Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Чудакова Мариэтта Омаровна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/129
• Следующая

Предлагая Третью программу КПСС, принятую на XXII ее съезде (1961 г.), Хрущев, пожалуй, и впрямь был уверен (или обманывал не только других, но и себя), что в ближайшее десятилетие «Советский Союз, создавая материально-техническую базу коммунизма, превзойдет по производству продукции на душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма – США». Что «всем будет обеспечен материальный достаток; все колхозы и совхозы превратятся (вот именно «превратятся» – как в сказке… – М. Ч.) в высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства; в основном будут удовлетворены потребности советских людей в благоустроенных жилищах».

Его преемник Брежнев верил уже только в одно: в необходимость самосохранения и сохранения благосостояния – своего и своих близких.

Известно, что его дочь Галина, например, очень-очень любила бриллианты. И она забрала себе, доведя чуть не до обморока ужаснувшихся искусствоведок и музейщиц, часть бриллиантовых украшений русских цариц из Оружейной палаты…

Только пусть никто не подумает, что вера в утопию, которая многими русскими людьми овладела еще в 1910-е годы и сохранялась в 20-е, – хорошая вещь. Нет, она приносит много бед. Недаром ведь древние римляне сказали: «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

Задумайтесь-ка, почему они не сказали, например, – «в болото»? «в непроходимый лес»?.. Вот то-то же.

Первыми в странах Центральной Европы подняли восстание в 1953 году жители Восточного Берлина.

Напомним: Берлин после войны был поделен на Западный, под контролем союзников, и Восточный, ставший частью той Германии, где Сталин установил свои порядки. Позже один Берлин от другого отделили печально знаменитой «берлинской стеной» (разрушена осенью 1989 года). Сколько немцев, пытавшихся перелезть через нее и попасть на Запад, было безжалостно застрелено! Живи не там, где хочешь, а там, где тебе предписано…

Восстание в Восточном Берлине подавили советскими танками. Тогда знаменитый поэт и драматург Бертольд Брехт, живший как раз в «социалистической» Германии, написал ироническую поэму. Там такие строки: «Народ утратил доверие правительства… Тогда не было бы проще, если бы правительство распустило народ и выбрало новый?»

Вторая попытка освободиться от власти «старшего брата» – Советского Союза – и от того политического устройства страны, которое называют тоталитарным, предпринята Венгрией. Осенью 1956 года, через полгода после доклада Хрущева.

Венгерское восстание подавлено еще более жестоко: мостовые Будапешта были буквально залиты кровью. Глава тогдашнего правительства Имре Надь арестован, приговорен к смерти и повешен.

Спустя 12 лет изменить атмосферу в стране попробовали чехи – именно они стали инициаторами «пражской весны».

Если сказать одной фразой – они сделали целью «социализм с человеческим лицом».

Тут «социализм» и показал им свое подлинное звериное лицо…

Дело было в том, что Брежнев и его приспешники испугались – не перекинулось бы и к нам… Не зашатается ли тогда под ними столь привычное место – всевластных распорядителей судьбами народов огромного СССР и еще немалого числа подчиненных европейских государств?

И советские танки на рассвете 21 августа 1968 года вошли в Прагу – чтобы прикончить эти попытки очеловечить «социализм».

Все это и предстояло осмыслить двенадцатилетнему Егору Гайдару.

За разъяснениями он обратился, конечно, к отцу.

А для тех, кто засомневается – не рано ли? действительно ли все это могло интересовать мальчика в его возрасте? – мы процитируем письмо Аркадия Голикова отцу на фронт летом 1917 года. Ему в это время тринадцать лет.

«Милый, дорогой папочка!

Пиши мне, пожалуйста, ответы на вопросы:

1. Что думают солдаты о войне?..

2. Не подорвана ли у вас дисциплина?

3. Какое у вас, у солдат, отношение к большевикам и Ленину? Меня ужасно интересуют эти вопросы…

4. Что солдаты, не хотят ли они сепаратного мира? <…>

Пиши мне на всё ответы как взрослому, а не как малютке».

