В погоне за призраком, или Испанское наследство - Марвел Питер - Страница 54

• Предыдущая
• 54/86
• Следующая

По прошествии месяца Уильям снова увидел гористый силуэт Мартиники. Стоя на полубаке, он с некоторой грустью смотрел на эти поросшие акомой[46] и хлопчатыми деревьями[47] горы, каменные башни форта и голубые воды залива. Это была земля, где он начал свою вторую жизнь – жизнь пирата.

И хотя до сих пор он сам не лишил никого жизни, укоры совести, запятнанной соучастием в грабеже и разбое, не давали ему покоя ни на минуту.

Мысли оставить корабль не раз приходили ему в голову, но каждый раз его останавливал один и тот же вопрос: куда ему было бежать? Еще в самом начале Веселый Дик объявил, что на землях, принадлежащих Британской метрополии, весь экипаж «Медузы» была объявлен вне закона. Даже упрямый Джон Ивлин был раздавлен этой вестью.

Теперь он был у Веселого Дика за первого помощника, или, как говорят голландцы, штурмана[48]. Посему, как это водится у береговых братьев, в его обязанности, кроме вождения корабля, входило заменять капитана в его отсутствие и при захвате вражеского судна. Надо сказать, что Джон Ивлин и у пиратов выполнял свои обязанности безукоризненно, хотя как бы механически, замкнувшись в себе и коротая время в полном одиночестве в каюте или на капитанском мостике, хотя Веселый Дик частенько предпочитал прокладывать курс «Медузы» самостоятельно.

Уильяма Веселый Дик по иронии судьбы назначил своим вторым помощником, хотя по владению морским ремеслом, сказать по справедливости, Уильям больше смахивал на пороховую обезьяну[49]. Квартирмейстером на корабле стал беглый каторжник Джек Дэвис по прозванию «Потрошитель», ибо более всех занятий он предпочитал потрошить трюмы и сундуки, не входя в размышления ни о вере, ни о национальности их хозяев. Единственной его добродетелью была безрассудная преданность Дику, ибо тот некогда выкупил его у одного плантатора, тем самым избавив от верной смерти под плетьми. Потрошитель, надравшись, охотно рассказывал историю своих злоключений, при этом на глазах у него неизменно возникали слезы, так что Уильям вскоре имел случай выслушать это поучительное повествование.

Оказывается, Джек происходил из обеспеченной семьи: на Тортугу его привела жажда приключений и скука в родном Девоншире. Веселая жизнь привела его на галеры, и вместе с другими осужденными преступниками он отправился в далекую Вест-Индию. Однажды галера, на которой махал веслами Джек, подверглась нападению пиратов, и Джек охотно присоединился к ним, благодаря жестокости и уму вскоре сделавшись равноправным членом шайки.

После одного удачного грабежа нелегкая занесла его на Тортугу, где, быстро спустив свою долю, Джек проиграл одному плантатору в кости около тридцати шиллингов, сумму, может быть, и не ахти какую, но вполне достаточную для того, чтобы быть проданным в рабство от шести месяцев до года по местным законам. Хозяин его оказался сущим зверем и развлекался тем, что всячески издевался над Джеком и несколькими другими юношами из порядочных семей, роковым образом подпавшими под его власть. Впрочем, такое положение белых рабов считалось на Тортуте в порядке вещей, ибо даже негры ценились там дороже. «Негр работает всю жизнь, а европеец – год или два», – говаривали владельцы табачных плантаций. Белых рабов иногда даже не кормили, и им, терпя всяческие унижения, чтобы не умереть от голода, приходилось выпрашивать у негров куски касавы. Один из товарищей Джека по несчастью решил убежать в лес и позвал его с собой. Их травили собаками, как диких свиней, и в конце концов поймали. Плантатор привязал несчастых к деревьям и, решив начать с приятеля, бил его до тех пор, пока спина у него не обагрилась кровью. Тогда этот мерзавец намазал ему раны смесью из лимонного сока, сала и испанского перца и оставил привязанным на целые сутки.

