Рене по прозвищу Резвый - Кондаурова Елена - Страница 56

• Предыдущая
• 56/68
• Следующая

— Извини, Резвый, что не сразу заткнул, — поднимаясь с колен, сказал он. — Кляп искал.

Рене недовольно глянул на него, испытывая огромное желание дать ему в ухо. Но делать этого не стал, просто повернулся и пошел собирать вещи, бросив через плечо:

— Все, хватит дурака валять, выходим!

К сожалению, выйти получилось не сразу. Команда никак не могла собраться. Ни с вещами, ни с духом. Все время находились какие-то обстоятельства, мешавшие пиратам войти в следующий коридор, проход в который зловеще чернел на каменной стене.

Рене терпеливо ждал, несмотря на паршивое настроение. Он понимал, что подгонять или орать на подчиненных в данный момент бесполезно. Наоборот, с ними сейчас лучше поаккуратнее.

Опасаясь, что все-таки не выдержит и сорвется, Рене отошел от пиратов к дверному проему. Некоторое время послонялся там, а потом присел на корточки возле стены. Ожидание, по всей видимости, затягивалось. Немного погодя к нему присоединилась мадам Чактча, молча усевшаяся рядом и застывшая в неподвижности. Хвост, к удивлению Рене, не подошел. Его светлая макушка мелькала то здесь, то там. Наверное, командовал. Пусть его. Лишь бы не сболтнул чего-нибудь лишнего, а то схлопочет по морде.

— Вы знаете, что там? — спросил Рене индианку, кивая на проем. Он уже сто раз отругал себя за то, что не задал такой же вопрос перед входом в храм. Может, тогда их потери были бы меньше. Хотя, если бы она знала, наверняка сказала бы сама. Рене почему-то был уверен, что она не знала. Очень уж она испугалась, когда на них полезли насекомые.

— Нет, — отозвалась она, подтверждая его правоту. — Мой прадед говорил, что за местом очищения следует место покоя, где каждый должен хорошо подумать, о чем будет говорить с богами.

Рене чуть не расхохотался самым неприличным образом. Надо же, место очищения. Похоже, то, что миллион насекомых потоптался по нему своими лапками, следует считать индейским вариантом ванны.

— То есть это все со слов вашего прадеда? — уточнил Рене. — И это он вас предупредил, что нужно стоять смирно, когда нас, так сказать, моют?

— Да, — коротко ответила она.

— Хорошо, а в месте покоя как нам следует себя вести?

— Спокойно, — последовал такой же короткий ответ.

— Ясно. Опять прадед сказал?

— Да.

— Послушайте, мадам, а каких-нибудь других источников информации у вас нет? — Рене очень старался не выходить из себя. — Более точных?

— Нет. Моему прадеду рассказывал об этом его дед. Он был жрецом, заходил сюда, когда был молодой. Это самая точная информация.

— Ничего себе точная, — хмыкнул Рене. — Это ж сколько лет назад было?

— Много.

— Да-а. А более молодые жрецы не ходили в храм?

Индианка повернулась к нему.

— Нет. А зачем мне было сюда ходить?

— Мадам! — Рене едва не потерял дар речи. — Вы жрица этого храма?

Она удивленно посмотрела на него, словно недоумевая, как она могла столько времени общаться с таким идиотом.

— Конечно.

— Тогда я вообще ничего не понимаю! — сдался Рене. — У вас такая странная религия. Зачем вообще нужен храм, если в него никто не ходит, даже жрецы?

— Храм нужен не для того, чтобы в него ходить! — туманно объяснила индианка. — Он держит небо и землю. Мы не молимся, как вы. Наши боги и так знают, что нам нужно. Они ведь нас сотворили.

— Значит, получается, вы молитесь только в исключительных случаях? — сделал напрашивающийся вывод Рене. — Когда вам нужно что-нибудь, не предусмотренное божественным планом? Например… — Он задумался, пытаясь представить, что это может быть.

— Например, когда нужно прогнать жестоких белых людей с нашего острова, — подсказала ему индианка, заставив подавиться очередным вопросом.

Так вот чье проклятие заставило уйти в песок Крокодилью пристань. У Рене взмокли ладони. Те, кого он собрался ограбить, оказались далеко не такими безобидными существами, как он предполагал.

