Тарантул - Валяев Сергей - Страница 84

• Предыдущая
• 84/106
• Следующая

— А вот и стул смертника, — пошутил я снова столь удачно.

— Ничего, живы будем, не помрем, — традиционно успокоили меня и, усадив в креслице, принялись опутывать проводами задумчивое Тело.

Вскоре я почувствовал, что кролик сдох, и его достойное место заняла неосторожная муха, угодившая в липкую сеть паутины. Что называется, влип по самые уши! Радует лишь одно, что родная мама не видит сына в таком интересном и неожиданном состоянии.

— Готовность один! — услышал голос по «громкой» связи.

— А чего делать-то? — удивился я.

— Ровным счетом ничего, — улыбнулся некто, держащий в руках шприц с тоненьким жалом иглы.

— Э-э, — успел проговорить. — Мы так не договаривались…

— Поехали, — сказал некто, и я почувствовал искусственный укус в области шейных позвонков. Вот так всегда, думаешь, что стартуешь в небесные сферы, а выясняется, что тебя стравливают в ад. И поздно орать: караул!

Я почувствовал тепловую волну, окатившую меня с головой. Она накрыла меня ангельским покоем и я как бы оказался в серебристом коконе. Если это смерть, то очень приятная.

Хор-р-рошо!

Неожиданно кокон лопается и я проваливаюсь в темный и страшный коридор… И там, в конце этого коридора, вижу визжащую на инвалидной коляске старуху. Пуча глаза, она колотит клюкой по полу и что-то торжествующе вопит…

Я делаю попытку остановиться, да тщетно — неудержимая сила затягивает меня в воронку небытия и я уже лечу по мрачному коридору, из стен которых рвутся гуттаперчевые, искаженные морды вурдалаков со знакомыми мне чертами… И понимаю, когда-то это были люди, которых я встречал в земной жизни — по какой-то причине (не за грехи ли?) они задержались в этом странном туннели, где на тронной инвалидной коляске восседала богомерзкая старушка, являющейся привратницей у входа… Куда?.. В рай? В преисподнюю?..

— Молодой человек, волшебное слово! — визжала она и, казалось, от такого надсада её перезревшие глазные яблоки рванут, как Ф-1. — Волшебное слово, мать твою так! Волшебное слово!..

Дикий и ликующий ор вурдалаков усиливался, возникало впечатление, что меня прокручивает в бобине бетономешалки… Еще немного, почувствовал, и моя живая душа влепится навечно в стену туннеля Обреченных…

— Не знаешь волшебного слова, поганец, ха-ха! — хохотала старуха, готовя клюку, чтобы ею испепелить мою душу в ничто… В прах и тлен…

— Ю! — закричал в исступлении и по Божьему наитию.

Ю — и мир изменился. Я увидел, как конвульсии ненависти и лютой злобы разрывают мерзкую базедовую старуху в прах и тлен, как впереди светлеет даль и как наступает благостная тишина…

Потом я (или моя душа?) выскользнула из туннельного выхода и поплыла в беспредельном просторе, окрашенном мягкой лазурью. Я находился в состоянии неземного покоя; так себя чувствует облако на летнем и теплом небе.

Не знаю, сколько по времени я находился в таком подвешенном, в буквальном смысле слова, состоянии. Было такое ощущение, что Высший разум рассматривает меня, точно естественник бациллу в пробирке.

Наконец было дано Высочайшее добро — и меня медленно стало относить к темнеющей кромке. Мама родная! Я уже здесь был. Увидел морской мелководный берег — по нему пританцовывал старичок в домотканой рубахе, напевающий песенку о раскудрявом парне… И этот старик был чрезвычайно похож на красного кавалерийского рубаку Алексея Иванова, моего деда, именем которого меня, собственно, и назвали.

Я хотел крикнуть, мол, вот и я, дедуля, пожаловал личной персоной, однако старичок хихикнул и бодреньким шажком засеменил по воде, аки по суше, исчезая в пронзительной морской синеве.

Я пожал плечами с удивлением обнаруживая, что облечен в летнюю десантную форму 104-ой, родной дивизии ВДВ. Осмотрелся — песчаный берег, дюны, степные колючки, встречающие только на юге. Странно, но это местечко мне тоже знакомо. Там дальше петляющая тропинка, ведущая в поселок рыбаков, где, помнится, мы отдыхали весь летний сезон. Мы — это мама, я и Ю.

