Амок - Мавр Янка - Страница 36
- Предыдущая
- 36/62
- Следующая
Значит, нужно ответить такими же выстрелами из винтовок.
На этом языке экипажи корабля и шлюпки договорились быстро, и через полчаса береговая группа повстанцев была принята на борт.
Решающий момент приближался. Корабль подошел к рифам.
– При дневном свете полбеды, а так очень рискованно, – рассуждали моряки. – Даже прожектор включить нельзя, – могут заметить.
На Гейса возложили техническую, инженерную часть дела. Он приказал зажечь три фонаря: два по бортам и один впереди. Бортовые прикрыли сверху и направили свет только на скалы вдоль прохода, а передний фонарь должен был освещать дорогу перед носом корабля. Когда наконец зажгли фонари, все остались очень довольны: только три ярких пятна блестели на воде, а корабль оставался во мраке.
– Этак и за полкилометра нас не заметишь, – радовался Гудас.
После этого закрепили два троса на берегу: один прямо впереди, второй подальше и сбоку. Наматываясь на лебедки, тросы должны были постепенно тянуть корабль вперед и чуть наискосок, чтобы он не отклонялся от точного курса. На долю команды оставалось лишь управлять кормой, чтобы она не ударялась о камни. Но это «только» было труднее и опаснее всего остального.
Оставалось предусмотреть еще одну возможную опасность. Если корабль медленно движется с помощью натянутых тросов, он не отклоняется от намеченной средней линии. Но что будет, если волны толкнут корабль сзади и заставят пойти быстрее, чем нужно?: – Придется все время поддерживать малый задний ход, вроде бы притормаживать, – объяснил Гейс. – Заодно это не позволит корме рыскать из стороны в сторону.
Долго продолжались подготовительные работы. Особенно трудно далась заводка стальных тросов на берег. Вода тем временем все прибывала и около двух часов ночи затопила скалу, служившую мерным знаком. Наконец корабль замер, став носом к проходу. Наступили последние минуты. Сто человек команды разместились вдоль бортов, вооруженные чем можно. Значительная часть моряков сидела на подвесных досках – «беседках» – с внешней стороны бортов, сжимая в руках багры, чтобы отталкиваться от скал. Даже мешки с мукой пошли в дело: вместо кранцев висели по бортам на веревках, и два человека по первому знаку были готовы сбросить их в воду между кораблем и скалой для смягчения возможного удара.
– Начинай? – скомандовал Гейс.
Затарахтели лебедки, натянулись тросы – и корабль пополз вперед. Чем ближе к рифам, тем сильнее раскачивало его. Гудас стоял в руле. Босой, темнокожий, с голой головой, в расстегнутой рваной рубашке, он казался одним из тех капитанов-призраков на заколдованных кораблях, о которых ходит столько легенд по всему миру.
Гейс командовал в машинном отделении. Его движения и звонкий голос казались спокойными, но более пристальный глаз мог бы подметить, как дрожит каждый мускул на лице и руках механика.
– Задний ход!
– Ослабить тросы!
– Малый ход!
– Туже тросы!
Вот уже середина корабля в проходе. Команда успешно отталкивается от скал. Вот и самый рискованный момент: в проход втянулась корма. Волной ее швырнуло влево, к камню, и тотчас щетина багров и жердей вытянулась навстречу опасности.
Один матрос сорвался в воду, чуть не попав между кораблем и скалой, но успел отплыть к носу. Спасать его не было ни времени, ни нужды: знали, что не утонет.
Корму вдруг отбросило вправо, и люди не успели удержать ее своими жердями… Послышался легкий толчок: два мешка с мукой уже шлепнулись между кораблем и камнем.
Легче вздохнули сотни грудей. И стало совсем легко, когда корабль миновал, наконец, барьер. Однако тут же эта радость была омрачена твердым и злым толчком.
Гейс бросился на нос, но тот еще не достиг берега. Значит, корабль наткнулся на подводный камень возле стены. Это бы ничего, если б не сообщили, что слева в носовой части, на полметра ниже ватерлинии, образовалась небольшая пробоина. К счастью, вода поступала медленно. Пришлось накладывать пластырь, запустить насосы и лишь после этого двигаться дальше.
