Тайны Евразии - Демин Валерий Никитич - Страница 70

• Предыдущая
• 70/83
• Следующая

Такие замечательные первопроходцы, как российский купец-мореход Григорий Иванович Шелихов (1747–1795) (рис. 119) и первый правитель русских поселений на американском континенте, предприниматель и организатор «от Бога» Александр Андреевич Баранов (1746–1818) (рис. 120), вполне обоснованно считали Русскую Америку неотъемлемой частью и естественным геополитическим продолжением Российской империи, последовательно, горячо и не без успеха убеждая в своей правоте и императрицу Екатерину Великую, и ее правительство. Как ни странно, матушка-царица не горела особым желанием и не слишком торопилась превратить Россию в тихоокеанскую державу. Сохранились ее собственноручные заметки на прочитанных документах (как и все остальное, написанное государыней, не слишком согласующееся с нормами грамматики и орфографии): «Многое распространение в Тихое море не принесет твердых полз». Но тут же – гениальное примечание, приоткрывающее секрет, почему эту великую немку, до конца дней своих не научившуюся правильно говорить и писать по-русски, так любили российские подданные: «Военные люди в Сибир равно нужно; сто человек тамо то, что тысечи здесь » [выделено мной. – В. Д.]. (Читая приведенный рескрипт, невольно вспоминаешь вздох сожаления В.О. Ключевского: матушка-царица ухитрялась делать в слове из трех букв четыре ошибки – вместо «еще» она писала «исчо».)

Матушка-императрица тоже души не чаяла в своих «детках» и, как полагается настоящей матери, кого журила, а кого хвалила – особенно сибиряков (нижеприводимый текст, в отличие от предыдущих, отредактирован и приведен в соответствие с нормами русской орфографии, хотя синтаксис и оставляет желать лучшего):

«…Как естественные произведения, растения и животные, так и люди в России и Сибири не схожи ростом и лицом; сибиряки смуглы, самые восточные из них похожи на китайцев; русские, например, нижегородцы, не имеют ничего общего с сибиряками. На берегах Волги жители рослы и стройны; белокурые ярославские красавицы не имеют ничего общего с сибирскими женщинами, особенно иноплеменными. Жители Ярославля, Архангельска, Вологды трудолюбивы и веселы, новгородцы слывут сутягами, украинцы незлобливы, галичане слывут простыми и прямодушными. Казанские татары отличаются своими торговыми способностями. Сибиряки умны, любознательны и предприимчивы [выделено мной.  – В. Д .]. Москвичи любят удовольствия и наряды; много погулявши по улицам, они возвращаются домой, довольные своим днем. Честность и верность архангельцев всеми признана…» Поэты неоднократно пытались дополнить и развить лапидарную характеристику государыни, данную сибирякам:

Смелость, сметливость, повадка

Рыскать по стране,

Чистоплотность, ум, приглядка

К новой стороне;

Горделивость, мысли здравость,

Юмор, жажда прав,

Добродушная лукавость,

Развеселый нрав;

………………………………………….

Поиск дела, жажда света,

Юной жизни кровь,

Без предела и завета

К родине любовь;

Страсть отстаивать родное

Знать: да что, да как?

Стойкость, сердце золотое, —

Вот наш сибиряк!

Иннокентий Омулевский

Русское завоевание Америки, стремительное, как суворовский натиск, – лучшее подтверждение любых патетических слов, высказанных когда-либо в адрес сибиряков. Эскадра Шелихова состояла из трех галиотов. Сам «русский Колумб», прозванный так стариком Державиным, плыл вместе с красавицей-женой Натальей и двумя малолетними детьми. Общая численность шелиховского отряда составляла 200 моряков и промышленников. После промежуточной зимовки на острове Беринга корабли летом 1784 года подошли к Алеутским островам, они еще издали давали о себе знать отблесками огнедышащих вулканов. Плацдармом русской колонизации на первых порах стал Кадьяк – самый большой остров у восточного побережья полуострова Аляска, давшего впоследствии название всему краю.

