Легенда о седьмой деве - Холт Виктория - Страница 54

• Предыдущая
• 54/79
• Следующая

— Порви его на мелке кусочки, — усмехнувшись, велела я.

— Но… Керенза, — возразила Меллиора, — мне нужно что-то делать. Это место не хуже всех остальных.

— Судя по тону письма, эта дама невыносима. Ее снобизм ужасен! Тебе там не понравится!

— Они все одинаковы. И мне вряд ли где-нибудь понравится, но какая разница? Нужно что-то делать, Керенза. Ты же знаешь, что мне необходимо уехать!

Я посмотрела на Меллиору и поняла, как мне будет не хватать ее. Она была частью моей жизни. Я не могу отпустить ее.

— Ты никуда не поедешь. Я не могу отпустить тебя. И не отпущу.

Она печально улыбнулась.

— Ты привыкаешь приказывать, Керенза. Но для меня все кончено. Я должна уехать. После той ужасной ночи я не могу здесь оставаться. Сегодня утром, когда я встретила Хаггети на лестнице, он преградил мне дорогу. Это было ужасно. Он на меня так смотрел! Его толстые руки… Я оттолкнула его и убежала. Но на этом не закончилось. Том Пенгастер стоял у задней двери и ждал Долл. Он смотрел мне вслед. Я видела на аллее Рубена. У него трясся подбородок, словно он смеялся… беззвучно. Неужели ты не понимаешь?

Я поняла, что подруга, отчаявшись, уже приняла решение и мне едва ли удастся удержать ее. Неужели Меллиора уйдет из моей жизни, как ушел Джо? Этого нельзя было допустить, потому что Меллиора была очень важна для меня.

— Ты не можешь уехать, — сказала я почти сердито. — Мы с тобой одно целое.

— Больше нет, Керенза. Ты стала уважаемой замужней дамой, а я…

Я даже сейчас помню это мгновение: в тишину комнаты внезапно ворвалось рычание львов — обоз циркачей проезжал по Сент-Ларнстону.

Это был тревожный момент. Жизнь шла совсем не так, как я хотела. Мне была невыносима мысль, что я могу потерять Меллиору. Она действительно стала частью моей жизни. Пока мы были вместе, я ощущала, что наши роли поменялись, и сравнивала прошлое с настоящим. Мне доставляло удовольствие присутствие Меллиоры — и в то же время я сожалела о ее несчастной доле. Я тогда была не таким уж плохим человеком.

— Что-то произойдет, и это все прекратится, — сказала я, сжав кулаки.

Что-то произойдет… Я была уверена в своей способности управлять нашими судьбами.

Меллиора покачала головой. Убитая горем, она определенно смирилась с судьбой.

Вернулся Карлион вместе с Долл. Служанка водила малыша в конец аллеи, чтобы посмотреть на проезжавших мимо циркачей. Глаза мальчика блестели от возбуждения, щеки пылали. Я всегда поражалась его красоте.

— Мама! — воскликнул он, подбегая ко мне и обнимая за колени. — Я видел львов!

Я подняла сына на руки и прижалась щекой к его щеке. В тот момент я подумала: «Пока он со мной, все остальное не имеет значения!»

Но с мальчиком было что-то не так. Он отстранился и взволнованно заглянул мне в лицо.

— Мама, — сказал он, — я видел леника. Два леника.

— Замечательно, дорогой!

Карлион покачал головой.

Я поняла, что он имел в виду, когда привела его в детскую. Сынишка сразу направился к своей игрушке и опустился на колени рядом с ней. Потом прикоснулся к черным пуговкам глаз.

— У тебя глаза пришиты, леник. — Потом Карлион легонько толкнул игрушку — и она покатилась по полу, пока не наткнулась на стену. Мальчик повернулся ко мне. По его щекам катились слезы.

— Леник — не настоящий, — всхлипнул он.

Меллиора написала письмо, попросив о встрече. Я не сомневалась, что если она поедет на собеседование, то получит это место, потому что у ее предполагаемой хозяйки не только будет возможность платить ей меньше, чем принято, но и поздравить себя с тем, что она наняла дочь священника.