И Тимур Гайдар, зная всю биографию отца, полвека спустя отвечал своему сыну, внуку Аркадия Голикова, как взрослому.

«Я его не очень оберегал», – говорил он в 1995 году одному из приятелей, журналисту А. Борину.

Шел разговор о том, было ли ему страшно за сына. Ведь если он ясно поймет, что происходит в его стране, то, с детства воспитанный честным и болеющим за свою страну, мальчик мог решиться на опасные поступки… Но врать ему – хуже, опасней.

«– Потому что, – продолжал отец Егора, – оберегая таким образом, можно очень серьезно деформировать человека. Если он видит, чувствует, что кругом неправда, а в доме делают вид, что это правда, в результате у парня может развиться душевный кризис. Но все-таки первый такой отчаянно откровенный разговор состоялся у нас где-то в 68 году – Егору было 12, когда наши танки вошли в Прагу.

– Не где-то, – поправил Егор отца, – а 21 августа 1968 года, часов, наверное, в 11 дня».

Как ему было не запомнить день и час такого поворотного разговора!..

Но и для его отца, Тимура Гайдара, это событие стало поворотным.

Со Сталиным Тимуру Аркадьевичу все ясно было еще при жизни тирана. Егор Гайдар рассказывает в своей мемуарной книге, как в послевоенные годы, во время службы на Балтике на подводных лодках, «молодой, еще очень наивный лейтенант Тимур Гайдар пишет письмо в теоретический орган партии, журнал «Большевик» (будущий «Коммунист», в котором, как увидим дальше, еще доведется работать его сыну. – М. Ч.) с просьбой разъяснить ему причины расхождений между последними выступлениями Сталина и азбукой марксизма. Видимо, письмо попало в руки храброго и честного человека, может быть, помогла фамилия… Как бы то ни было, к счастью для лейтенанта, обошлось без последствий».

Но критическая мысль лейтенанта на этом не застыла. «В 1952 году слушатель факультета журналистики Военно-политической академии Тимур Гайдар встретил Ариадну Бажову – преподавателя истории в Уральском университете, дочь известного писателя Павла Петровича Бажова. Ночью перед свадьбой он поведал ей, что считает Сталина предателем дела Ленина и социализма, но убежден, что это святое дело все равно победит. Мама поплакала, представила себе грядущую тяжелую судьбу, однако, хотя и была правоверной комсомолкой, замуж за старшего лейтенанта все-таки пошла и, насколько я знаю, ни разу об этом не пожалела».

А что может их ждать – она знала не понаслышке. Ей было 11 лет, когда ее отца, в январе 1937 года исключенного из партии, вызвали в НКВД (Народный комиссариат внутренних дел; главным его внутренним делом были в те годы аресты и расстрелы безвинных сограждан).

«Бабушка, Валентина Александровна, собрала чемоданчик, – писал Егор Гайдар по рассказам мамы и бабушки, – и дед отправился по хорошо известному в Свердловске адресу. Однако к тому времени череда репрессий докатилась до самого НКВД, и в страшной системе начались сбои. Просидев несколько часов в приемной, Павел Петрович так и не дождался аудиенции. К счастью, не пошел узнавать по начальству, почему его вызывали и не принимают…»

Здесь можно прервать цитату, чтобы восхититься доставшимся Бажову от предков крестьянским инстинктом самосохранения. Представим себе на его месте человека из профессорской среды. Легко вообразить себе, что он, возможно, как раз пошел бы «узнавать по начальству»…

Так вот, дедушка Бажов суетиться не стал, а повел себя степенно: «тихо вышел, вернулся в свой дом на Чапаева, 11 и после этого больше года никуда из него не въосодил».

Не слабо?

Ждал, когда охотники на людей забудут про него. И бабушка тоже старалась на улице не появляться. Жила вся семья на учительскую зарплату бабушкиной сестры… А дед сидел дома и писал.

И «спустя год с небольшим он прочитал бабушке и маме свои первые сказы. Полоса репрессий к этому времени пошла на убыль, деда восстановили в партии, вскоре он стал автором знаменитой книги “Малахитовая шкатулка”» (Е. Гайдар, 1996).

• Предыдущая
• 27/129
• Следующая