Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Чудакова Мариэтта Омаровна - Страница 42
- Предыдущая
- 42/129
- Следующая
В повести М. Булгакова «Роковые яйца» к профессору Персикову, открывшему красный луч, приходит участник Гражданской войны, очень деятельный и в мирной жизни Александр Семенович Рокк (его кипучая энергия при полном невежестве чуть не погубит в конце повести всю страну). Естественное для Рокка обращение к профессору действует на того, как красная тряпка.
«Пришельца профессор не столько обидел, сколько удивил.
– Извиняюсь, – начал он, – вы же, товарищ?..
– Что вы все “товарищ” да “товарищ”… – хмуро пробубнил Персиков и смолк».
Второе обращение было – «гражданин».
Разница между обращениями «гражданин» и «товарищ» замечательно зафиксирована Николаем Островским в романе «Как закалялась сталь». Главный его герой Павел Корчагин в 1919 году ищет место в вагоне для такой же, как он, коммунистки Риты Устинович:
«– Гражданин, забери свои мешки с прохода, здесь товарищ станет, – обратился он к тому, кого звали Мотькой…».
Эта разница в употреблении двух обращений смешно обыграна Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита»:
«– Что вы, товари… – прошептал ополоумевший администратор, сообразил тут же, что слово “товарищи” никак не подходит к бандитам, напавшим на человека в общественной уборной, прохрипел: – Гражда…»
Через шесть-семь лет слово полностью утратило романтический налет – след того времени, когда революционеров преследовали, отправляли в ссылку, когда они были друг другу подлинными товарищами по борьбе.
Но в среде «старых» коммунистов (так называли вступивших в партию большевиков до того, как она стала правящей) оно по-прежнему в ходу. Жена поэта Мандельштама вспоминала вопросы жены давнего члена партии в 1930 году, в правительственном доме отдыха в Сухуми:
«“Где ваш товарищ?” – спрашивала она, когда я бывала одна. В первый раз я не поняла, что она говорит об О. Мандельштаме. В их кругу еще сохранялись обычаи подпольных времен, и муж в первую очередь был товарищем».
…Так в каком же смысле говорилось в 1971 году о «югославских товарищах»?
А вот в каком. Югославия занимала в «социалистическом лагере» особое положение: вела себя более или менее независимо, пыталась внедрять «рыночный социализм». Это Брежневу и его «товарищам» не нравилось. Так что товарищи-то товарищами (то есть члены компартии), но все же не совсем. И слишком дружить с ними советскому коммунисту, сотруднику главной советской газеты «Правда» не полагалось.
В 1930 году Сталин на XVI съезде ВКП(б) – будущей КПСС – говорил назидательно:
«Некоторые товарищи думают, что тракторы уже отжили свой век, что пора перейти от тракторов к электрификации сельского хозяйства. Это, конечно, фантастика. Таких товарищей надо осаживать. Наркомзем так именно и поступает с этими товарищами».
Здесь в слове «товарищи» слышится уже не дружественный, а угрожающий оттенок.
Так и с Югославией.
…Было и еще одно сугубо советское значение этого слова. Его не так-то легко описать. Пожалуй, лучше всего пояснить на примере.
Писатель-фронтовик Г. Бакланов вспоминал, как в 1985 году попал в Америку на празднование сорокалетия Победы над Германией вместе с переводчицей и еще с одним лицом, который представлялся «участником Сталинградской битвы». На деле же был он генералом КГБ, не объявлявшим своего звания. Опытному фронтовику Бакланову быстро стало ясно, что он «обслуживал» армию с той стороны Волги – то есть с левого берега, где боев не было. Погибая на правом берегу, участники Сталинградской битвы немцев, как известно, туда не пустили. Помимо всех возможных орденов, у этого генерала еще висел на груди и американский орден.
«Американцы уважительно интересовались, за что награжден он американским орденом. И тогда он брал на ладонь висевший на колодке орден, как женщина берет на ладонь свою грудь, и говорил дословно вот что:
– Была выдвинута моя кандидатура. Товарищи посоветовались. Возражений не последовало. Товарищи решили вопрос положительно.
Я спрашивал Наташу:
– Как вы это переводите?
– Ну разве можно это перевести?
Действительно, ее перевод бывал заметно длинней, американцы выслушивали с должным вниманием и почтительно поглядывали на его седины».
Видимо, американцы в связи с каким-либо юбилеем Победы решили дать свой орден какому-либо советскому фронтовику – и обратились к нам за консультацией. Ну а консультации такого рода в Советском Союзе давали только товарищи из КГБ. Сами же эти люди предпочитали никогда не называть родную организацию – изъяснялись обиняками. Так и изъясняется у Бакланова генерал КГБ.
…Но слова родного языка – живучи. И слово «товарищ», несмотря на все злоключения советского времени, продолжает жить своей трогающей нас жизнью в прославленных стихах («Мой грустный товарищ, махая крылом…») и в давних песнях («“Товарищ, я вахты не в силах стоять”, – / Сказал кочегар кочегару…»).
Часть третья Школа и университет
…Эта детскость внешняя, она постоянно присутствовала, он постоянно радовался как ребенок, хохотал как ребенок, воспринимал все как ребенок, с широко открытыми глазами. Но с другой стороны, у меня было такое ощущение, что он настолько мудрый, настолько старше себя. В нем одновременно было что-то необыкновенно взрослое. Было впечатление, что это человек с огромным жизненным опытом – так он говорил, так он себя вел.
В среде психологов существует такая гипотетическая периодизация:
до трех лет ребенок воспринимает,
до шести – воспитывается,
от шести до двенадцати – перевоспитывается,
а от 12-ти до 21-го – 22-х уже занимается самовоспитанием…
То есть продолжает умнеть.
Если, конечно, не теряет из виду эту цель.
1. Литература в школе
Итак, Егор, проведя немало лет за границей – на Кубе и в Югославии – вернулся наконец домой.
Девятый класс он начинает уже в Москве. В 152-й школе – недалеко от так называемых аэропортовских (то есть – близ станции метро «Аэропорт») «писательских» кооперативных домов. Там среди прочих членов Союза писателей жил и Тимур Гайдар со своей семьей.
…В последней четверти в его девятый класс пришли два юноши из разогнанных (не случайно, а из-за слишком хорошего уровня преподавания: выделяться в советской стране не полагалось) московских школ. Они быстро подружились с Егором Гайдаром. О них он напишет впоследствии: «Мои ближайшие друзья – Витя Васильев и Юра Заполь. У нас тесная дружная компания. У каждого есть свои сильные стороны. Виктор, впоследствии российский математик с мировым именем, показал мне, как надо щелкать задачи математических олимпиад. Юра Заполь… тогда поражал меня способностью играть в шахматы “вслепую”».
А Виктор Васильев (сегодня – академик, президент Математического общества), в свою очередь, вспоминает: «Мы все время были вместе, говорили на одном языке, читали примерно одно и то же… Егор, конечно, гораздо больше читал – о чем бы мы ни говорили из литературы, он уже читал и имеет свое мнение. По истории, философии он очень много знал, называл какие-то имена, о которых я ничего не слышал. В то время мое гуманитарное образование было связано, конечно, с ним» (воспоминания В. Васильева в записи К. Рогова; далее – КР; наши беседы с В. Васильевым цитирую безо всяких помет. – М. Ч.).
- Предыдущая
- 42/129
- Следующая
