Ловушка для духа - Турчанинова Наталья Владимировна - Страница 39
- Предыдущая
- 39/111
- Следующая
— Руам говорил тебе, что раньше наши территории были гораздо более обширными? — Нара села на пол и устало вытянула ноги.
— Да, — отозвался он, переходя к следующему барельефу. — Руам рассказал про катастрофу.
Нара вытащила из сумки флягу и показала спутнику.
— Хочешь пить?
— Нет, спасибо.
Сагюнаро стряхнул паутину, наклонился ниже, чтобы лучше разглядеть сложный рисунок.
— Говорят, многие духи, с которыми мы встречаемся теперь, — это те самые переродившиеся во время катастрофы маги и люди, — сказала девушка, тоже взглянув на изображение.
— Готов поверить, — отозвался он, рассматривая толпу шиисанов, изображенную на пороге пещеры.
— Ты не боишься? — спросила Нара, наблюдая за ним, и уточнила: — Себя.
— Боюсь, что совсем перестану контролировать неизгоняемого. — Сагюнаро отвернулся от изображений духов и опустился на пол рядом с девушкой. — И превращусь в нечто вроде меча-людоеда под именем Эпэтаму. Который вырывался из своих ножен и сам убивал врагов.
— А чтобы успокоить, его надо было кормить камнями, — подхватила Нара.
Значит, она тоже читала эту легенду. Впрочем, в библиотеке храма было много историй о легендарных героях, мечах, духах и заклинателях, все они читали одни книги.
— Я тоже боюсь перестать быть собой. — Девушка повела плечами, словно невидимый и пока еще крепко спящий шима, привязанный к ней, давил на спину. — Никогда не думала, что все так плохо закончится. Впрочем, моя карьера мага и началась не очень хорошо.
— Расскажи, — попросил Сагюнаро с искренним интересом.
Она улыбнулась в ответ, и ее худое лицо с полосами пыли на лбу и щеках стало очень привлекательным, озаренное этой приветливой улыбкой. Хотя та тут же погасла, стертая воспоминаниями.
— Я родилась в Варре. У родителей была маленькая лавочка на Торговой улице. Иногда они уезжали за товаром, и тогда меня отдавали пожить к дяде в пригород столицы. Там я и увидела в пять лет своего первого духа… духов. И это оказалось так страшно, ты себе представить не можешь.
— Могу. Продолжай.
Уже знакомым жестом она убрала короткие волосы за уши, снова повела плечами, и рубашка, когда-то бывшая белой, натянулась на ее сгорбленной спине.
— Двое детей. Мальчик и девочка. Я вошла в комнату, а они сидели на моем футоне и улыбались. Такими жуткими застывшими улыбками, похожими на оскалы. Смотрели на меня и перешептывались, не открывая рта, мерзко хихикали. Потом они исчезли и появились во время ужина. Сели напротив, а дядя и тетя их не видели, но все спрашивали, куда я смотрю. — Нара усмехнулась невесело, подтянула колени к груди, обняла их обеими руками, словно пытаясь защититься от своего прошлого. — Спустя какое-то время в комнату вошла женщина. Высокая, худая, одетая во все черное, с такой же улыбкой. Она подошла, пошарила под столом, достала три тарелки. Две отдала детям, а последнюю поставила передо мной. И сказала: «Ешь, девочка, ты, наверное, голодная». На тарелке лежали отрезанные человеческие пальцы.
Нара замолчала и посмотрела на Сагюнаро.
— Модбки, — произнес он тихо в ответ на этот выразительный взгляд.
— Да. Пожиратели человечины, — кивнула она и продолжила рассказ, глядя на свои колени. — Я закричала. Меня долго не могли успокоить. На следующий день позвали заклинателя. Он изгнал духов, и он же забрал меня в орден. — Она тряхнула головой, отгоняя жуткие воспоминания, и произнесла жестко: — Иногда я спрашиваю себя — почему все мои подруги видели милых игривых бибов, смешных домовиков или юрких анагато — защитников полей. А моими первыми существами оказались омерзительные, кошмарные твари?
Она прикусила нижнюю губу, несколько мгновений размышляя о чем-то, затем спросила:
— А твой первый дух, Сагюнаро?
— Женщина. Молодая и прекрасная.
— Когда ты увидел ее впервые?
— Она всегда была рядом, пока я жил дома. Сколько себя помню. С самого раннего детства. Сидела возле моей постели, когда я был ребенком, пела колыбельные, рассказывала истории, учила…
— Чему?
