200 знаменитых отравлений - Анцышкин Игорь - Страница 53

• Предыдущая
• 53/125
• Следующая

Француженки всегда остаются француженками – и на плахе, и в постели. Перед ними трудно устоять, а любовь к ним иногда страшнее всяких ядов. К примеру, 19 февраля 1715 года, за полгода до собственной смерти, король Людовик XIV принял в Версале персидского посла Риза Бега. Для короля и придворных это был экзотический спектакль. Пышные одежды персов, восточное славословие было чем-то новеньким для пресыщенного впечатлениями двора. Конкретных дипломатических результатов, правда, не было, но посла оставили погостить.

А Ризе Бегу экзотическим местом показался Париж. Ему нравился дом, где его поселили, изумляли французские кулинары, в восторг приводили парижанки. Но хорошее не может длиться вечно. 13 августа 1715 года Людовик подписал торговый договор с Персией, министерство двора выдало на 200 тысяч ливров подарков шаху, и безутешный посол был вынужден покинуть прелестный Париж. Риза Бег отплыл из Гавра на французском фрегате и по дороге посетил Копенгаген, Гамбург, Берлин. В Данциге его ждали приятные и неприятные неожиданности. Приятные – у него родился сын. В одном из больших посольских ящиков Риза Бег вез свою любовницу, парижанку мадам Эпине, которая и поднесла послу радостный подарок. А неприятной неожиданностью была кража части багажа и подарков шаху. Но счастливому отцу было не до этого. 21 месяц добиралось посольство до Исфагана, прибыв в столицу Персии в мае 1717 года. Все эти месяцы каждый вечер мадам Эпине своим искусством любви возвращала Риза Бега в прекрасные ночи Парижа. Но при въезде в столицу счастливого посла встретили черные вестники. Шах вынес ему осуждение за утрату подарков и за подписание невыгодного для Персии торгового договора. Суровая действительность сразила Риза Бегу наповал. И он у ног своей любимой принял яд и умер. Ах, эти парижанки! Даже в суровых условиях Востока они найдут элегантный выход из щекотливой ситуации. Мадам Эпине, не отходя от тела, принимает мусульманство и становится любимой женой в гареме брата посла. Париж, как и Восток, – дело тонкое.

Королевский двор Людовика XIV отличался роскошью и множеством красивых женщин. Любовные приключения были обычным явлением как для короля, так и для его приближенных. Но любовь шла рука об руку с отравлениями. На сцене амурных связей начинает играть роль женщина по имени Ла Вуазен. Она поддерживает алхимиков, принимает участие в организации мануфактуры и, по-видимому, зарабатывает большие деньги. Ла Вуазен умна и наблюдательна, она прекрасный физиономист и составила классификацию, в которой связывает черты лица с определенными чертами характера человека. Официально она гадалка, предсказывает судьбы, но и приемы черной магии входили в арсенал ее профессиональных возможностей: колдовство, любовные средства, а также яды создали ей рекламу в Париже. «Нет для меня ничего невозможного», – говорила она своим клиентам. Ла Вуазен не только предсказывала наследникам смерть их богатых родственников, но даже бралась на деле помочь исполнению своих предсказаний. Французы со свойственной им иронией называли ее средства «порошок для наследования».

Люди, близкие ко двору, были поклонниками Ла Вуазен. Так, фаворитка короля, в то время всесильная маркиза де Монтеспан (1641–1707 гг.), получила от Ла Вуазен любовное зелье, которое втайне давала королю, боясь потерять свое влияние на него. Существует недоказанное предположение, что в ее планы входило отравление Людовика. Много раз к Ла Вуазен обращалась Олимпиада Манчини (графиня Суассон), племянница покойного кардинала Мазарини. Графиня, домогаясь любви короля, принесла гадалке некоторые его вещи и хотела, чтобы колдунья сделала ей «любовную куклу», подобную той, которая за сто лет до того была заготовлена во время процесса Ла Моля. К Вуазен также захаживали герцогиня Буйон, маршал Люксембург, другие видные придворные, крупные чиновники.