Слуги были рассеянными. Я слышала, как они постоянно шепчутся и хихикают. Даже миссис Солт и ее дочь казались взволнованными. С приездом цирка в деревне появилось много приезжих, и они переживали, что среди них может оказаться ужасный мистер Солт. В кухне все уже решили: Хаггети будет сопровождать миссис Ролт, Долл отправится с Томом Пенгастером, и, возможно, они позволят Дейзи пойти с ними. Ленч подадут на полчаса раньше, чтобы слуги успели все убрать и уйти до начала представления.

Джонни уехал в Плимут, объяснив, что ему нужно быть там по делам поместья. Джастин сразу после ленча тоже уехал — кататься. Я, как всегда, собиралась провести с Карлионом часть дня, поэтому у Меллиоры было несколько свободных часов. Увидев одетую в амазонку подругу, спускающуюся по лестнице, я поняла, что она собралась на встречу с Джастином.

Они оба выглядели очень печальными — у них теперь не было возможности побыть вдвоем.

— Меллиора, — сказала я, — надеюсь, Джастин убедит тебя не уезжать.

Она вспыхнула — и сразу стала просто очаровательной.

— Он, как и я, понимает, — ответила она, — что это — единственный выход.

Она закусила губу, словно боялась, что разрыдается, и поспешила пройти мимо меня.

Я пошла в детскую, где Карлион рассказывал о животных. Я предупредила слуг, чтобы они не упоминали при нем о своем походе в цирк, потому что знала: малыш во что бы то ни стало тоже захочет пойти туда. Я же боялась цирка, боялась, что это может как-то навредить ребенку. Столько грязных людей, которые могут чем-то заразить его! А еще он может потеряться. Я рисовала себе сотни всяких неприятностей. «В следующем году я сама отведу его туда», — подумала я. Мы пошли в розарий, где в своем кресле-каталке сидела леди Сент-Ларнстон. Уже несколько месяцев она страдала ревматизмом и часто пользовалась инвалидным креслом. Последний год принес в этот дом множество изменений. При виде Карлиона лицо свекрови просияло. Мальчик направился прямо к ней, стал на носочки, когда она с трудом наклонилась, чтобы внук ее поцеловал.

Я села на деревянную скамейку рядом с ее креслом, а Карлион улегся на траву и стал наблюдать за муравьем, который карабкался по травинке. Пока ребенок играл, мы со свекровью говорили о том о сем.

— Этот ужасный цирк! — вздохнула она. — Каждый год одно и то же! Сегодня утром воду принесли на пять минут позже, чай подали холодным. Я сказала миссис Ролт, а она ответила: «Это все цирк, миледи!» Помню, когда я только вышла замуж… — Миссис Сент-Ларнстон умолкла, как это часто бывало, когда она ударялась в воспоминания и некоторое время молчала, заново переживая прошлое в памяти. Я иногда думала, что ее разум слабел одновременно с телом.

— Это один из самых лучших дней в их жизни, — заметила я.

— Пустой дом… все слуги… это просто невыносимо! — Ее голос дрогнул.

— К счастью, это случается только раз в году.

— Все ушли… все до одного… Ни одного слуги в доме. Если кто-нибудь приедет…

— Никто не приедет. Все знают, что сегодня цирковое представление.

— Керенза, дорогая… Джудит…

— Она отдыхает.

Отдыхает! Какое многозначительное слово! Мы использовали его, когда имели в виду, что в данный момент Джудит выглядит не совсем прилично, что ей лучше не показываться на люди. Когда кто-то приезжал в дом, мы обычно говорили: «У нее небольшое недомогание, и она прилегла отдохнуть».

С уходом Фанни состояние Джудит несколько улучшилось. Она действительно стала меньше пить, но все время просила выпивки, и это стало чем-то вроде сумасшествия. Может, и ее мать была пьяна, когда ходила в пустошь и там танцевала в полнолуние? Может, и в самом деле тяга к алкоголю стала ужасным проклятием, преследующим семью Деррайзов?

Мы замолчали, каждая погрузилась в свои мысли. Вдруг я заметила, что Карлион распластался на траве и его тело содрогается в рыданиях. Я подошла к сыну и подняла его.

— Что случилось, дорогой? — спросила я.

Он прижался ко мне и не сразу смог заговорить.

— Леня, — сказал он. — Я обидел его.

Я пригладила густые волосы, убрав их со лба, и стала шептать ему что-то утешительное, но никак не могла успокоить малыша.

— Я разлюбил его, потому что он ненастоящий.

— А теперь снова любишь?

— Он же Леня! — просто сказал Карлион.

• Предыдущая
• 54/79
• Следующая