— Если уронишь в темноте маленькую вещь — ее непременно надо найти, иначе кто знает, кто поднимет потерянное. Нельзя вскакивать и бежать зажигать свет, если во время сна из-под твоей кровати раздается шуршание и шепот. Не надо открывать дверь ночью, когда слышишь громкий стук. Нельзя оглядываться, если окажешься после захода солнца один в лесу и тебе почудится, что за тобой кто-то идет…
Нара смотрела на него с легким удивлением. Конечно, ее в детстве никто не учил подобным вещам.
— Рассказывала, как с помощью десяти свечей вызвать духов умерших предков, учила играть с призраком так, чтобы он меня не поймал, объясняла, как приручить кладбищенского духа-пса, что делать в течение шести дней, чтобы вызвать Хранителя ключей, который перевел бы меня в мир духов.
— И ты это делал? — прошептала девушка с изумлением.
— Кое-что, — признался Сагюнаро. — Было интересно и жутко. Но я воспринимал все как захватывающую игру. До тех пор пока мой брат в ужасе не прибежал к отцу и не рассказал, что из моих комнат доносятся странные голоса, стук и завывания ветра в тихий день. Мне велели прекратить делать то, что я делаю. И я прекратил. — Сагюнаро посмотрел на свою левую ладонь и крепко сжал пыльцы в кулак. — Знаешь, Нара, иногда я думаю, что становлюсь шиисаном не из-за своей ошибки в день духов. Я был одержим призрачным миром с самого рождения. И он затянул меня в конце концов. В отличие от Рэя, который всегда прекрасно отделял реальность от потустороннего, пространство духов от пространства людей. Ему ничто не мешало учиться, развлекаться, тренироваться и всегда сохранять ясную голову. А моя жизнь была наполнена тайными шорохами, смутными тенями, неясными звуками. Я блуждал среди мистических откровений, а он сражался. Поэтому Рэй прошел испытание, а я — нет.
Он помолчал, чувствуя на себе напряженный, взволнованный взгляд девушки.
— …Я понятия не имел, что мою ночную гостью не видит никто, кроме меня. И когда начал говорить о ней, домашние стали очень странно смотреть на меня. Поползли слухи, отец пытался пресечь их, но люди продолжали перешептываться и строить версии одна другой нелепее. — Сагюнаро покачал головой, а Нара выразительно приподняла темные брови, ожидая продолжения.
Заклинатель помедлил, вспоминая прошлое, которое сегодня, в отличие от мутных дней в подземелье, стало особенно ярким.
— Отец пытался скрыть мой дар. Но в конце концов слухи дошли до ордена. Меня забрали.
Сагюнаро замолчал. Спутница также не говорила ни слова, не спросила, что за дух жил рядом с ним, и заклинатель был благодарен ей за это.
Они слушали, как шумит лес, шуршат змеи и вздыхают старые камни. Темнота вокруг начала постепенно сереть. И густые ночные запахи стали сменяться острыми утренними. Мгновения, когда происходят странные вещи, а духи и призраки переходят из одного мира в другой, становясь видимыми для людей. Сагюнаро вспомнил проблеск алых глаз в темноте, очертания белой фигуры, тихий напевный голос, рассказывающий о смельчаке-крестьянине Хэйдзиро, развесившем сети до восхода солнца, чтобы наловить дроздов. И обнаружившем в них целую стаю живых человеческих голов вместо птиц. Больше он никогда не охотился в этих местах в запретные часы. А маленький Сагюнаро, услышавший эту жуткую историю, всегда ждал рассвета со смешанным чувством опасения и жаркого любопытства. Боясь и желая увидеть нечто невероятное.
— Что ты будешь делать, когда… если мы сумеем скрыться? — тихо спросила Нара, обрывая его воспоминания. — Думаешь, заклинатели Варры не пожелают помогать нам?
— Последний заклинатель, с которым я встретился, пытался убить меня, — ответил Сагюнаро.
— Тогда почему мы бежим?
— Потому что человеческого в нас больше, чем потустороннего. Во всяком случае, я надеюсь на это.
Секунду она не двигалась, осмысливая его слова, затем вытащила из кармана карту, сложенную несколько раз, и бережно расстелила на полу.
Сагюнаро прижал небольшим камешком тонкую бумагу и с интересом склонился над рисунком. Впервые он видел столь подробное изображение Агосимы. К сожалению, не всей. Только небольшой кусок горной части. Но здесь был отмечен каждый пик, все озера, реки и маленькие деревушки, теснящиеся вокруг тропы, ведущей в Румунг.
- Предыдущая
- 39/111
- Следующая