У Ла Вуазен было много подручных. Эта компания повергала в страх и недоумение не только суеверных женщин, но и таких людей, которых нельзя было назвать слабыми и легковерными: среди них были члены королевской семьи и административного аппарата Парижа. Чтобы положить конец злодеяниям, которые все больше распространялись и создавали в столице обстановку террора, король учредил особый суд. Этому суду поручалось вести следствие исключительно по делам об этих тайных преступлениях и строго наказывать виновных. Была создана комиссия, которая заседала в Арсенале, в так называемой «пылающей комнате». Это название было дано ей в связи с тем, что помещение, в котором собиралась комиссия, обтянули черной тканью, и освещалось оно только факелами. Заседания длились три года, с апреля 1679 года по июль 1682 года. Председателем суда был назначен генерал-лейтенант парижской полиции Габриэль Николас де ла Рени, человек честный, неутомимый и справедливый в решениях. Парламент жаловался, что этот суд посягает на его права, но король ответил, что для рассмотрения преступлений, в которых могли быть изобличены знатнейшие придворные особы, нужно тайное судилище, подобное тому, каковое имеет место в Венеции или в Мадриде.

Ла Вуазен и ее соучастники были приговорены к смертной казни. При обыске у них были обнаружены мышьяк, ртуть, растительные яды, порошок шпанской мушки и биологические ингредиенты (остатки животных, экскременты, кровь, моча и т. д.), которые тогда рассматривались как яды. Хотя для короля специально даже яда не надо было искать. Его запросто могли отравить без всякого злого умысла его собственные придворные врачи. Людовику в качестве средства от всех болезней – подагры, бессонницы, головных болей, несварения желудка и даже насморка – прописывали в лошадиных дозах слабительное. Лекари назначали королю лекарства с самыми невероятными ингредиентами – от растертой в порошок гадюки до лошадиного навоза. Так что смерть могла ждать венценосца в любой поданной ему микстуре.

Перекрестные допросы отравителей бросали тень на многих знатных особ и вызывали панические настроения вокруг короля. Так, например, получив вызов в суд, графиня Суассон пришла в такой ужас и отчаяние, что король разрешил ей оставить Францию. Она уехала в Нидерланды и прожила за границей весь остаток своей жизни. Будучи племянницей кардинала Мазарини, графиня Суассон еще при жизни дядюшки хотела с помощью волшебства и яда заполучить побыстрее все наследство несметно богатого родственника. Через несколько лет после побега она очутилась при испанском дворе. Кстати, где б графиня ни появлялась, всюду случались загадочные смерти. В Мадриде ее считали виновницей ранней кончины испанской королевы, француженки по происхождению. Так что сбежала она не зря.

Король постоянно следил за работой комиссии, особенно его беспокоили сообщения о связи мадам де Монтеспан с преступниками, хотя допрашиваемые неохотно называли имя фаворитки. Маркиза Франсуаза де Монтеспан появилась в спальне короля после того, как предыдущая фаворитка, Луиза де Лавальер, раскаялась и в апреле 1674 года ушла в монастырь. У Монтеспан были светлые волосы, голубые глаза и пышные формы. Ее острый язычок хорошо знали при дворе – она не щадила никого, лишь бы развлечь Людовика. А король строил ей корабли, выписал для развлечения медведей в Версаль (их убрали только после того, как они ободрали все обои во дворце). Маркиза проигрывала в карты целые состояния. Король построил ей дворец, но он ей не понравился, тогда его сломали и построили заново. Дворец стоил 2800 тысяч ливров. Пока король не добился развода маркизы, от ревнивого мужа ее охраняли телохранители из дворян. Однако уже в апреле 1675 года любовь прошла, и после ссоры с королем Франсуаза переехала в Париж, где связалась с Ла Вуазен, мечтая вернуться в постель бывшего любовника.

Вуазен показала, что герцогиня угрожала, что королю не поздоровится, если он не вернет ей свою милость. Опасаясь темпераментной фаворитки, король еще больше от нее отдалился, и ее место постепенно заняла мадам де Монтенон (при дворе ее пренебрежительно называли Скаррониха, так как она была вдовой писателя Скаррона). Людовик давно уже подозревал в подобных преступлениях Монтеспан. Тем более, что даже когда шло расследование, госпожа де Монтеспан умудрилась отравить в 1680 году другую фаворитку короля, 19-летнюю герцогиню де Фонтаж. Король запретил производить вскрытие тела умершей: ему не хотелось получить окончательное доказательство отравления и вины бывшей фаворитки. Король вообще имел либеральную привычку прощать отравителей – видя в присутствии яда во дворце неизбежное зло. Так, 30 июня 1670 года умерла Генриетта Английская, жена Филиппа I, герцога Орлеанского. Смерть случилась на 26 году ее жизни, после того как несчастная выпила бокал цикориевой воды. Воду отравил маркиз д'Эффиа, который признался в своем преступлении королю, оправдываясь тем, что Генриетта настраивала мужа против него. Король отпустил отравителя с миром.

• Предыдущая
• 53/125
• Следующая