— Но для того, чтобы упросить богов защитить свой народ, совсем не обязательно заходить в храм, — как будто не замечая его состояния, продолжила мадам Чактча. — Достаточно привести к нему много людей, расставить их возле стен и пропеть нужную песню. Боги услышат. Наш храм — это… — Она замялась, подбирая нужное слово. — Как вы называете тяжелый кусок железа, который сбрасываете со своих кораблей?

— Якорь? — поднял голову Рене.

— Якорь, — кивнула она. — Храм — это якорь для богов. Они ведь живут не только здесь, но и в других мирах.

— Зачем же вы тогда помогали нам дойти сюда, мадам? — медленно проговорил он. — Я действительно не понимаю.

— У тебя была карта, — напомнила индианка. — Испокон веков повелось так: у кого карта, тот имеет право зайти в храм в любое время и спросить все, что ему нужно.

— Черт вас побери, мадам! — разозлился Рене. — Вы же с самого начала знали, что мне нужно от вашего храма только золото!

— Вот и спросишь только золото! — отрезала она. — Боги привели тебя сюда, боги и дадут то, что тебе нужно!

— Капитан, мы готовы! — Интересную беседу прервал подо шедший Синий Нос. — Можем идти.

— Хорошо, — сказал Рене, поднимаясь.

Синий Нос был одним из тех, кто наиболее активно задерживал выход, не будучи в состоянии удобно устроить кости своего матлота. Но если уж он собрался, значит, остальные и подавно готовы.

— Постой-ка, а что это у тебя? — Из-за темноты Рене только сейчас заметил, что из-за плеч у Джека выступают какие-то подозрительные штуки. — Ну-ка повернись! Что это у тебя там?

— Это Пит, — ответил тот, поворачиваясь.

— О боже. — Рене только вздохнул и покачал головой, увидев то, что было за спиной у Синего Носа.

Надо же было додуматься.

Самые крупные кости скелета погибшего Пита — берцовые, бедренные, плечевые, предплечья и ребра — были связаны между собой, как вязанка хвороста. Пират и нес их, как вязанку хвороста. А если учесть, что Длинный Пит при жизни был действительно длинным, а его матлот скорее щуплым, чем широкоплечим, то неудивительно, что длина Питовых костей намного превосходила ширину Синего Носа. Кроме этой вязанки, на его спине болталась еще большая тазовая кость, подвешенная на веревке, и череп, покачивающийся на красной косынке, с которой Пит при жизни не расставался и которая теперь была пропущена сквозь пустые глазницы. Оставшаяся мелочь вроде позвонков, пальцев и прочей дребедени, как догадывался Рене, была ссыпана в мешочек, висящий у Синего Носа на поясе. Молодой капитан даже не стал задавать уточняющий вопрос, чтобы узнать, верна ли его догадка. Уж слишком характерный звук раздавался оттуда.

Ходячее кладбище, да и только.

Впрочем, от насмешек Рене решил воздержаться. Он еще слишком хорошо помнил, как это тяжело — терять друзей. Возможно, доведись Сиплому умереть здесь, он сам сейчас тоже ходил бы с головы до ног обвешанный его костями.

— Что ж, раз готовы, значит, идем.

Перед входом в черную темень коридора, Рене еще раз оглядел свое поредевшее войско. Настроение у большей части было далеко от боевого.

— Вот что, ребята, — как можно душевнее сказал он. — Я думаю, всем понятно, что оказались мы с вами в заднице. Хотели легкого золота, а получили по морде. Страшной смертью умерли наши товарищи, да пошлет им всевышний царствие небесное. — Рене истово перекрестился, большинство пиратов присоединились к его молитве. — И мы с вами тоже столько страху натерпелись, что не приведи господь. Однако мы остались живы. Можно было бы попробовать вернуться назад, как нам тут предлагали, — Рене бросил неприязненный взгляд на связанного отца Бенедикта, — но наша проводница мадам Чактча говорит, что не стоит этого делать. И я ей верю. До сих пор она не сказала нам ни слова неправды, наоборот, спасла наши жизни, когда предупредила, чтобы мы не дергались и стояли смирно. Да если бы не она, мы бы все тут полегли, и некому было бы собирать наши кости. А так умерли только те, кто не смог с собой совладать. Это плохо, но это был их выбор. Теперь же, перед входом в следующий зал, мадам Чактча просит нас вести себя как можно спокойнее. Как можно тише. Двигаться как можно медленнее. Не кричать, не разговаривать. И тогда все останутся живы. Все слышали?

• Предыдущая
• 56/68
• Следующая