. Егор сразу стал выступать в “Коммунисте” как зрелый журналист».

Заметим – ведь раньше он себя в журналистике не пробовал…

«Для журнала, однако, важнее было, что он быстро собрал сильную команду молодых сотрудников и авторов».

Почему же ему удалось сделать это «быстро»?

Да потому что они все уже собрались за два года до этого на Змеиной горке!

Так что оставалось только дать позывной сигнал по форме номер один общий, как предписано это в «Тимуре и его команде».

Что и было сделано.

«Никто не знал тогда, – пишет О. Лацис, – что по коридорам редакции ходит добрая половина будущей “команды Гайдара” в правительстве России».

…Так зачем все-таки Гайдар пошел в главный партийный журнал?

Сам он пояснял впоследствии, что заведующий отделом в «Коммунисте», с одной стороны, «сам себе был цензором» (чего, пожалуй, в те времена нигде больше и не было), а с другой – «одна ошибка могла стоить всей дальнейшей карьеры». Потому эти люди «были, как правило, крайне осторожны».

Нынче наши соотечественники, по моим наблюдениям, в подавляющем большинстве своем психопатически убеждены, что все одним миром мазаны. Многие уверились сами и уверяют других – в том числе, к моему глубокому сожалению, детей и подростков, не имеющих еще собственного жизненного опыта, – что не существует и никогда не существовало в отечестве людей, чьи поступки определяются не мыслями о деньгах и карьере, а чем-то еще.

И словам Гайдара, которые я дальше приведу, такие люди (в отличие от автора этой книги и, надеюсь, моих юных читателей) поверить не смогут, что называется, по определению:

«Но это был не мой случай, и пришел я в журнал не для того, чтобы оглядываться на Старую площадь. (То есть – на ЦК КПСС, на ней расположенный. – М. Ч.) Мне было в высшей степени наплевать на возможность сохранения начальственного кресла и тем более – дальнейшей партийной карьеры, меня это место занимало исключительно с точки зрения возможности отстаивать свои собственные суждения, независимо от сохраняющихся еще цензурных идеологических ограничений».

…Трудно удержаться, чтобы не процитировать дальше:

«Периодически раздаются звонки со Старой площади. Что вы делаете?! Разве эта проблема подлежит открытому обсуждению? <…> Переспрашиваю: разве вы еще не знаете? И чиновник, точно не знающий, какова последняя партийная установка, тушуется и оставляет в покое».

…Ах, многие ли нынче вспомнят, о чем вообще здесь речь?

И кто из моих читателей понимает, что это такое – «партийная установка»?..

Это Гайдар морочил голову трусливым работникам ЦК, делая вид, что он по своим каналам узнал, что эту проблему уже разрешили обсуждать в печати – что есть такая еще неизвестная им установка…

А это были не шуточки. Речь-то шла о сведениях, «отсутствие которых в открытой печати, – пишет Гайдар, – парализовало целые направления экономических исследований».

• Предыдущая
• 62/129
• Следующая