Русские моряки и первопоселенцы столкнулись сразу же с тремя разными народами – алеутами, эскимосами и колошами (индейцами-тлинкитами). Первые и вторые проявили дружелюбие, последние – активную враждебность, что вскоре выразилось в многочисленных кровавых столкновениях. В своих подробных донесениях Шелихов рассказывал обо всех «чудесах» Нового Света и населявших его людей:«Почитали они чудом скороспешное строение у нас домов, потому что они над одною своею хижиною трудятся, отесывая доски завостренными железцами несколько лет, – потому почитают они оные великой цены стоющими. Невежество их так велико, что они, когда мы во времена темных ночей выставляли бывшей у меня Кулибинской фонарь, думали, что то было солнце, которое мы похищали, приписывая и мрачность дней причиною оное. Мне прискорбно было видеть таковую умов их грубость. И для того не долго оставлял я их в сем заблуждении, но старался, сколько можно, изъяснить им, что сие есть дело такого же человека, как и они, с тою только разницею, что они ничего не будут знать до тех пор, пока не будут мирны и заимствовать от нас обычаи и род жизни.

Я показывал им способность и выгоды российских домов, платье и употребление пищи. Они видели труды мои работных, когда они копали землю на огороде, сеяли и садили семена; по созрении плодов я велел им оныя раздавать, но они, употребляя их, ничего, кроме удивления, не изъявляли. Многих я велел кормить изготовленною работными моими для себя пищею, к чему они крайнюю чувствуют охоту. Таковое мое с ними поведение час от часу более их ко мне привязывало… <…>

Люди сложения весьма крепкаго и живут до ста лет. Приезжающих гостей встречают, вымаравшись красной краской, и в лучшем их наряде, колотя в бубны и производя пляску, имея в руках военныя свои орудия. А гости подъезжают точно так, как на сражение. Как скоро они приближаются к берегу, хозяева бросаются в море по самыя груди, байдары и байдарки со всем возможным проворством выносят на берег, затем спешат поскорее вынуть гостей из байдар, относят их по одиночке к первому учрежденному для игры месту на своих спинах, там, посадя всех по местам, все молчат до тех пор, пока напьются и наедятся…»

За два года, проведенных в Русской Америке, Шелихов развил бурную деятельность по хозяйственному освоению края, налаживанию взаимодействия с аборигенами и развития с ними взаимовыгодного экономического сотрудничества. Повсюду шло строительство жилья, храмов, верфей, административных и промышленных построек, факторий, складов и т. п. Истинный державник и патриот, Шелихов мыслил широкими геополитическими категориями. В 1790 году он задался целью достичь Северного полюса с тем, чтобы раз и навсегда решить проблему прохода кораблей по Ледовитому океану из Европы в Америку. В донесении Иркутскому губернатору (главному сибирскому координатору американской эпопеи) Шелихов писал:

«Сверх вышеизображеннаго предприятия, для узнания берегов американской земли, лежащих далее к северному полюсу, положен план такой и уже сделано к тому приуготовление, дабы отправить из устья рек Лены, Индигирки или Ковыми [Колымы] суда прямо на противолежащие американские берега для измерения тут широты и познания путей в сей части Ледовитаго моря и Беринговых проливов, и, ежели есть и можно, то и с народами, при сих берегах обитающими, также вступить во взаимное дружественное обязательство и торговлю. К тому нашел уже я и сведущих частию по Ледовитому морю плавание людей и надеюсь достигнуть вожделенной отечеству цели, дабы обойти страшным представляемой Чукотской мыс Беринговым проливом от стороны сей, а с другой от цепи Алеутских островов…»

Дела требовали возвращения в Россию. Шелихов покинул Америку (как он предполагал, не надолго) с тем, чтобы заручиться царской поддержкой и правительственными гарантиями. Петербургские сановники убеждениям и уговорам поддавались с трудом. От имени царицы Шелихова наградили именным оружием (шпагой). Более важным оказалось издание путевых записок американского героя. Они вышли в 1791 году под витиеватым названием «Российского купца Григория Шелихова странствования в 1773 году из Охотска по Восточному океану к американским берегам и возвращение его в Россию, с обстоятельным уведомлением об открытии новоприобретенных островов Кыктака и Афагнана, до коих не достигал и славный англинский мореходец капитан Кук, и с приобщением описания образа жизни, нравов, обрядов, жилищ и одежд обитающих там народов, покорившихся под Российскую державу; также климат, годовые перемены, звери, домашние животные, рыбы, птицы, земные произростания и многи другие, любопытные предметы там находящиеся, что все верно и точно описано им самим». Не заглавие – поэма. Да и сама книга – на уровне чуть ли не «Робинзона Крузо»: недаром ею зачитывались Державин и Радищев, пушкинское окружение – в Петербурге и декабристы – в Сибири.

• Предыдущая
• 70/83
• Следующая