– Мне повезло, – говаривал Потрошитель, зачерпывая из кисета табак и отправляя его в рот. – Я сушился рядышком, слушая крики и стоны товарища, и молил Бога, чтобы мне сдохнуть еще до того, как эта скотина возьмется за меня. На следующее утро наш хозяин возвратился и принялся снова избивать моего приятеля палкой, пока бедняга не умер у меня на глазах.

Прежде чем потерять сознание, мой товарищ повернул залитое потом и кровью лицо и проклял этого зверя. «Дай Бог, чтобы дьявол истерзал тебя так же, как ты терзал меня», – сказал он и закрыл глаза. В это время, на мое счастье, откуда-то появился Веселый Дик со своими ребятами, который по обыкновению шатался по Тортуте и славил Бахуса. Конечно, он не барышня и повидал всякое, но от такого зрелища хмель выветрился из его башки, и он в ярости набросился на плантатора. Дружки еле уговорили его кончить дело миром, не желая навлекать на себя гнев губернатора. Швырнув к ногам моего мучителя мешочек с золотым песком, Дик прихватил меня с собой. Спустя пару недель после моего чудесного избавления мне рассказали, что этого скота и взаправду стали преследовать злые духи и через несколько дней после убийства моего приятеля он умер. Говорят, когда слуги обнаружили его мертвым в собственной спальне, тело его было так избито и истерзано, что трудно было признать в нем человека. Клянусь святой Библией, тут вмешался сам Бог и покарал убийцу за все те жестокости, которые он совершил, – заключал обыкновенно Потрошитель и, воздевая глаза к небу, осенял себя крестным знамением.

Услышав эту историю, Уильям мысленно возблагодарил Провидение за спасение от страшной участи раба и искренне пожелал, чтобы Оно избавило его и от пролития невинной крови.

Впрочем, несмотря на столь чувствительные рассуждения, команда боялась Потрошителя до дрожи, ибо он справедливо распределял между ними не только добычу, но и удары кошкой.

Около недели назад «Голова Медузы» неожиданно снялась с якоря и покинула Тортугу, куда перебралась сразу же, как только была набрана команда. Взяв курс ост, Веселый Дик решил пересечь Наветренный пролив, разделяющий Эспаньолу и Кубу. Свое название этот морской рукав шириной около двадцати лье получил благодаря устойчивому осту – западному ветру, который держится здесь почти весть год. И для «Медузы» владыка морей Нептун не сделал исключения, отчего Уильям вновь припомнил, что такое морская болезнь. Как только судно вошло в пролив, море сразу же изменило цвет с лазурно-голубого на грязновато-зеленый, навстречу кораблю заспешили крутые волны, увенчанные пенными гребнями, и их начало сносить поперечным течением. Чтобы сохранить курс, судну пришлось лавировать, продвигаясь против ветра переменными галсами. Пираты тянули брасы, разворачивая реи, и корабль упорно продвигался вперед зигзагами: так плывет морская змея. Флейт то и дело бросало из стороны в сторону, словно взбесившегося коня. Паруса надувались, переходя с галса на галс, казалось, реи из последних сил удерживают их, а мачты громко стонали от натуги. Время от времени нос врезался в волну, и тогда тучи легких брызг взлетали над фальшбортом, а палубу захлестывали волны.

– Ост крепчает! – прокричал Потрошитель, незаметно подойдя к Уильяму, крепко державшемуся за ванты. – Клянусь громом, на этой лохани не палуба, а полуприливная скала.

– Что?

– Заливает палубу, говорю! – заорал Джек, закашлявшись, и, посмотрев на Харта как на блаженного, отправился к баку, перехватывая концы, что бы не упасть.

Уильям вздохнул, и в ту же минуту высокая волна окатила его с головой.

Преодолев Наветренный пролив, они оказались в спокойном океане, и флейт принялся крейсировать в виду побережья Кубы. Как впоследствии понял Уильям, Веселый Дик получил от кого-то верные сведения, и на исходе дня они увидели на горизонте несколько кораблей. Последний в этом караване значительно отстал от остальных.

• Предыдущая
• 54/86
• Следующая