Между жизнью и смертью - Кэннон Долорес - Страница 48

С.: А Он и не выбирал. Это было в обычаях того времени. Он просто смирился со своей участью. Хотя обладал достаточным могуществом и силой, чтобы избежать смерти, если бы захотел. Но Он не захотел и предпочел пройти через страдания.

Д.: Мне все-таки хочется понять, что именно Он пытался доказать, обрекая себя на столь мучительную смерть.

С.: Он руководствовался собственными мотивами, и не мне судить о них или понапрасну гадать об этом. Живи Он в наши дни и попади в сходную ситуацию, где бы на Него возвели поклеп и ложное обвинение, то Он бы прошел через унизительную систему судов и судопроизводства и в конце концов был бы приговорен к смерти на электрическом стуле, к расстрелу или повешению. Но Его распяли, ибо в ту эпоху этот метод казни был, так сказать, в большом фаворе.

Д.: Но если мы не поймем причину, по которой Он пошел на смерть, то сама смерть кажется бессмысленной.

С.: Доискивайся причины не в Христе, а в ближних своих. Тот факт, что Его казнили, уже сам по себе является ответом. А мораль здесь в том, что существует несправедливость.

Д.: Несправедливость одних людей по отношению к другим? Ты это хочешь сказать?

С.: Именно это.

Д.: Тогда почему же нам внушают, что Он умер за грехи наши? Ты можешь это как-то объяснить?

С.: Это было сделано с чисто рациональной целью, то есть это была попытка объяснить на элементарном уровне смысл всей жизни и деяний Христа, для понимания которых требуется гораздо более широкий кругозор и уровень сознания. К сожалению, многие общераспространенные верования и убеждения не способствуют истинному пониманию положения дел, и слепая вера в них только мешает росту сознания и пониманию истинного смысла философии.

Д.: В Библии, в Ветхом Завете и, особенно, в Новом, часто упоминается Дух Святой, который Господь Бог посылает во имя Свое для помощи людям. Я бы хотела немного больше узнать об этом и понять, как действует этот Дух Святой?

С.: Короче говоря, ты пытаешься разумом понять один из аспектов природы Бога? Действительно, то, что вы называете Богом, имеет, как известно, три аспекта, которые люди удобства ради назвали Отцом, Сыном и Духом Святым. Однако понять ограниченным человеческим сознанием, что такое Дух Святой, не менее трудно, чем понять суть Бога Отца. В этом смысле достаточно будет сказать, что дух имеет энергетическую природу и является скорее жизненной силой, чем формой жизни. То есть это нечто, что поддерживает жизнь. Иными словами, это квинтэссенция самой жизни – в противоположность личности, которую эта жизнь наполняет.

Д.: А может ли человек выжить без духа?

С.: Скорее нет, чем да. Ибо как может жить или выжить личность, лишенная жизни? Жизнь очень многопланова, это не только жизнь физическая, но и жизнь духовная. А дух – это элемент индивидуального сознания или самой личности, поддерживающий в ней жизнь на вашем уровне бытия.

Д.: То есть это дух самой жизни? И познать его можно только через саму жизнь, так?

С.: Если формулировать это в терминах, понятных земному уму, то сказанное в принципе верно.

Д.: Выходит, что Церковь, говоря о Троице или Триаде, то есть о Великом Триединстве, на деле гораздо ближе к истинной концепции Бога, чем это может показаться на первый взгляд. Каждый из этих аспектов отделен от Него в том же смысле, в каком все мы отделены от Бога, но вместе с тем все они составляют с Ним одно целое. Просто все это формы или разновидности одной Сущности, которые облекли в столь простые термины, чтобы они были понятны нашему земному разуму. Нам гораздо легче персонифицировать Бога, чем пытаться визуализировать Его в качестве силы или энергии. В этом смысле полученная мною информацию не оставляет сомнений в том, что Бог и Дух Святой – это, в сущности, одно и то же, то есть жизненная сила, которая пронизывает и наполняет все сущее. Не будь хотя бы одного из этих аспектов, не было бы и самой жизни, поскольку это та движущая сила, которая стоит абсолютно за всем. Поэтому, когда церковники говорят о том, что мы должны раскрыть сердца свои и впустить в себя Дух Святой, они, по сути дела, противоречат истине, ибо этот Дух всегда с нами и в нас. Ибо, отсутствуй Он в нас, в нас отсутствовала бы и сама жизнь.