Было тепло, хотя солнце не наблюдалось; я снял китель и в тельняшке побрел вдоль берега. Шел долго — тропинка не встречалась. Впереди в полуденном мареве сияла странная горная гряда. Она была слишком далеко и я не мог понять, что там такое? Устал и решил сделать привал. Куда спешить? Если я прибился в другой мир, то, думаю, здесь можно и не торопиться.

Присел над бегущей волной. Плеснул солоноватой водой на лицо — море было необыкновенно чистым, как слеза. Волею случая я угадал в незнакомый мир, который вместе с тем был и знаком… Странно?.. Рай мне представлялся чуть воздушнее, что ли?..

Неожиданно я почувствовал чужое присутствие. Оглянулся и узнал девочку в линялом платьице… Однажды у нас была встреча. В далеком нашем детстве. Тогда она сожрала мою черешню. У девочки было умытое лицо, окаймленное неестественным свечением.

— Привет, — без выражения проговорила она. — Ты кто? Солдат?

— Солдат.

— А это кто? — потянула за рукав китель. — Что за зверюшка?

— Это тарантул, — понял вопрос.

— Ааа, знаю. Они себя могут ужалить…

— … в минуту опасности.

— А ты куда? — спросила. — В город Бессмертных?

— Город Бессмертных? — искренне удивился я.

— Там, — отмахнула рукой в сторону сияющей гряды. — Там много солдатов…

— Солдат, — поправил. — А ещё кто?

— Не знаю, — передернула плечом, — всех много…

— И ты в этом городе?

— Не… Мне нельзя…

— Почему?

— Я братика… маленького… Борю, — вздохнула. — Он плакал, кричал… Я подушечку на него… И Боря больше не кричал, и не плакал…

— Да, — проговорил я. — Бывает.

— Ага, — напялила мой китель. — Здорово?

— Нормально.

— Ой, а что это? — выудила из кармана зажигалку.

— Это детям нельзя, — сказал я. — Да, и подарок друга…

— А такой тарелочки нет? — сделала круговое движение рукой.

— Тарелочки?

— Ну, не тарелочка… — Попыталась объяснить. — Такая плоская-плоская, круглая и легкая, как перышко, её бросаешь — и она летит, летит… Красиво так…

— Летит?

— Ага… мы с Ю играли… Тарелочка это ее…

— Ю? — поднимался на ноги.

— И никому не отдает тарелочку… Насовсем… Играть, пожалуйста… А вот…

— Ю?! — и сделал шаг к сияющей гряде Города. — Ю!!! — и побежал по берегу моря; бежал и видел, как сквозь радужное качающееся марево прорастает прекрасный и незнакомый город со средневековыми сторожевыми башнями, крепостью, бойницами, домами с черепичными крышами, под которыми жили те, кого я знал и любил… Я бежал к городу, где не было боли, ненависти и смерти… где была любовь… и лишь ослепительный свет… свет, выжигающий глаза…

Вспышка света — и… ба, знакомые все лица естествоиспытателей, гомон их деловых голосов, комната, напичканная аппаратурой и я… в качестве подопытного кролика.

— Как самочувствие, космонавт? — спрашивают меня, освобождая от пут.

— Нормальное, — потираю шею. — А куда я летал-то?

— Туда, — отвечают.

— Куда «туда»?

— Это не к нам… — смеются. — Это выше… — и показывают на потолок.

— К Господу, что ли?

— Ближе, малыш, ближе…

Наконец меня под бледны руки вытащили из кресла. Комната качнулась, как прогулочная палуба злополучного лайнера «Титаник», напоровшего на притопленный айсберг.

Ничего себе прогулки в неведомое!.. И куда меня носило?.. Ничего не помнил — лишь осталось ощущение полета в огромном и беспредельном пространстве…

Потом с меня содрали костюмчик астронавта, как шкуру со скотины, и я переоделся в свое и родное. Как прекрасны заляпанные армейские башмаки с рантом и на кожаной рифленой подошве, жеваные свитерок и джинсы, куртенка… Ни на что больше их не променяю!.. К черту все эти полеты во сне и наяву!..

Имеется ли хоть какой-нибудь результат?.. Обидно, такие страдания и зазря.

Вскоре любопытство испытуемого было полностью удовлетворено. Появилась Вирджиния, на лице которой я не заметил никаких чувств, взяла меня за руку, как маленького, и провела в новый кабинет.

• Предыдущая
• 84/106
• Следующая