– Ничего, пробоина – не беда, – успокоил товарищей Гейс. – Разгрузим корабль, она поднимется над водой, и заделаем так, что лучше не надо.
Дальше стало легче. Понемногу втянулись в фиорд, закрепили корабль. К сожалению, корма так и осталась торчать снаружи, и чей-нибудь внимательный глаз мог обнаружить ее днем со стороны моря.
– Не страшно! – махнул рукой Гудас. – Так укроем корму зелеными ветками, что и вблизи никто не заметит!
Ночь провели на судне. Каждый чувствовал спокойствие и уверенность: важнейшее сделано, непосредственная опасность оружию не угрожает. Если теперь и явятся голландцы, с ними можно будет вступить в бой как равный с равным!
Повстанцы понимали: чтобы выгрузить оружие в таких неблагоприятных условиях, найти для него место, перенести туда, разместить, а потом еще исправить повреждения корабля, потребуется много времени, быть может, несколько месяцев. В то же время нужно подготовить дело и с другой стороны: связаться с организацией, рассеянной по всей стране.
Вот почему уже на следующий день Гейс и Салул покинули корабль и направились через горы. Вскоре они разошлись: Салул поехал в Батавию, а Гейс – в Сурабайю. Оттуда он перебрался в Сингапур и прибыл в Батавию в качестве уважаемого мингера ван Дэкера. А все дальнейшее нам уже известно.
Команда «Саардама» приступила к работе. Сначала «украсили» корабль: так укрыли зеленью, что обнаружить его можно было бы, лишь подъехав совсем близко.
Потом начали приспосабливаться к выгрузке: приделали блоки для подъема тяжестей наверх, осмотрели грузовые лебедки. Но внезапно работы пришлось не только приостановить, а и немедленно убрать то, что уже было сделано до сих пор. На западе, неподалеку от берега, была замечена черная точка. Спустя некоторое время повстанцы разглядели, что это паровое судно, а вскоре и опознали в нем голландский миноносец. Стало ясно, что миноносец обследует этот берег Явы, а быть может, и других островов, в поисках «Саардама».
– Убрать все следы и подготовиться к бою! – распорядился Гудас.
В считанные минуты Скалы Ласточкиных Гнезд опустели и затихли. Только буруны ревели на рифах да кричали саланганы. Птицы настолько осмелели, что присаживались на деревья, прикрывавшие корму «Саардама». И старый Гудас был им за это очень благодарен.
Миноносец приблизился, даже повернул к берегу, но пенистые буруны предупредили его, что сюда подходить нельзя. Вокруг было безлюдно; только птицы со щебетом перелетали с ветки на ветку.
Могло ли кому-нибудь прийти в голову, что тут прячется большой корабль, что двести глаз напряженно наблюдают за каждым движением миноносца? И он отправился дальше.
В последующие несколько недель видели только одно парусное судно и один пароход, да и те далеко на горизонте. Быть может, и это был голландский военный корабль, рыскавший вокруг Явы, но после первой удачи его появление не тревожило команду «Саардама».
Работы шли своим чередом. Медленно, ящик за ящиком, поднимались наверх винтовки, патроны и пулеметы. Долго спорили, снимать ли корабельные пушки. Одни доказывали, что «Саардам» с его четырьмя небольшими пушками все равно не сможет вступить в бой с военными кораблями, а на земле пушки пригодятся. Другие – что их и на земле не удастся использовать, так как не хватит сил перетащить такую тяжесть через горы. Хорошо, если доставят наверх все винтовки, пулеметы и патроны, а четыре пушки все равно не решат судьбу войны. На корабле же они могут понадобиться против миноносца. Третьи предлагали разделить пушки: две оставить на корабле, а две выгрузить.
Впрочем, приниматься за это было рано; даже ту часть оружия, что выгрузили на берег, некуда стало девать. Грот, по которому в первую ночь пробирался Сидан с товарищами, был уже полон. Заполнили оружием и несколько соседних небольших трещин. А между тем трюмы не освободились еще и на одну треть. Пришлось подумать о том, где найти более подходящий склад.
- Предыдущая
- 36/62
- Следующая