Д.: С концепцией Бога мы более или менее разобрались. Теперь давай поговорим о концепции Дьявола или Сатаны. Что ты можешь сказать по этому поводу?

С.: Это всего лишь концепция, и не более того. Концепция, аналогия, метафора, если хотите, используемая с целью лучшего понимания дуалистической реальности.

Д.: То есть такой сущности на самом деле нет?

С.: Нет. Как нет и персонификации.

Д.: Но люди, говоря о Дьяволе, обычно имеют в виду некую сущность, личность. Таковая существует?

С.: Нет, ни сущности, ни личности не существует. Во всяком случае, столь коварной или в такой мере воплощающей в себе зло, чтобы ее можно было считать Дьяволом. Говоря о Дьяволе, люди прежде всего имеют в виду сущность, известную под именем Люцифера, которая реально действовала на арене истории в пору сотворения мира и которая в конце концов, из-за своего стремления к власти, потеряла все.

Д.: Почему же именно Люцифер ассоциируется со злом?

С.: Потому что именно вокруг него скапливались элементалы, соотносимые со злом, то есть причинявшие вред и ущерб.

Д.: Ты считаешь, что эти силы стали наделять могуществом лишь в силу недоразумения и ложного понимания их роли?

С.: Да. Или для того, чтобы использовать в своих целях.

Д.: Выходит, что можно наделить их властью, постоянно думая о них?

С.: Нельзя наделить кого-то властью, постоянно думая о нем. Дело не в мыслях, а в поступках, совершаемых людьми. Всякий раз, когда человек, совершивший заведомо неправильный поступок и знающий об этом, говорит: "Это меня Дьявол надоумил", – он энергетически подпитывает эти силы.

Д.: Я часто слышу от других субъектов, что, мол, Дьявол необходим в силу поддержания баланса, ибо раз существует добро, то должно существовать и зло.

С.: Все это умозрительные концепции, создаваемые из желания лучше понять мир. Людям необходимо понимание, им необходимо кивать головой и говорить: "О да, я понимаю"; ибо, когда мы понимаем что-то, мы чувствуем себя гораздо комфортней. Все эти концепции и создаются именно для того, что мы могли чувствовать себя комфортней, чтобы могли сказать, что понимаем. Мы изобрели великое множество подобного рода концепций в попытке объяснить окружающий мир, объяснить то, что видим, чувствуем или ощущаем, и эти концепции со временем зажили своей собственной жизнью. Но их нужно понимать именно как концепции, а не как некие сущности, наделенные жизнью и живущие сами по себе.

Д.: Выходит, что такие понятия, как добро и зло, выдуманы людьми для того, чтобы лучше понять окружающий мир?

С.: Да, ибо цель диктует методы. А целью является чувство безопасности и внутреннего комфорта. С другой стороны, из-за этого в какой-то мере тормозится духовный рост человека, поскольку он всегда очень неохотно расстается с привычными понятиями и концепциями, а без этого не обойтись, если он хочет понять мир во всей его сложности. В действительности же нет ничего ни хорошего, ни плохого; реальность индифферентна, в той же степени что и сами понятия праведности и неправедности.

Д.: А как насчет проповеди греха и того, что за грехи ты якобы попадешь в ад, где будешь гореть в вечном пламени, и тому подобные вещи? Можно ли их объяснить как неверную интерпретацию истинной реальности?

С.: Многие родители постоянно грозят ребенку ремнем за то, например, что он отказывается есть суп или кашу, да и за многое другое. Страх наказания – вот что движет тобой и твоими действиями в стремлении выйти из конфликтной ситуации. Хотя это всего лишь угроза родителей, стремящихся заставить тебя делать то, что воспринимается ими как хорошее и полезное для тебя.

Д.: Значит, такого физического места, как ад, не существует?